Команду для атаки лучникам пока не даю. Люди ждут штурма, но без моего приказа первыми в конфликт не вступают. А я всё никак не могу понять, что же в степняках не так? Тем временем, двигавшийся рысцой отряд остановился в сотне шагов от входа в деревню. В направлении нас продолжила движение только отделившаяся группа из трёх орков (тот, который впереди очевидно вождь, а по бокам — телохранители). Главный держит в руке копьё, на котором развивается белый флаг.
Вот оно! Теперь до меня дошло, что вызвало смятение: нападающая сторона двигалась не галопом и с воплями, а организованной неспешной колонной. К тому же ещё этот, видимый издалека белый стяг переговоров. На моей памяти такое впервые. Интересно, как будем общаться? Разве орки владеют человеческой речью?
— Мы пришли с миром. Кто у вас главный? — громко и почти без акцента (с иногда проскакивающими рычащими нотками) ответил на мой и задал свой вопрос вождь.
Уж не засада ли это? Ещё раз внимательно вглядываюсь в чащу деревьев. Эльфов заметить в лесу невозможно, а этих «друзей» натренированному глазу охотника обнаружить нетрудно. Вроде чисто, никто не прячется.
Однако выходить за забор неразумно. Поэтому я крикнул из-за частокола:
— Меня зовут Фатун. Я — староста Заозёрья. Если вы пришли без злого умысла, то оставьте на земле оружие и входите. Ворота вам сейчас приоткроют.
Риска тут нет никакого. Если стоящий вдали отряд кинется в атаку — закрыть успеем. И эти трое задержать нас не смогут — в миг будут истыканы стрелами. Люди, опять таки — не эльфы, но с такого расстояния даже ребёнок попадёт.
Оба охранника немного дёрнулись при требовании разоружиться, но их командир спокойно сказал:
— Моё имя Ытаргх. Я — вождь племени брагхков. Подтверждаю свои намерения. Пусть покарает меня Рагнар, если обману.
После этой фразы он слез с коня, бросил на землю меч и все ножи, что висели у него не ремнях (я насчитал двенадцать штук). Свита повторила те же действия.
— Мы доверяем вам, и вы нам поверьте, — проговаривая эти словами, орк дал какой-то знак отряду.
Сначала я заволновался, но потом увидел, что те спешились и принялись разбивать лагерь.
— Предстоит долгий разговор, Фатун. Пусть воины отдохнут, — пояснил Ытаргх, уже войдя на территорию деревни.
* * *
Вотар.
— Теона, можно задать вопрос?
— Конечно, котик, — ласково разрешила проказница, завивая пальчиками волосы на моей груди.
— Только не обижайся. Как бы так деликатнее спросить, чтобы не оскорбить тебя, — не знал я с чего начать.
— Хочешь узнать, много ли за двадцать веков у меня было секса? — не стала дожидаться и сама прочла мои мысли эльфийка. — И где я всему этому научилась?
— Что-то типа того, — признался я и тут же добавил: — Но не волнуйся, ревновать не буду. Прекрасно всё понимаю: в наших мифах эльфы — крайне раскрепощённые создания. Наверное, не всё, но часть правды в этом есть.
— По твоей логике получается, что девственницы в постели хуже прошедших богатый жизненный путь женщин?
— Вероятно я не так сформулировал.
— А ты знаешь, что ради любимого даже самая скромная девушка готова превратиться в фурию? Будучи самой невинностью, решится сыграть роль настолько порочной и бесстыжей «штучки», что даже портовые шлюхи будут от стыда краснеть. Сколько ты там уже десятков самцов мне приписал? Или сотен? Живу, то я уже достаточно долго, — привстала на локоть и с раздражением засопела Теона.
— Ну вот, обиделась. Прости меня дурака — о глупостях думаю.
— Ты разве не помнишь, что когда у нас произошло это в первый раз, я была «девочкой»? Кажется, так это у вас называют? — не унималась девушка.
— Извини ещё раз. Просто я отнёс это к последствиям воскрешения: в книжке фэнтезийной читал, что у зановорождённых исчезают все болезни, приобретённые до смерти, восстанавливаются утраченные органы, зарастают шрамы, в том числе и девственная плева.
Тёмная эльфийка фыркнула.
— Поверь, для меня именно ты самая первая, самая настоящая и единственная. Ты — моё Солнышко, и Луна, и звёздочка. Моя курносая прелесть. Моё самое дорогое ушастое длинноногое чудо. И самое красивое тоже, — попытался я успокоить девушку в своих объятьях.
— А ты мой самый первый и самый настоящий. И вообще достаточно того, что ты — МОЙ. Возможно, тебе ещё не понятно, но не волнуйся, скоро убедишься в том, как много этим сказано! — покрепче прижалась ко мне Теона.
Так мы и уснули…
…На этот раз мне снова снилось, будто я негритянка Олика (пожалуй, всё же мулатка, если судить по отражению в воде). У остальных жителей имела иссиня-чёрный оттенок и явно выраженные признаки негроидной расы. Я же коричневее и с чертами лица европейского типа.
Олику застал, когда та в одиночестве купалась в озере. На берегу тоже никого. Да и само место девушка выбрала так, чтобы скрыться от посторонних глаз: с одной стороны небольшую бухточку закрывает дерево, чем-то напоминающее огромную иву, ветви которого спустились почти до самой поверхности воды; с другой — небольшая скала, с водопадом, питающим озеро от небольшой речушки.
Мулатка развернулась к берегу и широкими гребками поплыла к тому месту, где на песке лежали её вещи. Олика вышла из воды, отжала, словно выкручивала постиранное бельё, длинные волосы, повернулась к солнцу и закрыла глаза.
Следуя наставлениям, я старался запомнить как можно больше. Но пока получаемая информация ничтожно мала. Сейчас вообще вижу только темноту. Но зато чувствую, как приятный тёплый ветерок ласково обдувает тело. И кусочки озера, оставшиеся на теле уменьшаются до крохотных капелек и постепенно испаряются.
Да уж, восприятие слишком реалистичное для сна. Понятно, что эти видения — не совсем сон. Как именовать это явление правильно не знаю, поэтому буду пока называть по-старому — ведь у себя дома я же сплю.
Минут через десять девушка полностью обсохла, открыла глаза и начала одеваться. А так как окружающий мир я вижу от первого лица из её глаз, то сразу же заметил, что водные процедуры принимали мы, в чём мать родила. Когда Олика наклонилась за платьем, моему взору открылась её обнажённая грудь и чёрный треугольник курчавых волос между ног. «Ой!» — подумал я, и в этот момент мулатка выронила из рук одежду.
В любое другое время я воспользовался бы ситуацией и полюбовался прелестями темнокожей красавицы. Причём у неё есть, что показать. Но теперь меня не интересует никто, кроме Теоны. Поэтому пока девушка была раздета, я старался рассматривать то, что видно боковым зрением (раз уж отвернуться или зажмуриться не могу).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
