— Это тебе с перепугу показалось, — улыбнулся Батыгин, внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Правда, странная, — повторил Виктор. — Вот: на ней вместо чешуи были какие-то пластинки!
— Панцирная рыба! — застонал Шатков. — Упустить панцирную рыбу! Да еще в океане!
— На суше я бы ее не упустил!
— На суше… Э-эх, такую рыбу… Вы ничего не понимаете! — у Шаткова чуть ли не слезы стояли в глазах. — Боже мой, чему вас только учили? Ведь существует почти общепринятая теория речного происхождения рыб! Очень многие палеозоологи считают, что рыбы сначала появились в реках, а потом уж заселили моря и океаны.
— Ну, это спорно, — сказал Батыгин.
— Спорно! — вскричал Шатков. — А вы знаете, что все найденные рыбы силурийского возраста — пресноводные? В начале следующего периода, в нижнем девоне, только двадцать три процента рыб были морскими, а в верхнем девоне — уже семьдесят один процент!
— Да, но вы должны помнить и другое, — проявляя неожиданные познания в ихтиологии, вступил в спор Батыгин. — Вы должны помнить, что неизвестно ни одного пресноводного животного прошлых геологических эпох, которое хоть отдаленно напоминало бы предка рыбы! Я все-таки думаю, что рыбы морского происхождения, именно происхождения. Вполне возможно, что перворыбы, переселившись в реки, развились там, окрепли, а потом вновь заселили моря.
— А я почему возмущаюсь?.. Мы же могли сейчас иметь такую перворыбу!
— Откуда вы знаете, что в реках Венеры нет рыб? — спросил Виктор. — Может быть, реки кишат ими, а в море живет только несколько заблудших.
— Вы умница! — воскликнул астрозоолог. — Мы это немедленно проверим!
— Вечереет уже…
— Тем лучше, что вечереет, — сказал Денни Уилкинс. — Можно устроить ночную рыбную ловлю со светом. Уж если есть рыбы в реках или в море, то на свет они сбегутся, будьте уверены.
— Неплохая мысль! — поддержал Батыгин. — Но в таком случае нужно отдохнуть. — Пойдемте в домик. Там хоть можно снять баллоны и маски.
Все согласились с ним и, забрав драгоценные находки Шаткова, пошли к Землеграду.
Денни Уилкинс, тащивший в обеих руках баночки, догнал Виктора.
— Перепугался ты? — усмехнулся он.
— Перепугался, — честно признался Виктор.
— Мы вылезли на берег, а тебя нет. Я полез обратно в воду, плыву и вижу — около тебя какое-то бревно кружится… Страшенная рыба, ничего не скажешь.
— Я не потому испугался, что она большая и зубастая. Понимаешь, стою лицом к скале и вдруг чувствую, что кто-то смотрит на меня. Думаю — не может быть, но чувствую — смотрит!
— Да, взгляд всегда чувствуется, — согласился Денни Уилкинс. — Иной раз стоишь, затерявшись в толпе, или даже идешь по пустой улице и чувствуешь чей-то пристальный взгляд…
— Почему это, Николай Федорович? — спросил Виктор.
— Существует психическая энергия, передающаяся на расстояние… Или вот материальные и идеальные явления, — сказал Батыгин, и тут Безликов перебил его.
— Материя первична, сознание — вторично! — бодро вскричал он. — Бытие определяет сознание!
— Ну а дальше? — прервал его Батыгин. — Дальше что?
Безликов ничего не понимал.
— Мы знаем, что существуют материальные явления и порожденные ими идеальные: мысли, образы, ощущения. Ну а дальше-то что?.. Уж больше ста лет твердим мы эту азбучную истину! А что вы можете рассказать нам об идеальных явлениях?
Перед мысленным взором Безликова в бешеном темпе замелькали страницы прочитанных сочинений. Неужели авторы обошли этот вопрос?.. Увы, обошли. И Безликов сник, застеснялся. Спрятав портфель за спину, он начал понемножку отставать.
— Вот видите, — сказал Батыгин. — Признаем существование в мире и материальных и идеальных явлений. Но вся наша наука почему-то до недавнего времени изучала лишь материальные или в лучшем случае процессы, вызывающие ощущения, мысли. Но если идеальные явления существуют, значит, у них есть свои природные свойства, свои особые формы движения, значит, они могут, должны изучаться именно с этой, природной точки зрения. Теперь это осознано, и новая наука — идеальнология — уже оформилась в своеобразную отрасль знаний.
— Жаль, что это не имеет никакого отношения к астрогеографии, — вздохнул Виктор.
Батыгин улыбнулся.
— Как тебе сказать?.. Некоторое отношение имеет. Помнишь? — был у нас со Светланой разговор о существах, более сложных, чем люди…
— Помню.
— Если такие существа имеются, то они должны обладать более мощным и сложным интеллектом. Мозг — ведь это самое высокоорганизованное и таинственное, чем располагает человек, и если мы считаем, что где-то во вселенной имеются существа, поднявшиеся по ступенькам эволюции выше земных людей, то они должны отличаться от нас прежде всего своим мозгом, способностью производить вот эти самые идеальные явления — мысли, образы, и не только производить, но и как-то иначе — совершеннее и разнообразнее — использовать в своей жизни.
— А как — совершеннее? — спросил Виктор.
— Трудно ответить на этот вопрос… Достижения идеальнологии пока невелики…
— Не может быть, чтобы вы ничего не знали, — убежденно сказал Виктор.
Батыгин засмеялся.
— Немного я знаю, ты прав, но очень немного. Когда-то, разрабатывая эволюционное учение о вселенной, я размышлял и над этими проблемами. Однажды я попытался представить — какими же могут быть эти существа, более сложные, чем люди? В чем будет заключаться их основное отличие от людей? Мне тогда подумалось, что если я сумею предсказать, каким станет человек, скажем, через сто или двести тысячелетий, то тем самым я узнаю и каковы те существа, более высокоорганизованные, которые уже сейчас обитают где-нибудь во вселенной. Я и до сих пор убежден, что в любом уголке вселенной основные направления в эволюции очагов жизни совпадают: материя приходит к выработке все более сложных идеальных продуктов, а это прямо зависит от развития нервной системы. И я занялся анализом эволюции жизни, но под особым углом зрения: я стал выяснять, как изменялась на протяжении миллионолетий роль идеальных явлений в жизни организмов…
Вы, конечно, знаете, что молодые волки, например, ни разу не видавшие лесных пожаров, боятся красных флажков. А цыплята, едва вылупившиеся из яиц, разбегаются при виде коршуна, хотя ни одному из них не довелось побывать в его когтях… Я постарался уяснить для себя, в чем тут дело, и думаю, что мне это удалось… Способность вырабатывать идеальный продукт — это исключительное свойство живой материи. Даже самые низкоорганизованные животные, вроде амебы, обладают раздражимостью, и у них возникают наиболее простые идеальные явления. Нынешние амебы, так же как и кусочки протоплазмы, впервые появившиеся на Земле, испытывают раздражение, у них возникают «ощущения», но «ощущения» эти не закрепляются в нервной системе, они почти тотчас затухают. Поэтому у простейших животных не было и нет никаких навыков, они не приобретают опыта в процессе жизнедеятельности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
