В этот момент тихо скрипнула дверь спальни. Ричард подошел к кровати и присел рядом с женой. Обняв за плечи, он прижал ее к себе. Его сердце разрывалось от ее безутешного плача.
Достав носовой платок, Ричард вытер слезы с ее лица.
– Елизавета требует, чтобы придворные оставались в парадном зале до тех пор, пока она не покинет его, – сказал Ричард. – Этот обычай рассматривается как знак уважения к короне.
– Я не придворная дама, – прошептала Кили с несчастным видом.
– Ты ошибаешься, графиня Базилдон – придворная дама, – возразил Ричард, ободряюще улыбаясь жене.
Кили посмотрела на него сквозь пелену слез.
– Я должна вернуться в Уэльс, милорд. Наш брак необходимо расторгнуть.
– Это невозможно, дорогая моя, – сказал Ричард, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. Ни за что на свете он не позволит Кили уехать.
– Но ведь существуют разводы!
Ричард поднял ее голову за подбородок и, внимательно вглядевшись в глаза Кили, понял, как она страдает.
– На горе или на радость, но мы с тобой стали навеки мужем и женой. Разлучить нас может только смерть, – промолвил он голосом, не терпящим возражений.
– Сегодня вся знать Англии увидела, что наш брак заключен тебе на горе.
– Неправда, – сказал Ричард, поглаживая жену по спине, чтобы успокоить. – Это я во всем виноват. Ты простишь меня?
– Нет, смех придворных вызвало мое невежество, – возразила Кили, не признавая вины мужа.
– Нет, дорогая моя, это мое невежество стало причиной смеха. Я употребил бытующее среди придворных выражение в разговоре с леди, которая никогда прежде не бывала при дворе, – заявил Ричард и, не сводя глаз с Кили, продолжал: – Давай вернемся в зал и потанцуем. Через час придворные с их мелкими интересами забудут инцидент с ковром и обратятся к другим сплетням. Поверь мне, красавица моя.
Кили потупила взор и чуть слышно прошептала:
– Я… я не могу…
– Чем упорнее ты будешь скрываться, тем дольше эти недоумки будут смеяться у тебя за спиной.
– Ты меня неправильно понял, – тихо сказала Кили, а затем выпалила с таким видом, как будто признавалась в страшном грехе: – Я не умею танцевать!
– Это легко поправить, – заявил Ричард.
Он вывел жену на середину комнаты и галантно поклонился ей, а Кили, подыгрывая ему, сделала реверанс.
– Как мне вести себя дальше? – спросила она.
– Согни руки в локтях и подними их, держа ладонями ко мне, – распорядился Ричард, показывая, что надо делать. – Превосходно! Теперь сделай шаг ко мне и коснись правой ладонью моей правой ладони, а затем сделай то же самое с левой стороны.
– Это совсем просто, – сказала Кили с очаровательной улыбкой.
В этот момент она была так хороша, что Ричард не сумел устоять против искушения и поцеловал ее. Его поцелуй исцелил ее уязвленную душу, успокоил ту боль, которую ей причинил сегодняшний вечер. Она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.
– Пусть королева катится ко всем чертям, – пробормотал Ричард.
Подхватив Кили на руки, он положил ее на постель и лег рядом. Спустив корсаж ее платья, граф обнажил грудь жены и припал губами к ее темноватому соску.
– Гм, – раздался в их комнате чей-то голос. Охваченный желанием, Ричард медленно поднял голову и, взглянув в сторону двери, увидел Уиллиса Смайта, горящий похотью взор которого был устремлен на обнаженную грудь Кили с затвердевшими сосками.
Кили смутилась и попыталась прикрыть свою наготу, но навалившийся на нее всем телом муж сковывал ее движения.
– Королева требует вашего возвращения в зал, – сообщил Уиллис, не сводя глаз с обнаженной груди Кили.
– Выйди, – приказал ему Ричард негромким голосом, в котором тем не менее прозвучала скрытая угроза.
– Но Елизавета…
– Я сказал, выйди!
Уиллис Смайт с дерзкой усмешкой кивнул и покинул комнату.
Увидев, что лицо жены от пережитого стыда пошло красными пятнами, Ричард пожалел о своем намерении остаться при дворе до конца рождественских праздников. Однако теперь уже было поздно менять решение. Граф обещал Елизавете, что не уедет из Хэмптон-Корта до кануна Крещения, то есть до намеченного переезда двора в Ричмондский дворец, зимнюю королевскую резиденцию. Покинуть двор раньше этого времени означало бы нанести оскорбление Елизавете, а то и навлечь на себя подозрения в чем-нибудь неблаговидном.
Поднявшись с кровати, Ричард поправил панталоны, а Кили натянула корсаж, прикрывая грудь.
– Обещаю тебе, что подобное больше никогда не повторится. – сказал он.
Кили кивнула. Ричард не виноват в том, что Смайт вторгся в их спальню.
– Я принесу королеве наши извинения, – сказал Ричард, поцеловав Кили. – Запри дверь и никому не открывай.
Выйдя из комнаты, Ричард подождал, пока Кили запрет дверь изнутри, а затем с пылающим гневом лицом двинулся по коридору.
Войдя в парадный зал, он пробрался сквозь толпу к подиуму и остановился, дожидаясь, пока королева соизволит заметить его присутствие, а затем низко поклонился.
– От нашего внимания не укрылась ваша дерзость, вы покинули зал без разрешения, – раздраженно сказала Елизавета.
Ричард бросил взгляд на ухмыляющегося графа Лестера, который стоял за креслом королевы.
– Ваше величество, прошу вас великодушно простить меня, – обратился Ричард к королеве. – Моей жене внезапно стало дурно.
– С ней что-то серьезное? – спросила Елизавета с притворным удивлением, играя на публику. Все присутствующие знали, что королева была свидетельницей пережитого Кили позора и видела, как та терла рукой ковер.
– Мне показалось, что ваше августейшее присутствие оказало на нее слишком сильное впечатление, – солгал Ричард, широко улыбаясь. – Я уверен, что к утру недомогание моей жены пройдет.
Елизавета кивнула. Ее губы тронула улыбка. Королеве нравилось играть в эту придворную игру с очаровательным Мидасом, который был достойным противником и за словом в карман не лез.
– Разрешите мне удалиться в свою комнату, я должен позаботиться о больной жене.
– Передайте вашей милой супруге наши сердечные пожелания скорого выздоровления, милорд.
– Спасибо, ваше величество.
Низко поклонившись, Ричард попятился, а затем, повернувшись лицом к придворным, стал искать взглядом среди них Уиллиса Смайта. Барон танцевал с леди Джейн. С выражением мрачной решимости на лице граф пересек зал, не обращая внимания на танцующие пары, которые по мере его продвижения останавливались и провожали графа удивленными взглядами.
Леди Джейн первой заметила графа, но не поняла, что означает мрачный огонек в его глазах.
– Неужели вы наконец-то образумились и бросили эту маленькую валлийку? – спросила она грудным голосом.
