— А при чём здесь МИД? — не утерпел Максим. — И что такое Эрешкигаль?
— Не «что», а «кто». Была у шумеров такая богиня, заведовала царством мёртвых, а в одной из ипостасей и местью. Сначала хотели назвать нашу службу «Немезидой» или «Эринией», но это как-то слишком явно. А МИД… ну, дипломаты всегда были по совместительству сотрудниками спецслужб, им не привыкать. Только в последнее время решили для прикрытия разведдеятельности использовать гражданские структуры, во избежание двусмысленности. А то как-то нехорошо получается: работник числится сотрудником посольства, а подчиняется ГРУ. Гражданских специалистов сейчас за границей много, среди них затеряться несложно.
Максим кивнул. В последнее время Союз охотно командировал своих граждан за рубеж, получая за это хорошие деньги. Квалифицированные кадры были признаны ценнейшим ресурсом, который глупо было бы не использовать при острой нехватке валюты в стране. Советские граждане строили заводы и атомные электростанции, лечили людей и управляли морскими судами, учили обращаться с боевой техникой и разведывали недра по всему земному шару, а на заработанные ими деньги государство закупало за границей то, что не могло производить само.
— Но одну службу было решено оставить в прямом подчинении МИДа, — продолжал майор. — Ибо её деятельность ведётся только за границей, и в случае прокола сотрудника расхлёбывать дерьмо придётся именно дипломатам.
— И это не разведка?!
— Нет, не разведка. А теперь давай перейдём к твоей скромной персоне. Я почитал твоё личное дело и, признаюсь, впечатлён. Но не твоими успехами, нет. И не твоим хорошим французским и относительно неплохими английским и испанским, которые ты зачем-то начал изучать факультативно с первого курса. Кстати, зачем?
— Хочу служить в миротворческом контингенте быстрого реагирования. Там языки нужны.
— Там нужно не только это. У хорошего миротворца должны чётко работать внутренние тормоза. Это враг, а это мирный житель, и именно он будет дружить с Советским Союзом, когда конфликт погаснет. И таких мирных жителей стрелять не рекомендуется.
— А у меня что же, таких тормозов нет? — обиделся Максим.
— Пока есть, иначе ты не прошёл бы даже на первый курс. Но твой психолог не уверен, что ты всегда сможешь обуздывать свою агрессию в обстановке реального боя. Ты, сержант, из тех опасных романтиков, которым подавай два цвета в этом мире, чёрный и белый. Любой по ту сторону автоматного ствола для тебя враг. И, что самое опасное, тебе нравится убивать.
— Откуда психологу это знать, если я не убил ни одного человека?
— У тебя совершенно определённый психотип, сержант. Даже в учебном бою ты испытываешь особое чувство упоения и азарта, а что будет в реальном?
— То есть в миротворцы я не гожусь?
— Ты годишься нам. Вот этим-то я и был впечатлён: редко встретишь кандидата, у которого базовые характеристики настолько идеально подходят для нашей работы.
— И чем же вы занимаетесь? — Максим заинтересовался уже всерьёз.
— Возмездием, сержант. Неотвратимым возмездием.
* * *
…То, что услышал Максим в тот день в кабинете заместителя начальника училища, не освещалось в СМИ. И рядовые советские граждане не догадывались о деятельности отдела «Эрешкигаль», да и не должны были догадываться. Но кому надо — знали об этой деятельности очень даже хорошо. Вожди радикальных религиозных группировок, лидеры экстремистских правительств и политических течений, главы наркокартелей, пираты и террористы всех национальностей. Они не слышали названия отдела и не догадывались, под эгидой какой структуры он работает, но результаты этой работы прочувствовали на своей шкуре. Ни один теракт, ни одно похищение или убийство советского гражданина за границей, ни одна попытка организованного наркотрафика на территорию Союза не оставались безнаказанными. К виновным обязательно приходили. Убивали днём и ночью, на охраняемых базах и в респектабельных офисах, в джунглях и на улицах городов. Обязательно — советским оружием. Это была визитная карточка «Эрешкигаль», а заодно — и недвусмысленное предупреждение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Максим думал недолго. Такая работа действительно была словно специально придумана для него…
…Сотрудник организации, которую Максим якобы должен был проверять, явился в отель в девять часов утра. Контора располагалась в Дыре-Дауа, втором по величине городе Эфиопии. Впрочем, город был так себе, и названию вполне соответствовал: пыльная африканская дыра. До него добирались несколько часов на скоростном поезде, и всю дорогу сотрудник угодливо расписывал прелести сафари в девственной саванне. Такие проверки в странах Африки понимали очень хорошо: приехал ответственный работник из метрополии, его приняли по первому разряду, организовали все мыслимые развлечения с местным колоритом, а он в знак благодарности подписал акты, не глядя. Все мы люди, всем хочется красивой жизни. Поэтому никто в совместном предприятии, занимавшемся экспортом кофе, не удивился, что аудитора прямо с вокзала повезли на небольшой частный аэродром.
Пилот был надёжный, проверенный, к тому же ни слова не понимавший по-русски. Когда небольшой спортивный самолёт оторвался от земли и взял курс на юго-восток, сотрудник заговорил открыто:
— Все уже на месте с сегодняшнего утра. Оружие, техника, снаряжение готовы. Выезжать рекомендую ночью: обстановка на сомалийской границе и в самом Сомали сложная, кочевые племена хорошо вооружены и агрессивны. Днём лучше останавливаться в местах, указанных на карте. Но и медлить не стоит. Сейчас идеальный момент для акции — руководители группировки, атаковавшей наш сухогруз, базируются в том же посёлке, где живут непосредственные исполнители. Одним ударом можно устранить и тех, и других. Но не факт, что главари пиратов в ближайшее время не сменят место дислокации. Сами понимаете, чем это чревато.
Максим кивнул. Если информаторы в течении нескольких дней не выяснят, куда перебрались пиратские боссы, понадобится вторая командировка. Но расхлёбывать результаты его медлительности будут уже другие — Сёма Динамит или Наваха, скорее всего. Таковы правила.
В полёте почти не разговаривали. Да и о чём, собственно, говорить? Состав группы был Максиму хорошо известен, с четверыми из пяти он работал и раньше. Оружие и снаряжение стандартные, два «уазика» перекупили у местных и как следует проверили. Беспокоил новенький, но они беспокоят старших группы всегда. Он сам в своё время был объектом пристального внимания.
Самолёт сел возле бунгало, укрывшегося в тени небольшой рощи. Типичная такая база для белых туристов, приехавших на сафари: большой дом, несколько подсобных строений и гараж. На веранде собралась вся его группа, ждали. Максим выпрыгнул из кабины и зашагал к бунгало, за его спиной самолёт развернулся и с треском движка начал разбег. При появлении старшего бойцы лениво выползли из плетёных кресел. Трое мужчин и две женщины.
— Здорово, монстры, — оскалился Максим, поднимаясь по ступенькам. — Ну что, работаем?
— Здорово, Макс, — отозвался первым Утюг. — А что, есть варианты?
— Ты прямо в точку. Вариантов нет. Давайте показывайте, что у вас где. И грузимся: через два часа стемнеет. Новенький — Кирилл?
— Кирилл, — отозвался крепкий светловолосый парень лет двадцати с небольшим. — Морзе.
— Читал твоё досье. Радиосвязь и компьютеры. Поедешь со мной, штурманом. Вторым водителем — Эфа.
Крепко сбитая брюнетка молча кивнула.
— Всё, за работу. Время — деньги.
* * *
…К рассвету шестых суток пути он вышли на объект. Один «уазик» оставили в жидкой роще, протянувшейся вдоль ручья, на втором Утюг выкатил на вершину холма, под которым раскинулась деревня. Водрузил на раму крупнокалиберный «Веер» на шаровой установке, прицепил громадную коробку с патронами. Поводил стволом туда-сюда, кивнул головой: всё в порядке. Максим покрутил головой, но Эфы с её снайперским «Шёпотом-52» уже не увидел. Растворилась в каменистой осыпи, протекла между камням. В динамике ожили голоса тактических двоек:
