– Но я не могу допустить, чтобы ты пострадала. Не могу позволить ему причинить тебе боль. Пусть Эрлкинг тешится золотом, если это спасет тебя.
– Мне так жаль, что я втянула тебя в эту историю. Но я должна найти выход. Я уже думала об этом… Рано или поздно он решит, что золота хватит, и я ему больше не нужна… Вернее, ты.
– В том-то и дело. Как только это произойдет, ты уйдешь отсюда навсегда. И это хорошо. Я не хочу, чтобы ты оказалась в западне, как я. Не хочу, чтобы здесь мучился кто-то еще. Здесь этого и так хватает, – он помолчал. – Здесь и поныне…
Он мог бы этого и не говорить. Серильда понимала, что он хочет сказать, и ей хотелось избавить его от лишних мучений. Она могла бы произнести эти слова за него, потому что слова всегда были ее убежищем, ее утешением… А Злата каждое из слов заставляло страдать – теперь, когда он говорил так искренне. И был таким беззащитным.
Наконец он пожал плечами.
– И все же я не хочу, чтобы ты уходила. Я боюсь, что ты не вернешься.
Сердце Серильды сжалось.
– Как бы я хотела забрать и тебя с собой. Чтобы мы оба освободились. Вот бы сбежать отсюда…
Выражение его лица было безнадежно печальным.
– Я никогда не смогу покинуть это место…
– Но ты же пытался? Что тогда происходит?
– Я много раз подходил к подъемному мосту или озеру, бессчетное количество раз пробовал спрыгнуть со стены. Но всегда, – он щелкнул пальцами, – всегда возвращаюсь в замок.
По его лицу пробежала тень.
– В последний раз, когда я попробовал сбежать – это было много лет назад, – я оказался в тронном зале. Эрлкинг сидел там, как будто ждал меня, и начал смеяться. Как будто знал, как сильно я хочу уйти, и знал, что я не смогу, никогда не смогу… Он видел все мои попытки, и радовался так… Даже не знаю… Наверное, так же, как тогда, когда он поймал виверну, – Злат снова встретился взглядом с Серильдой. – Вот тогда я и решил, что, раз уж я застрял здесь, как в капкане, то постараюсь досаждать ему, как могу. Стану доставлять ему как можно больше неприятностей. Я не могу причинить ему настоящего зла. Не стоит даже пытаться сразиться с ним или убить. Зато я знаю, как его разозлить. Наверное, это звучит по-детски, но… Иногда мне кажется, что больше я ничего не могу.
– И тут я попросила тебя прясть это золото. Для него, – прошептала она.
Протянув руку, он пропустил одну из ее кос между пальцами, проводя большим пальцем по волосам.
– Дело того стоит. Ты стала самой большой радостью, о которой я мог мечтать.
Серильда прикусила щеку изнутри, а потом… потом сделала то, чего ей так хотелось с той секунды, как Злат появился в комнате. Она обвила руками его шею и прижалась к его виску. Руки Злата тут же обхватили ее, и Серильда поняла: не одна она все это время боролась с собой, пытаясь отогнать мысль об объятиях.
Она закрыла глаза покрепче, и в темноте под веками заиграли золотые отблески.
Нужно найти выход из всей этой неразберихи, и чем раньше, тем лучше, – теперь она ясно это понимала. В конце концов, она пообещала Злату своего первенца в обмен на его помощь. Что она предложит в следующий раз, и еще много раз потом?
Но как ни странно, мысль о том, что она сможет убежать и вырваться из смертельной хватки Эрлкинга, не приносила утешения. Наоборот, Серильде казалось, что ее сердце и душу безжалостно сжимают в тисках.
Вдруг они со Златом видятся в последний раз?
С бешено бьющимся сердцем она запустила пальцы в его волосы и, повернув его голову, поцеловала чуть ниже уха. Злат резко втянул воздух и крепче обнял ее. Серильда почувствовала себя смелее. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, она слегка прикусила нежную мочку его уха.
Злат вздрогнул, застонал, но не отшатнулся, а прижался к ней, вцепившись пальцами в платье на ее спине. Но потом все же попытался оттолкнуть. Серильда ахнула. Ее щеки залил горячий румянец, сердце колотилось все быстрее.
Злат глядел на нее горящими глазами.
– Извини, – выдохнула она. – Сама не знаю, что на меня…
Он привлек ее к себе, его пальцы, путаясь в волосах, обхватили ее затылок. Его губы нашли ее губы и впились в них жадным поцелуем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Серильда ответила ему с не меньшей страстью. Все ее тело пылало. Голова слегка кружилась, она чувствовала, что не справляется с новыми ощущениями, когда руки Злата оставляли прохладные следы на ее шее, спине, плечах.
Отстранилась она, только когда почувствовала, что задохнется, если сейчас же не наберет в грудь воздуха. Дрожа, она прижала руки к груди Злата. Пусть биение его сердца не было слышно, но, прикасаясь к нему, Серильда чувствовала надежность и твердость. Под тонким полотном рубашки были и сила, и нежность. Пальцем она провела по его ключице и наклонилась, внезапно ощутив отчаянное желание поцеловать ямку на его шее, приоткрытую воротником.
– Серильда…
Ее имя прозвучало, как стон, мольба, вопрос.
Подняв на него глаза, Серильда увидела, что дрожит не одна она. Пальцы Злата впились в платье на ее бедрах.
– Я никогда… – начал он, глядя на нее, вбирая глазами все вплоть до распухших губ.
– Я тоже, – прошептала она, сама испугавшись своих слов. – Но я хочу этого.
С прерывистым вздохом он нагнулся и прижался лбом к ее лбу.
– И я тоже, – шепнул он с легким смешком. – С тобой.
Его руки скользнули по ее спине, и Серильда почувствовала, как дрожат его пальцы, когда он начал расшнуровывать ее платье.
Медленно.
Слишком медленно.
Мучительно медленно.
Недовольно хмыкнув, Серильда оттолкнула Злата, так что он, попятившись, сел на диван. Она упала сверху, воодушевленная звуком его смеха, дразнящего и ласкового, прервавшегося, лишь когда губы Серильды заставили его замолчать.
Глава 39
Она была расплавленным золотом. Озером солнечного света. Ленивым сном в теплый летний день.
Серильда не смогла вспомнить, когда в последний раз спала так крепко… Но ведь ей и не приходилось засыпать в объятиях ласковых рук, под защитой крепкой широкой груди, прижатой к ее спине. Проснувшись, она почувствовала, что дрожит, и пришла в ужас от мысли, что, открыв глаза, увидит, что оказалась одна посреди разрушенного замка. Но нет – она просто замерзла без одеяла, в которое можно было бы закутаться. Перед сном Злат помог ей снова надеть платье, нежно целуя плечи. Они задремали. Серильда знала, что улыбается даже в полусне.
Она была совершенно счастлива.
Пока не почувствовала, что на нее упала тень, застилая слабый утренний свет, пробивавшийся в синие окна.
Серильда прищурилась.
Резко села, испуганная, настороженная.
Потом вскочила и склонилась в реверансе, морщась от боли в затекшей шее.
– Ваша Мрачность. Простите. Я была… мы…
Она замолчала, не понимая, за что именно просит прощения. Оглянулась, внезапно испугавшись при мысли, что сделает Эрлкинг, если Злат все еще здесь, но…
Злат исчез.
То, что она приняла спросонья за его руки, оказалось ее плащом, который был аккуратно свернут и подложен ей под голову.
Серильда озадаченно нахмурилась.
Когда же он ушел?
Среди переполняющих ее чувств она различила и сожаление – жаль, что он не разбудил ее, чтобы попрощаться. Рассердившись на себя за это, она протерла заспанные глаза и посмотрела на короля.
– Видимо, я… заснула.
– И, судя по всему, вы наслаждались приятнейшим сновидением.
Вспыхнув от смущения, она заметила, что любопытный взгляд Эрлкинга стал почти веселым.
– Приближается рассвет. Прежде чем завеса разделит нас, я хочу кое-что вам показать.
Серильда была в недоумении.
– Мне?
Король улыбнулся властной улыбкой победителя. Улыбкой того, кто всегда получает то, чего хочет, и уверен, что так будет всегда.
– Ваши таланты, леди Серильда, продолжают удивлять и радовать. Благодаря вам у меня сегодня отличное настроение.
Он протянул ей руку. Серильда помедлила, вспомнив, какова на ощупь его ледяная кожа. Но выбирать не приходилось. Она собралась с духом и взяла его за руку. По спине побежали мурашки, и Серильда не сумела скрыть дрожь. Усмешка короля стала шире, ему как будто доставляло удовольствие видеть, как он на нее действует.
