– Раз Кэтрин мне звонила, – рассудила Ева, – может, со мной она будет откровеннее.
– Да-да, конечно.
Элизабет провела гостей по холлу и пригласила в аккуратную, залитую солнцем гостиную. Кэтрин Дебласс сидела на диване, прижимаясь к брату. Ева не разобрала, утешает он ее или от чего-то удерживает.
Ричард устремил на Рорка затравленный взгляд.
– Хорошо, что ты приехал. У нас тут такое творится, Рорк… – Его голос дрогнул. – Просто ужас!
– Элизабет, может, мы выпьем кофе? – мягко предложил Рорк.
– Конечно, прости.
– Кэтрин… – Рорк участливо прикоснулся к ее руке, но Кэтрин вздрогнула, отдернула руку и вытаращила глаза.
– Что вы тут делаете?! Уходите!
– Я навещаю Бет и Ричарда. Мне очень жаль, что вам нехорошо.
– Нехорошо?! – Она то ли засмеялась, то ли закашлялась и сжалась в комок. – Хорошо никому из нас никогда не будет! Все мы запачканы, нам никогда не отмыться!
– От чего?
Она покачала головой и забилась в дальний угол дивана.
– С вами я не могу говорить.
– Миссис Дебласс, я – лейтенант Даллас. Вы недавно мне звонили.
– Никому я не звонила! – Кэтрин в панике обхватила себя руками за плечи. – Не звонила и ничего не говорила!
Ева сделала знак Ричарду, тот поднялся и отошел в сторону, а она заняла его место и взяла ледяную руку Кэтрин.
– Вы просили у меня помощи. И я вам помогу.
– Не выйдет! Ни у кого ничего не выйдет. Напрасно я звонила! Лучше не выносить это за пределы семьи. У меня есть муж, маленький сын. – Ее глаза наполнились слезами. – Я обязана их защитить.
– Мы сделаем это за вас, – твердо произнесла Ева. – Вас мы тоже защитим. А вот защищать Шерон было поздно. Вам не в чем себя винить.
– Но я не попыталась это предотвратить, – прошептала Кэтрин. – Может быть, я даже обрадовалась, что он оставил в покое меня…
– Я сумею вам помочь, миссис Дебласс.
Я обеспечу защиту вам и вашей семье. Скажите, кто вас насиловал.
– Боже, что вы такое говорите?! – простонал Ричард.
– Спокойно! – сурово оборвала его Ева. – С тайнами покончено.
– Тайна… – пролепетала Кэтрин. – Это должно было остаться тайной.
– Перестаньте! Вы прекрасно знаете, что такие тайны причиняют нестерпимую боль. Они заползают в душу и поедают ее изнутри. Человек живет в страхе, считает себя кругом виноватым.
А тот, кто заинтересован в сохранении этой тайны, пользуется его страхом, стыдом, чувством вины. Единственный способ с этим справиться – все выложить. Скажите мне, кто вас насиловал!
Кэтрин перестала дышать. Ее взгляд, полный ужаса, был устремлен на брата. Ева решительно повернула ее к себе.
– Смотрите на меня. Только на меня! Отвечайте: кто вас насиловал? Кто насиловал Шерон?
– Мой отец! – выкрикнула Кэтрин, раздираемая болью. – Отец, отец, отец! – она закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
– Господи! – Элизабет выронила поднос с посудой, кофе пролился на дорогой ковер. – Господи, моя девочка!
Ричард кинулся к ней и схватил в охапку, не давая упасть.
– Я его убью! Убью! – Он зарылся лицом в волосы жены. – Бет, о. Бет…
– Помоги им, как сумеешь, – прошептала Ева Рорку.
– А ты грешила на Ричарда, – тихо упрекнул ее Рорк.
– Что правда, то правда, – она подняла на него пустые глаза. – Я думала, что виноват отец Шерон. Наверное, мне просто не хотелось верить, что такая дрянь может испакостить не одно, а целых два поколения!
Рорк стиснул зубы. Сейчас его лицо походило на каменный барельеф.
– Так или иначе, Деблассу крышка.
– Помоги своим друзьям, – повторила Ева. – А мне надо работать.
Глава 18
Она позволила Кэтрин выплакаться, хотя хорошо знала, что слезами не заживить такую рану.
Ей очень помогало сознание того, что Рорк рядом. Он, как мог, успокоил Элизабет и Ричарда, а потом распорядился, чтобы слуга собрал разбитую посуду. Наконец Элизабет пришла в себя настолько, что смогла снова заказать кофе. Она сама принесла Кэтрин чашку и тщательно закрыла дверь в холл.
– Вот, милая, попей.
– Простите меня… – Кэтрин обхватила чашку трясущимися пальцами, чтобы согреть их. – Простите! Я думала, что этому пришел конец.
Я заставила себя поверить, что все позади! Иначе я не смогла бы жить…
– Миссис Дебласс, я должна узнать все. Вы меня понимаете? – Ева дождалась, пока Кэтрин обратит на нее внимание. – Вы понимаете, что я записываю наш разговор?
– Вы ничего не сможете с ним сделать! Он очень влиятелен, никто не в состоянии ему помешать…
– Я помешаю. Вы ведь потому и позвонили мне, что почувствовали: я сумею его остановить.
– Он вас боится, – прошептала Кэтрин. – Боится! Уж я-то знаю. Он вообще боится женщин. Потому и мучает их. Я уверена: он дал нашей матери какое-то средство, чтобы она погрузилась в кому. Отец боялся, что мама заговорит: она ведь все знала.
– Ваша мать знала, что отец вас совращал?
– Знала. Делала вид, что не знает, но я все понимала по ее глазам. Она ничего не хотела знать, стремилась к покою и порядку, чтобы можно было устраивать приемы, продолжать жить как жена сенатора… – Кэтрин прикрыла ладонью глаза. – Каждый раз, когда он приходил ко мне ночью, на следующее утро я видела: она знает. Но если я пыталась заговорить с ней об этом, она делала вид, будто не понимает, о чем речь. Она твердила мне: «Перестань выдумывать, будь хорошей дочерью, уважай свою семью».
Кэтрин убрала от лица руку, взяла обеими руками чашку, но пить не стала.
– Когда я была еще маленькой, семи-восьми лет, он приходил ко мне ночью и… трогал. Твердил, что в этом нет ничего плохого: мол, он – папа, а я должна изображать маму. Он называл это игрой, тайной игрой. Он приказывал мне… трогать его. Мне приходилось…
– Не обязательно все называть своими именами, – сказала Ева, видя, что Кэтрин снова бьет дрожь. – Говорите то, что можете.
– Ему нельзя было не подчиниться. Он был в нашем доме всесильным. Правда, Ричард?
– Да, – Ричард сжал руку жены. – Почему ты мне ничего не говорила, Кэт?
– Потому что мне было стыдно и страшно!
А мама отворачивалась… Я думала, что обязана ему повиноваться, – она судорожно глотнула. – А когда мне исполнилось двенадцать лет, родители устроили праздник. Друзья, огромный торт, пони… Помнишь пони, Ричард?
– Помню, – по его щекам уже бежали слезы. – Я все помню.
– В ту ночь он пришел ко мне снова. Он сказал, что я уже взрослая и что у него есть для меня подарок – особый подарок. Сказал и изнасиловал! – Кэтрин закрыла лицо руками и стала раскачиваться. – В этом заключался его особый подарок. Я умоляла его перестать, потому что мне было больно. Я была уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что происходит нечто ужасное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
