Утром третьего дня подливать перестали и, когда к полудню все понемногу пришли в себя, началась кульминация. Шесты, подпирающие шатры, были выбиты, ткань опущена прямо на гостей и тут же разрезана так, чтобы каждому достался хороший кусок. Подарок не ахти какой. Но сам факт, что люди, не имея крыши над головой, разрезают свои палатки из ценной ткани, чтобы одарить гостей, стоит дороже любых даров.
Отъезжающие гости шли к берегу по дорожкам, выложенным одеялами и, как только проходил последний, дорожка разбиралась и сжигалась в пылающие на берегу костры.
Авторитет Викинниниша и Урбанова поднялся много выше чем был до поражения. Соседи охотно прислали припасы и одолжили лодки для рыбной ловли и промысла. Через месяц были построены временные бараки, а к осени следующего года деревня полностью отстроилась.
В июне Макуинна попытался повторить нападение, но на этот раз клэйокуотцы оказались начеку и встретили его огнём ещё на подходе. Даже не высадившись на берег нападавшие с позором повернули обратно. А весной подвернулся удобный случай рассчитаться с надоедливым Макуинной.
Джон Солтер, капитан брига "Бостон", полагал, что знает индейцев. Когда он бросил якорь около Юкуота, он делал индейцам подарки, угощал их ромом, патокой и галетами. Прежде, чем позволить нутка подняться на борт судна, он тщательно обыскивал их в поисках спрятанного оружия. Но капитан Солтер совершил грубую ошибку. Он вспылил в разговоре с Макуинной и не заметил, что из-за этого вождь потерял лицо перед своим племенем. Спустя несколько дней из всей команды брига в живых оставалось лишь двое моряков. Один из них, оружейный мастер Джон Девитт был достаточно наблюдателен и образован, чтобы впоследствии описать эти события.
"Пока шла торговля, король то и дело наведывался на борт брига, погостить у капитана Солтера. Тот приглашал его обедать в свою каюту и, наконец, подарил Макуинне отличную охотничью двустволку. Через пару дней тот явился на судно и принёс её обратно. "Печак" (плохо) - промолвил он, указывая на сломанный замок ружья. Капитан Солтер тогда явно был не в духе, а кроме того, он усмотрел в поступке Макуинне выражение презрения к подарку. Он назвал короля лжецом, присовокупив другие насмешливые выражения. "Джон, - позвал он меня, - этот парень сломал превосходное ружьё. Посмотри, что тут можно сделать". Осмотрев его, я сказал, что могу исправить поломку. Макуинна знал кое-какие английские слова и, к несчастью, слишком хорошо понимал значение упрёков, с коими обратился к нему капитан. Он не вымолвил ни слова в ответ, но лицо его исказила ярость.
Утром 22 марта Макуинна, как ни в чём ни бывало, явился на "Бостон" в сопровождении значительного числа индейцев. На голове его красовалась деревянная шапка с резным изображением какого-то дикого зверя. У короля, казалось, было превосходное настроение и в знак этого его люди устроили на палубе пляски. На квартердек вышел капитан Солтер. Побеседовав с ним, Макуинне посоветовал запастись рыбой на дорогу и указал, где всего лучше ловится лосось. После обеда капитан, прислушавшись к совету индейца, посла в указанное им место старшего помощника с девятью матросами.
Я занимался чисткой мушкетов в своей каморке, когда, спустя больше часа после отплытия рыболовов, до мого слуха донёсся сверху какой-то шум. Встревожившись, я поспешил подняться наверх. Но, едва моя голова показалась из люка, как чья-то крепкая рука ухватилась за волосы. По счастью, стрижку я носил довольно короткую и волосы вырвались из цепкой хватки нападавшего, помешав тому нанести точный смертельный удар. Я загремел обратно по трапу, а индейский топор лишь скользнул по лбу. Сумей индеец удержать меня, удар этот раскроил бы череп. Рухнув без чувств к подножию лестницы, я не видел, как хлынувшие на борт по сигналу Макуинны воины расправились с командой, как сбросили они за борт капитана Солтера и как он свалился в каноэ, где ему тотчас отрезали голову. Очнувшись же, я обнаружил, что весь залит кровью и ощутил страшную слабость от её потери. Затем услышал победную песнь индейцев и три адских вопля, от коих кровь стыла в моих жилах. Люк был закрыт - это сделал Макуинна, не желавший потерять жизнь столь ценного пленника, как белый мастер-оружейник. Однако вскоре люк распахнулся и меня извлекли на поверхность. Я почти ничего не видел, так как глаза были залиты кровью. Тогда вождь велел подать воды и умыть меня. Я вновь обрёл зрение, но что за ужасное зрелище предстало моему взору! Шестеро нагих дикарей стояли вокруг меня. Их покрывала кровь моих убитых товарищей, их кинжалы были готовы нанести удар. Я решил, что пришёл мой последний миг. Король вошёл в круг и, став перед мною, произнёс: "Джон - я говорю - ты не говоришь "нет". Ты говоришь "нет" - кинжалы пойдут". Потом он спросил, буду ли я его рабом, буду ли сражаться за него в битвах, чинить его мушкеты и делать для него ножи и кинжалы. На это и на ряд иных вопросов я позаботился ответить "да". Тогда он сказал, что щадит мою жизнь и велел поцеловать свои руки и ноги, выказывая покорность, что я и сделал. Его люди громко требовали предать меня смерти, дабы никто не уцелел, чтобы поведать сию историю своим соотечественникам и тем самым помешать им являться сюда для торговли. Но король настоял на своём желании самым решительным образом.
Этим, однако, испытания выпавшие на мою долю не закончились. Вождь привёл меня на квартердек и тут самое жуткое зрелище предстало моим глазам. Головы нашего несчастного капитана и его команды, числом 25, были тут уложены в ряд. Макуинна велел одному из своих людей принести голову и спросил меня, чья она. Я отвечал, что капитана. Подобным образом и другие были показаны мне и я назвал их имена, исключая некоторые, что были столь ужасно обезображены, что я не смог опознать их. Опознал я и головы старшего помощника с его девятью рыболовами - их также перебили, заманив подальше от судна.
В селении победителям и их добыче устроили торжественную встречу. Женщины и дети радостно вопили и барабанили палками по стенам и крышам домов. Меня Макуинна привёл в собственный дом и отдал на попечение своим девяти жёнам. Все они сошлись вокруг меня и выражали печаль о моём несчастье, нежно поглаживая меня по голове в знак утешения. Тем временем в доме вождя стали собираться воины. Они пировали и бахвалились своими подвигами. Их немало разочаровало зрелище живого белого человека и они пытались убедить Макуинну покончить и со мной. Однако вождь твёрдо отказал им, заявив, что не нарушит данное им слово и сохранит мне жизнь. Он усадил меня подле себя и велел подать ему угощение. Подбежал маленький сын короля по имени Викшехик*(4). Желая поладить с любимым сыном короля я приласкал мальчика и усадил его себе на колени. Срезав со своей куртки блестящие медные пуговицы, я нанизал их на нить и надел это ожерелье на шею принцу. С того времени мальчик привязался ко мне и это немало повлияло на отношение и самого короля.
Ложась спать, Макуинна велел мне устроиться рядом с ним и его сыном - на случай, если кто-либо из буйных воинов пожелает прикончить меня во сне. После такого предостережения и после всего пережитого в этот день сон не шёл. К тому же среди ночи вдруг прибежал индеец с вестью о том, будто ещё один белый человек остался жив и обнаружен теперь на борту судна. Макуинна в ответ на это довольно равнодушно бросил, что с восходом солнца этот матрос будет убит. Я стал лихорадочно соображать, как мне спасти жизнь своего товарища. Перебрав в памяти членов команды, я решил, что этим человеком должен быть парусный мастер Джон Томпсон - его головы на палубе выставлено не было. Томпсону было лет сорок, а выглядел он ещё старше. И я решил выдать его за своего отца.
Поутру Макуинна заявил, что пойдёт убивать человека на корабле и велел мне следовать за ним. Я повиновался и в сопровождении маленького Викшехика побрёл за королём на берег. Там уже толпились все обитатели селения. Все они в один голос требовали смерти белого человека. Тогда то я и приступил к осуществлению своего плана. Указав на мальчика, которого держал за руку, я спросил, любит ли король своего сына. Затем, обернувшись к Викшехику, я спросил, любит ли тот своего отца. Оба отвечали утвердительно. "Я тоже люблю своего отца!" - воскликнул я тогда и, упав на колени, стал молить Макуинну пощадить жизнь моего родителя, если, конечно, человек на судне окажется именно им. Я сказал, что если король убьёт моего отца, то пусть убьёт и меня или я покончу с собой и тогда он лишится моей службы. Король обещал исполнить эту просьбу и велел привести к нему пленника с корабля.
К великому моему облегчению, то действительно оказался Томпсон. Будучи легко ранен, он забился вчера в дальний закуток на бриге и сумел уцелеть во время общей резни. Я быстро ввёл его в курс дела и мы изобразили перед всем племенем радостную встречу отца с сыном. Макуинна тоже остался доволен, узнав, что пощадил парусного мастера - ему он поручил снабдить парусами свои каноэ.
