раз не пойдешь. Скажи… эм, скажи, что тебя дома ждут, очень-очень! Да, я тебя тоже люблю. Передаю! — она отдала телефон маме.
— Привет, — меланхолично ответила Света. — Ничего, ужинаем. Твою порцию тоже съедим, нет, не оставим. Ладно, да мне понятно. Хорошо. У меня? Да все, вроде приняли, кабинет даже выделили. Видишь, какая я теперь важная. Ну, давай, до завтра. Мы уже спать будем, пока ты приедешь. Давай, пока.
Она положила телефон на стол и принялась за еду. Кот, все это время внимательно слушавший разговор хозяев, прыгнул Даше на колени и нагло оглядел стол.
— Вот зараза, а у меня на коленях сидеть не хочет, — обиженно покачала головой Света.
— Это потому, что он тебя боится, — ответила Даша, гладя свободной рукой кота.
— Нечего меня боятся, — проворчала Света. — Ларсик, ты у нас остаешься сегодня за мужчину, папа у нас будет после полуночи.
Кот долго смотрел на нее, будто бы осознавая сказанное, потом он привстал, положив обе лапы на стол.
— Так, это еще что? — Света сбросила его вниз. — Ты чего это?
— Он решил, что ему тоже положена порция, — захихикала Даша, глядя на ничуть не обидевшегося кота, вальяжно разлегшегося у теплой плиты.
— Еще чего. Вот сейчас уроню на тебя горячую сковородку, — погрозила ему пальцем Света, но кот лишь что-то промяукал в ответ, не веря в силу ее угрозы.
5.
В кабинете директора было душно и сильно пахло духами, перемешанными с запахом дезодоранта и мужского пота. Директор компании, невысокий лысеющий неровными островками мужчина с маленькими бегающими глазками, сидел во главе конференц-стола, становясь с каждым часом все краснее и краснее. Его голос уже перестал быть громким и перешел в яростное сиплое сопение, большая часть потока этой брани доставалась сидевшим рядом, походивших в этот момент в своей профессиональной безмятежности на восковые фигуры провинциального музея.
— Мне что, вашу мать, вас всех уволить, да? Может ну его к черту? Вы думаете, мне нужны деньги? Да у меня денег достаточно на сто ваших никчемных жизней! — сипло плевался директор куда-то вперед, не обращаясь ни к кому конкретно.
Дима сидел посередине стола, нервно поглядывая на часы, полчаса назад пробила полночь. Напротив него сидела стройная ухоженная женщина в белоснежной блузке и с тонкой золотой цепочкой на шее, на которой болтался безрассудный кулончик с Микки-Маусом, Она открыто и элегантно потянулась, давая окружающим увидеть, куда стремился ее мышонок, то и дело прятавшийся в ложбинке между грудями. Она широко зевнула, обнажая идеальный прикус, блеснув на Диму довольным взглядом умных карих глаз. Директор запнулся, наблюдая, как она медленно распутывает строгий клубок каштановых волос на голове.
— Я устала. Ну, сколько можно, Павел Андреевич? — без хамства, но и не без наглости сказала она. — Сколько можно заниматься этим козлодранием?
— Да, — поддержали ее другие. — Вы на время посмотрите!
— А что время? — вспылил директор. — Это не ваше время, — это мое время. Я на вас трачу свое время!
— Так может обойдемся без таких жертв? — предложил Дима, демонстративно сворачивая свою папку.
— Ну, Павел Андреевич, ну может хватит на сегодня? — пропела женщина напротив, полностью распустив волосы по плечам. — Мы все хотим спать, у нас есть семьи, ну, давайте по домам.
— Знаете что, Ирина Александровна! — вскипел директор, но взглянув, наконец, на часы, гневно махнул рукой. — Выметайтесь! Но это не значит, что я с вами закончил!
— А мы так и не думаем — сказал Дима, поднимаясь с места, за ним поспешили и остальные, суетливо толпясь у выхода.
— Дим, Дима! — позвала его Ирина, подбегая к нему, когда он уже собирался запирать свой кабинет.
— Что случилось?
— Ничего, может ты меня добросишь домой? Так не охота садится за руль, я устала, — она легонько дотронулась до его руки, ласково погладив. — Ну, пожалуйста.
— Давай, собирайся, — улыбнулся он, — я буду на парковке.
Он спустился вниз по лестнице, лифты, по обыкновению, уже выключили. На парковке стояло два десятка заснеженных автомобилей, разбросанных в случайном порядке по большому паркингу бизнес-центра. Он завел машину и принялся очищать ее от нападавшего за весь день снега. Голова гудела, а ноги были ватные и будто бы не его, во рту было гадко и слегка тошнило от воспоминаний об обеде. Он подумал о драниках, которые приготовила сегодня Света, и ему стало так обидно и гадко на душе, что он со злостью ударил щеткой по крыше ни в чем ни повинной машины.
— Ой, не нервничай, — сказала подошедшая Ира, ловко сбивая красивой варежкой снежную шапку с крыши. — Ну чего ты такой смурной, я тебя не узнаю.
— Я сам себя не узнаю, — сплюнул он в сторону. — Поехали.
Они сели в машину и выехали с паркинга. Стоя на светофоре, Дима нервно отстукивал пальцами по баранке, хотелось рвануть вперед, наверстать время в свободном спящем городе, но это было всего лишь глупое желание. Ира сняла пушистую шапку из ценного зверя и разметала волосы по не менее пушистой шубке, из-под которой виднелись кончики блестящих черных сапог.
— Как жена? Как Даша? — спросила она, разглядывая себя в косметическое зеркальце.
— Нормально. Жена злится — сухо ответил он, выезжая на эстакаду в ее сторону, она жила чуть дальше, но в ночном городе это расстояние не имело особой разницы.
— А чего злится? Может, ревнует? — игриво спросила она, посмотрев на него смеющимся взглядом.
— У нее нет для этого причин, — ответил он, не поддаваясь на ее обычную игру.
— А вот я бы ревновала. Уверена, что она меня помнит, — самодовольно сказала Ира. — Муж до ночи сидит на работе, как же так? Я бы никогда не поверила в эту сказку про идиотские ночные совещания!
Она залилась громким смехом, Дима даже не взглянул на нее, разгоняясь на проспекте, ведущем к ее дому.
— А как твой муж? Как дети? Ты их вообще видишь?
— А что муж? Он все понимает, у нас с ним договор, не беспокойся. Может и нам с тобой тоже наконец, договориться, а? — она дотронулась до его руки, лежавшей на ручке автомата, он резко одернул ее.
— Мы с тобой все уже обсудили, нечего к этому возвращаться.
— Как хочешь, но если надумаешь, я пока готова. Смотри, я терпеливая, но все имеет свои границы.
— Ир, ты бы лучше детьми занялась, что ты в какие-то игры все играешь?
— А что дети? У детей все хорошо. У них есть и бабушка, и няня, чего еще желать? А мама должна работать, муж-то, ха-ха, не угадала, видишь как, а бросить жалко.
— Готовься, — сказал он, сворачивая на
