Кортейн спустился из башни и постоял у своего поста, глядя на китель, висевший на спинке сиденья, и фуражку на столе-карте. Не спеша он их взял и аккуратно надел, тщательно поправив фуражку и застегнув китель на все пуговицы.
— Банник, когда мы включим двигатель, займись теми орками. Аутленнер, веди нас прямо к титану. Радден, готовь к бою главный калибр — сбить щиты и поджарить мозги этому колдуну. Мегген, займешь место Ралта у пушки «Разрушитель». Банник, когда разберешься с орочьей пехотой, бей из лазпушки по левой руке титана, понял? Мегген, ты из «Разрушителя» по правой. Ваша задача — сбить его дополнительное вооружение. У нас только один шанс уничтожить этого монстра. Только один. И чтобы им воспользоваться, нам придется постараться. Все готовы?
— Да, сэр! — ответили выжившие члены экипажа.
— За Императора! За Парагон! За «Марс Победоносный»! — воскликнул Кортейн. — Все по местам. Форкосиген?
Маленький техноадепт нервно моргнул выпученными глазами, его костлявые руки были скользкими от пота.
— Сэр?
— Можешь включить реактор?
— Да, сэр. Он неактивен, но не заглушен. Я могу пробудить его.
— Хорошо, — Кортейн убедился, что все разошлись по своим постам. — По моей команде, техноадепт…
Шепотом бормоча молитвы техножрецов, Форкосиген начал переключать тумблеры и рычаги, активируя реактор.
— Всем доложить о готовности! — приказал Кортейн.
— Башня готова! — прокричал сверху Радден.
— Пушка «Разрушитель» готова! — доложил Мегген.
— Дополнительное вооружение готово! — отозвался Банник.
— Техноадепт готов, — сообщил Форкосиген.
— Связист готов, — Эппералиант.
— Мехвод готов, — Аутленнер.
Банник оглядел командную палубу, бросив взгляд на пустое сиденье Марселло, на аппаратуру с горелыми пятнами после короткого замыкания. Он заметил, что Кортейн сделал то же самое. Их взгляды встретились, и Кортейн едва заметно кивнул.
— Командир танка готов, — завершил перекличку Кортейн. — По моей команде… три, два, один… Включить главный реактор!
Форкосиген согнулся на своем посту, нажав двойные руны активации и склонившись перед Омниссией.
Раздался щелчок. Гул двигателей. Грохот.
«Марс Победоносный» ожил, вызывающе рыча на толстобрюхое орочье чудовище, возвышавшееся перед ним.
— Огонь! — приказал Кортейн. — Из всех орудий!
На огражденной платформе на верху головы гарганта за боем наблюдал Зеленоглаз. Орочьему колдуну нравилось многое из того, что было у Империума. Ему нравилась эта планета — и он захватил ее. И, как и Гратцдакке, ему нравились имперские машины, и нравилось захватывать их.
Прямо перед ним неподвижно стояла огромная имперская боевая фура, людишки внутри были зажарены насмерть мощью, дарованной ему Морком. Он больше не чувствовал их жалких душонок, но все равно велел своим бойцам продвигаться с осторожностью — на всякий случай. Зеленоглаз не был глупцом — в отличие от Гратцдакки. Он видел, что люди пытаются обойти позиции орков и атаковать сразу с двух сторон — и лишь посмеялся над их жалкими попытками скрыть это от него. Они слабы — и будут уничтожены.
Снаружи, за пределами его психощита, снаряды тяжелой артиллерии крушили город, убивая и орков, и людей. Ослепительные розовые лучи вырывались из-за туч и испаряли целые здания, превращая песок в расплавленное стекло. Но он был в безопасности, его мощь, усиленная недавно завершенным Воплем Морка, сконцентрированным меки-знают-как внутри его гарганта, защищала его так же надежно, как щит из шкуры сквиггота отражает каменный наконечник копья. Если бы Гратцдакка знал, каким сильным станет «его» колдун, то убил бы его. Но теперь для этого слишком поздно, время ушло — и время Гратцдакки тоже ушло.
Зеленоглаз наблюдал, как орки приближаются к танку, «убойная банка», рухнувшая на землю позади них, дергалась как сквиг с переломанным хребтом. Это было очень смешно, и колдун разразился хохотом. Зеленые искры посыпались с его волос, глаза выпучились, и он радостно взвыл. Война! Война! ВОЙНА! Вокруг царил хаос и разрушение. Людишкам не на что надеяться, этот мир будет принадлежать ему, а потом еще один, и еще, и еще, его армии будут разрастаться, пополняемые орками, привлеченными Воплем Морка! Он хохотал и хохотал, гретчины и орки из экипажа гарганта шарахнулись от него в страхе.
— ВАААААААГГГГГХХХХХ! — взревел он и снова рассмеялся.
Вдруг гаргант встряхнуло. Сквозь открытый люк в платформе Зеленоглаз услышал, как капитан, сидевший внизу, в голове гарганта, выкрикивает приказы, и звук крепкого удара орочьей руки по орочьему же черепу. За этим последовал грохот выстрелов. Колдун, оторвавшись от своих мечтаний, открыл глаза.
Как такое было возможно? Боевая фура людишек снова двигалась, протаскивая свой избитый корпус по развалинам. Зеленоглаз увидел, как большие стрелялы в носу и борту танка открыли огонь, выкашивая множество орочьих пехотинцев. Бласт-пушка в башенке наверху спонсона, выстрелила, прожигая дыру в броне последней «убойной банки», которая сразу же замерла неподвижно.
— Что там еще?! — закричал колдун в переговорную трубу на платформе. — Остановить их! Мне нужна эта фура!
Гаргант дал залп из своих пушек и ракетных установок, выбивая воронки в земле вокруг танка. Попадания застучали по броне имперской машины, высекая искры, отбивая куски пластали. Маленькая башенка с тяжелыми стрелялами на лобовой броне разлетелась на куски, броня на одном борту смялась, но танк продолжал двигаться вперед.
Зеленоглаз перестал размышлять, когда неудержимая ярость затопила его — безумная страсть к насилию, жившая в каждом орке, необходимость разрушать и жечь, покорять и побеждать, убивать и убивать, пока не останется никого кроме орков, и отправляться на поиски новых битв.
Его могучий разум вздыбился от этой ярости, впитывая энергию прямо из нематериального царства Великого Зеленого, где Горк и Морк смеялись и аплодировали его гневу. Вокруг него бушевали молнии, испускаемые из его головы, перескакивая на огромные медные сферы на спине гарганта и усиливая его мощь. Он чувствовал разум каждого орка на планете, и каждый этот разум ярко пылал жаждой войны и насилия. И он черпал силу из них, и из орков за пределами Калидара, и за пределами системы — огромное зеленое море сверхъестественной энергии, окружавшей и защищавшей расу орков, созданной их жестоким восторгом и страстью к завоеваниям. Время замедлилось, и Зеленоглаз перестал видеть материальный мир, глядя мысленным взором и видя лишь отражение мира в сверхъестественном зеленом пламени.
Сквозь сияющую завесу искр Зеленоглаз посмотрел вниз; сила росла в нем, грозя вырваться, и скоро он не сможет сдерживать ее. Не в силах говорить, он опустил ладонь. Ладонь опускалась медленно — хотя Зеленоглаз знал, что на самом деле она движется быстро — пока не ударила по большой кнопке, включив воющую сирену — сигнал для капитана гарганта, что пора готовить к бою варп-пушку.
Зеленоглаз смеялся, чувствуя, как палуба дрожит под ногами. Внизу из пасти гарганта начал выдвигаться чудовищный язык — варп-пушка, готовая изрыгнуть ярость Горка и Морка на глупых людишек — ярость, которая текла через него.
Большая пушка в башне танка поднялась, целясь в гаргант. Зеленоглаз лишь рассмеялся. Жалкие усилия!
Пушка изрыгнула огонь, и Зеленоглаз перестал смеяться.
Что-то было не так. В картине мира перед ним, нарисованной оттенками ярко-зеленого, словно образовалась дыра, черная полоса пустоты — снаряд из имперской пушки, снаряд, которого не мог видеть его сверхъестественный взор.
Долетев до порожденного варп-энергией защитного поля гарганта, снаряд не остановился. Зеленоглаз ощутил, как странный снаряд пронзил его психощит, разрываемое поле зеленой энергии пошло волнами.
Зеленоглаз не знал этого, но его гнев был порожден страхом — страхом древней расы, вымершей миллионы лет назад, страхом, заставившим их цепляться за любые способы выживания, неважно в насколько деградировавшей форме. И этот страх охватил орочьего колдуна, когда снаряд, пробив защитное поле, врезался в броню гарганта, пробил и ее, и разорвался внутри.
Боль вспыхнула в разуме Зеленоглаза, и он потерял контроль над сверхъестественной энергией, переполнявшей его. Он попытался направить эту энергию через свой посох, заземлить ее и спасти свою голову. Энергия, хлынув из него, растеклась по гарганту. Одна из медных сфер взорвалась, и Зеленоглаз завопил, упав на колени.
На командной палубе бушевали пожары. Форкосиген отчаянно пытался включить системы пожаротушения. У Банника остались исправны одна болтерная установка и одна лазерная пушка — на разных бортах, системы дистанционного управления ими работали все хуже. Экраны на его посту сыпали искрами и шипели, большая часть авгуров не работала — и все же он продолжал стрелять.
