Дуюнов провел ее в комнату, набитую куклами, фигурками из дерева, ритуальными масками, снимками кукольных спектаклей.
— Собираю по всему свету, — сказал Рюрик Петрович. — Куда судьба забрасывает на гастроли… Кофе или чай? — предложил он.
— Благодарю, не стоит беспокоиться, — вежливо отказалась Дагурова, которую в присутствии Дуюнова потянуло на светский тон.
Они сели на широкую тахту, покрытую пледом с длинным ворсом. Стульев в комнате не было: какие-то пуфики, низенькие табуреточки и огромное вольтеровское кресло.
— Готов отвечать на ваши вопросы, Ольга Арчиловна, — сказал Дуюнов. — Что вас интересует?
И Дагурова вспомнила, где слышала его голос. Да, точно, по телевизору, в передаче «Будильник», которую любит и не пропускает Антошка.
«Знал бы он, что я сейчас сижу рядом с его любимым волшебником!» — подумала Ольга Арчиловна.
— Регина Эдуардовна Баулина, ее отношения в семье… — начала следователь.
— И со мной, — добавил Рюрик Петрович. — Будем играть в открытую. Я все знаю. И о покушении на Евгения Тимуровича, и о том, что ваш коллега допрашивал Регину Эдуардовну… Подтверждаю, что в тот злосчастный день, третьего июля, она действительно находилась в Конакове.
— Желательно, чтобы это подтвердил еще кто-нибудь, — сказала следователь.
— Увы, — развел руками артист. — Мы наши отношения с Региной Эдуардовной не афишировали. Щадили чувства и самолюбие Норы… Так что поверьте на слово…
— Насколько я поняла, у супругов Баулиных довольно непростые отношения, — сказала Дагурова.
— Эта трагическая история еще больше все осложнила.
— В каком смысле?
— Буду откровенен… Мы с Региной решили наконец пожениться… Ирония в том, что решение созрело окончательно именно третьего июля, в Конакове. Уверяю вас, это был бы выход для всех — Регины, Евгения Тимуровича и меня. Даже для Норы… Горькая правда всегда лучше сладкой лжи… Но теперь, после всего случившегося, Регина сказала, что никогда не бросит мужа! Пусть останется калекой, парализованным — она должна быть рядом!.. Я понимаю Регину. И не смею даже отговаривать. Честно говоря, считал бы себя последним человеком, если бы воспользовался этим случаем… Значит, не судьба нам жить вместе… Поверьте, думаю лишь об одном — чтобы Евгений Тимурович остался жив. — Дуюнов печально усмехнулся. — Как это бывает у русских интеллигентов: появились мысли о какой-то вине, греховности, искуплении и так далее… Может, помните, у Блока:
Под шум и звон однообразный,Под городскую суетуЯ ухожу, душою праздный,В метель, во мрак и пустоту.Я обрываю нить сознаньяИ забываю, что и как…Кругом — снега, трамваи, зданья,А впереди — огни и мрак…
Вот такое у меня сейчас состояние…
Рюрик Петрович замолчал.
— Значит, если бы не этот выстрел, то…
— Вы правильно поняли, — кивнул Дуюнов. — Регина рассталась бы с Баулиным… Это надо было сделать давно, еще шесть лет назад. Но и тогда вмешалась судьба. Глупый, нелепый случай! Прямо какой-то рок!
— А что тогда произошло? — осторожно спросила Дагурова.
— Регину и Евгения Тимуровича пригласила к себе на дачу Юнна Воронцова. Человек она известный, представлять, надеюсь, нет надобности…
— Конечно, — сказала Дагурова. — Ее знает вся страна. Кино, телевидение…
— Дача у Юнны в Новом Иерусалиме, это по Рижской дороге. В поселке — знаменитость на знаменитости… У Регины страсть — покрутить баранку! Это особенно проявляется у того, кто не имеет собственной машины… У Воронцовой, естественно, «Волга»… В общем, после шашлыков и сухого вина у Регины начался зуд — покататься по дачному поселку… Юнна — баба добрая, дала ключи от машины. Регина выехала на дорогу и тут же врезалась в новенький «мерседес», принадлежащий одному знаменитому музыканту, не буду называть фамилию… Мало того, что разворотила полкузова, еще покалечила человека…
— Музыканта?
— Нет, его знакомого. — Дуюнов нервно хрустнул пальцами. — Представляете, за какие-то пару минут сомнительного удовольствия повесить себе на шею двадцать одну тысячу рублей!
— Так много? — не поверила следователь.
— А что вы хотите, «мерседес» — это вам не «Запорожец». На Кавказе дают пятьдесят тысяч… Так ведь, помимо ремонта «мерседеса», пришлось чинить «Волгу» Воронцовой и выплачивать компенсацию пострадавшему. За лечение и так далее. Слава богу, упросили не обращаться в милицию. Замяли. Баулин в течение недели достал эти деньги. У кого только не занял! Бегал по Москве, как говорится, высунувши язык. Даже у своего покровителя, члена-корреспондента…
— Троянова? — уточнила Дагурова.
— У него… А ведь у Регины с Баулиным уже был полный разрыв. И тут, видите ли, обстоятельства — спас от суда… Морально не имела права бросить благодетеля… Я говорил ей: никакие тысячи не склеют вашу жизнь… Предложил эти злосчастные двадцать одну тысячу… Не думайте, я не Ротшильд, но продал бы катер, садовый участок, избавился бы от еженедельной каторги — ездить за восемьдесят километров полоть клубнику… И что она мне заявила? Не хочу вешать на тебя обузу! — Дуюнов усмехнулся и покачал головой. — Странная штука женская логика… Нелюбимому человеку, хоть и мужу по паспорту, вешать обузу можно, а любимому человеку нельзя!.. Я вспылил, нагрубил… Мы некоторое время не встречались. Не выдержала она. Пришла сюда, ко мне… Ты прав, говорит мне, прав: сердцу не прикажешь… Да еще полоса запойная началась у Баулина. Нелады по работе, с диссертацией. Ушел из больницы…
— Странно, — заметила Ольга Арчиловна, — как же он долги отдавал? Ведь двадцать одна тысяча!
— И не говорите! Положение у Баулина было жуткое! У кого-то возьмет, перезаймет… А ведь каждому в ножки кланяйся, на коленях проси… Москва, как говорится, слезам не верит… По-моему, он готов был бежать хоть на край света. И Березки для него — словно манна небесная! Стал профессором, хотя докторскую диссертацию ВАК не утвердил. Работая там, он и смог разделаться с долгами. Прекратил пить… Я настаивал на разводе, но Регина колебалась: у меня только любовь, а у Баулина деньги… А потом он и вовсе стал кум королю! Разодел Регину и Нору, купил жене машину… У родителей Регины была развалюха за городом, что-то вроде дачи. Так его тесть там такой дворец отгрохал на деньги зятя — любо-дорого! — Дуюнов помолчал и с каким-то неожиданным ожесточением произнес: — Но, простите за банальность, не в деньгах счастье! Не склеилось у них с Региной. Нору, конечно, жалко, любит отца, очень ранимая, нервная. Это и понятно: многое понимает, переживает за обоих родителей… Регина даже скрывала от нее, что Евгений Тимурович при смерти. И надо же было — вчера Нора узнала… Вообще, как она выдержала эту сцену!.. Бред какой-то!..
— Что вы имеете в виду? — спросила Дагурова.
— Разве милиция еще не сообщила вам?
— Нет, я не в курсе…
— Возможно, возможно… — Дуюнов смотрел на следователя с недоверием. — Понимаете, прибегает вчера в театр Нора, а на ней лица нет… Просит свою мать срочно пойти домой. А как уйти, когда спектакль? Я тоже был занят в нем… Короче, как только дали занавес, мы втроем выскочили на улицу, схватили такси… Бедную девочку буквально колотит. Рассказывает в чем дело, а мы ничего не можем понять… Какая-то женщина ворвалась в квартиру и стала уверять, что она жена Евгения Тимуровича… В общем, в квартире мы увидели эту странную особу. На вид симпатичная, но в каком-то невообразимом наряде, в руках держит фотопортрет Баулина, снятый со стены… Регина остолбенела. Еле выдавила из себя: что, мол, вам надо? А та в ответ: а вам что? Регина говорит: я хозяйка здесь и, показывая на фото Баулина, жена этого человека… Женщина этак притопнула ножкой: нет, я его жена! Мы с Женечкой любим друг друга!.. Регина так и присела. Спрашивает: давно? Да, мол, давно… Я чувствую, происходит какая-то нелепица. Вмешался и попросил эту женщину покинуть квартиру… Та все целует портрет, напевает, кривляется. Уйти отказалась наотрез… Хорошо, что Нора догадалась сбегать к соседу, майору, в МУРе служит… Привела его. Майор спрашивает эту даму: из Березок? Та кивает. Жанна Велемировна Кленова? Дама строит глазки, соглашается…
— Господи, — вырвалось у Дагуровой, — Кленова объявилась у Баулиных?
— Ну да! Оказывается, майор узнал ее по фотографии, которую прислали из Березок. Он попросил нас побеседовать с Кленовой поласковее, а сам из другой комнаты позвонил куда-то. Буквально минут через пять приехали работники милиции и увели эту женщину… Регина в истерике. Майор говорит: не волнуйтесь, не ревнуйте, эта дамочка просто душевнобольная, не в своем уме. И ляпнул: ее, мол, разыскивают, подозревают в покушении на жизнь Евгения Тимуровича… Понимаете, мы не догадались его предупредить, что Нора ничего не знает… Ну и с Норой, конечно, тоже истерика. — Рюрик Петрович тяжело вздохнул. — Я просидел у них до утра. То одну успокаивал, то другую… Ну, пришлось, конечно, рассказать Норе, что в Евгения Тимуровича стреляли… Бедная девочка, как она рыдала! Умоляла отпустить ее в Березки. Немедленно, ночью… Еле уговорили подождать до утра… Нора поспала, опамятовалась. — Дуюнов кивнул на телефон. — Регина звонила сегодня, наверное, раз пять. Сейчас повезла дочь на дачу, к родителям…
