Сейчас она выглядела словно бродяга, была усталой, грязной и мечтала о ванне.
— Где мои седельные мешки? — спросила девушка Джила.
— Я положил их возле остальных, когда расседлал лошадей. Думаю, они там, — ответил он и махнул рукой.
Занимаясь приготовлением ужина — снова бекон и фасоль, — Джил взглянул на Тори, ослепительно улыбнулся и продолжил свою работу. Девушка не решилась сказать ему, что уже искала седельные мешки. Новый поиск не увенчался успехом, и через несколько минут раздосадованная Тори подумала, что, вероятно, Колетт по ошибке унесла их в лес, приняв за свои.
Ник сообщил им, что он нашел маленький ручей, бегущий с холма по гладким серым камням к неглубокому озерку — идеальному месту для купания. Подхватив мешки Колетт, Тори отправилась в лес по следу, который Ник для их удобства обозначил сломанными ветками. Она слышала журчание воды и, несмотря на свою усталость, предвкушала радость купания. Воздух уже остыл, вода должна быть прохладной и освежающей.
Колетт в нижней рубашке и в отделанных кружевами панталонах сидела на краю плоской скалы над естественным водоемом. Когда Тори вышла из леса, служанка подняла голову. Выражение ее лица изменилось, глаза и рот недовольно сузились.
— Что случилось, maotresse?
Она произнесла эти слова мрачно, с явной неприязнью, но Тори положила мешки Колетт на землю возле нее.
— Ты перепутала седельные мешки. Где мои?
На лице Колетт появилось лукавство.
— Non, я не ошиблась. Я взяла мои.
— Они выглядят одинаково, но я уверяю тебя, что ты взяла мои. Я ни в чем тебя не виню. Просто хочу забрать мои вещи.
Поднявшись, служанка откинула назад свои распущенные волосы и воинственно посмотрела на Тори. Уперлась руками в изящные бедра.
— Ты всегда что-то хочешь от меня. Мне это надоело, я не желаю больше работать на тебя. Я останусь здесь, в Калифорнии, и не вернусь в холодный Бостон. Я не обманщица и не воровка. Я не желаю рисковать, как ты!
Растерянно моргая, Тори старалась понять быструю французскую речь. Когда до девушки дошел смысл сказанного, ее глаза округлились. Она рассерженно шагнула вперед.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, маленькая шлюха. Мне нет дела до того, будешь ты работать на меня, останешься здесь или бросишься в Тихий океан, но ты взяла мои седельные мешки, и это меня касается. Скажи мне, где они.
Колетт сверкнула глазами:
— Я ничего тебе не скажу. Ты считаешь себя умнее всех, прячешь свои вещи, но они все знают, глупышка. Им известно, что ты задумала. Я подслушала их разговор, когда они думали, что я сплю, и знаю все. — Колетт презрительно рассмеялась. — Ты думаешь, что Кинкейд любит тебя? Думаешь, если он занимается с тобой любовью, то это значит, что он хочет остаться с тобой? Ты уверена в этом? Non, ему нужно лишь то, что лежит в твоем седельном мешке, — маленькая книжка, которую я нашла. В ней есть то, что они хотят знать.
В душу Тори закрался ужас, в животе похолодело. Бухгалтерская книга…
— О чем ты говоришь?
— О книжке с цифрами. Я ничего там не поняла, но знаю, что это нечто важное, потому что ты так бережешь ее, хранишь в клеенке, чтобы она не промокла, прячешь в потайном отделении. О, я чувствую, что права. Она важна для тебя. Я спросила себя, что ты готова отдать за нее…
Тори глубоко вздохнула. Растерянность уступила место возмущению. Сделала два шага вперед и оказалась на расстоянии вытянутой руки от Колетт.
— Ты не можешь так поступить, — тихо сказала Тори, удивившись своему самообладанию. На самом деле она дрожала от желания ударить ухмыляющуюся служанку по лицу. — Отдай мне мешки, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.
— Non, maotresse, ты сделаешь нечто большее. Гораздо большее. Я знаю, что речь идет о весьма значительной сумме — гораздо большей, чем та, которую я могла бы заработать у тебя или кого-то еще. По-твоему, служанке достаточно крова и пищи, да? Тебе почти удалось украсть у твоих родных состояние. Если ты поделишься со мной, ты не заметишь потери. Я не жадная. Пять тысяч долларов — что ты на это скажешь? Мелочь по сравнению с остатком. Лучше отдать их, чем позволить твоему дяде или этим двоим забрать все. А они могут это сделать, уверяю тебя.
Ощущая поднимающуюся в душе бурю и боясь, что она вырвется наружу, Тори вслушивалась в каждое слово, тщательно переводила смесь французского с английским и испуганно понимала, что Колетт права. Дурочка! Как она могла довериться Нику Кинкейду? Ей следовало прислушаться к внутреннему голосу, отказаться от услуг лейтенанта, больше доверять собственной интуиции. Она знала, каков он, видела, как он убил человека, но была так ослеплена плотским желанием, что не придала значения всему остальному.
Теперь это не было важно. Она должна забрать бухгалтерскую книгу, прежде чем эта глупая девчонка отдаст ее Нику и все погубит. Если он знал о книге, то, вероятно, собирался украсть у нее деньги. Он знал о контрабандном оружии и, возможно, был одним из наемников, покупавших его. Речь шла о большой сумме, завладеть которой пожелал бы любой авантюрист.
Сохраняя внешнее спокойствие, Тори изучающе посмотрела на Колетт:
— Где мои седельные мешки?
Колетт рассмеялась:
— Я не скажу тебе, пока ты не дашь мне расписку на пять тысяч долларов.
— Она ничего не будет стоить, даже если ты сумеешь прочитать ее.
— Non, ты напишешь ее по-французски, и она будет стоить пять тысяч долларов, потому что ты не посмеешь обмануть меня. Если я не получу деньги сразу после нашего прибытия в Сан-Франциско, я скажу Кинкейду о книге, и тогда тебе тоже ничего не достанется.
— Пять тысяч долларов — большая сумма. Мне потребуется время, чтобы получить ее в банке. — Тори сделала шаг в сторону, бросила на Колетт холодный взгляд. Если Ник знает о деньгах — у нее не было оснований сомневаться в этом, — он просто заберет их, как сказала служанка. Если только она, Тори, не вернет себе книгу и не спрячет ее где-нибудь. Господи, чем в случае провала она оплатит свой проезд до Бостона? В ее голове замелькали разные мысли, и через несколько мгновений она невозмутимо произнесла: — Если ты скажешь Кинкейду о книге, то не получишь пяти тысяч долларов.
— Но моя потеря будет гораздо менее значительной, чем твоя, верно? Я останусь при своих, а ты — что ты будешь делать? Вернешься в Монтерей и выйдешь замуж за дона Рафаэля? Теперь он не возьмет тебя в жены, даже если твой дядя не убьет тебя.
Тори стиснула кулаки; ее ногти вонзились в ладони, но голос остался твердым.
— Не будь идиоткой. Мне достаточно написать дяде Симесу в Бостон, и он оплатит мой проезд.
— Сколько времени это займет? Три месяца? Четыре? — Колетт засмеялась. — Что ты будешь есть до поступления денег, maotresse? Где будешь жить?
