— Итак, наш герой в конце концов решил вернуться в родные пенаты! — хмыкнул Конн, с наслаждением представляя, что, должно быть, почувствовал Нилл, переступив порог родного замка.
Нищета, голод и смерть — вот что нашел он на месте прежнего Дэйра. И все благодаря ему, Конну. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда лезвие меча опустилось на шею Ронана, — мысль о том, чтобы даже за гробом нанести ненавистному сопернику еще один удар, заставив его дочь и жену умирать с голоду. И вот теперь его выдумка сослужила еще одну службу.
По стране и так давно бродили слухи о том, что сестра Нилла совсем одичала, стала похожа на волчонка, переполнена злобой и ненавистью. И что может быть полезнее для исполнения его планов, чем еще один жестокий удар судьбы, еще одна ноша, свалившаяся на плечи Нилла, да еще в тот момент, когда достаточно лишь малейшего толчка, чтобы он сам предпочел вонзить меч себе в сердце? Его смерть будет выглядеть совершенно правдоподобной, особенно в глазах тех, кто мог бы заподозрить неладное и сделать попытку так или иначе обвинить в этом Конна.
А как же браслет? — спохватился Конн. Возможно ли, чтобы благородный воин украл драгоценную безделушку с бездыханного тела несчастной девушки, которую заколол собственной рукой? А может быть, браслет должен был стать последним доказательством того, что дело сделано? Или горьким напоминанием самому Ниллу о страшном грехе, что лег на его душу? И то и другое было одинаково приятно.
— Я спрашиваю тебя еще раз: откуда взялся этот браслет? Ты получил его от Нилла в обмен на жизнь девчонки?
Гормли беззвучно открывал и закрывал рот — точь-в-точь вытащенная из воды рыба.
— Нет! — завопил он. — Девчонка сама отдала мне его! Сняла с руки и отдала! Господи помилуй, да я ее до того дня никогда не видел, хотя, сказать по правде, такое прелестное личико мне никогда не забыть, проживи я на свете хоть сотню лет!
В затылок Конну будто воткнули иглу.
— Ты хочешь сказать, что в Дэйре появилась еще одна женщина?
— Ага! И красотка — просто загляденье! Да я бы отдал всех моих коров, чтобы хоть разок задрать ей юбку!
— Как ее зовут? — взревел Конн. — Имя, ты знаешь ее имя?
Гормли нахмурился, явно пытаясь припомнить.
— Кажется, Фиона называла ее Кэтлин.
Кэтлин! Вся кровь Конна, казалось, разом превратилась в лед, пальцы судорожно вцепились в браслет.
— Какая она с виду?
— Черные как ночь волосы и синие-синие глаза, большие, как блюдца. А лицо… мать честная, никогда в жизни я не видел такого лица! Такой красоте позавидовали бы и феи!
«Итак, что мы имеем? — подумал Конн. — Браслет с именем Финтана. И вдобавок ко всему девчонку, которой явно знакома такая вещь, как благородство, — судя по тому, что она не задумываясь пожертвовала браслетом, чтобы спасти жизнь той, кого едва знала». Конн закрыл глаза, и вдруг перед ним из темноты выплыло лицо Гренны, жены Финтана. Когда-то за красоту ее прозвали Цветком Ирландии.
— Эта Кэтлин — она прекрасна, как лилия?
Гормли восторженно присвистнул:
— Клянусь, ее красота заставила бы забыть обо всем даже самого Кухулина!
Или соблазнить Нилла, угрюмо подумал Конн. Побудить его нарушить данный таном приказ, запятнать честь, за которую он сражался столько долгих лет.
Значит, сын Ронана предал его! И к тому же оказался достаточно умен, чтобы надежно упрятать девчонку! Должно быть, задумал дать ей передохнуть, а потом увезти куда-нибудь, где Конну никогда ее не найти. Уж если кому и под силу защитить девушку от Конна, так только ему, сыну Ронана.
Забыв о том, что он не один, Конн быстрыми шагами пересек комнату и подошел к окну. Пока жив Нилл, пока жива девушка, ему никогда не почувствовать себя в безопасности! «Надо было самому перерезать ей горло, — с горечью подумал Конн. — Собственными руками накинул себе петлю на шею, идиот!»
— Магнус, отведи пленника в зал. Накорми его, а потом отпусти на все четыре стороны.
— Значит, я свободен? — Гормли чуть не зарыдал от облегчения.
— Ты сослужил мне неплохую службу. И я отплачу тебе с лихвой.
— Отец! — возмутился Магнус.
Тяжелый взгляд Конна упал на сына.
— Ты сделаешь, как тебе велено. А когда позаботишься о нашем друге Гормли, возвращайся назад. И побыстрее!
Недовольно оскалившись, Магнус все-таки подчинился. Едва дождавшись, когда все вышли, Конн тяжело привалился к каменной стене, безуспешно пытаясь унять волной накативший на него страх.
Ему конец!
Женщина, которой на роду написано уничтожить его, осталась жива! Более того — сейчас она под защитой единственного в Гленфлуирсе воина, к которому Конн до сих пор испытывает молчаливое благоговение. Впрочем, нет, это уже не благоговение, это страх. Это из-за него липкий пот горячими струйками полз у него по спине.
— Что толку трястись от страха — этим делу не поможешь! — задыхаясь от злобы на собственную слабость, прорычал Конн. — Успокойся, трус. И думай! Думай!
И прежде, бывало, находились люди, осмеливавшиеся ослушаться его приказа. Но до сих пор Конну удавалось вмешаться вовремя, чтобы предотвратить несчастье.
Конн вдруг с усмешкой подумал, что никогда не имел привычки пускать в ход неуклюжее лезвие меча. Нет, самым надежным его оружием был и остается острый ум, беспощадность, которую он столько лет подряд скрывал от всех, и умение настолько тщательно прятать свои чувства, что даже его тайные враги ни сном ни духом не подозревали о готовящейся мести вплоть до той минуты, когда уже было слишком поздно. И вот теперь все это сослужило ему плохую службу. Уверившись в собственной непогрешимости, Конн проиграл.
Увы, ум и проницательность Конна дали осечку. Самый надежный, самый верный из союзников Конна, его правая рука, теперь навсегда потерян для него. Увы, он слишком хорошо знал Нилла, чтобы не понимать, какого страшного врага нажил себе в его лице. Избавиться от него станет для Конна поистине величайшей удачей.
Как и десятки раз прежде, он дал это поручение Ниллу, нисколько не сомневаясь, что оно будет исполнено. То, что случилось, было для Конна загадкой. Для человека, столь ревностно заботившегося о своей чести, предательство было немыслимо. И ради кого? Ради женщины, которую он совсем не знал!
Ниллу было хорошо известно о проклятии, нависшем над головой Кэтлин. И как любой из воинов, он понимал, что порой даже самому благородному из правителей приходится пожертвовать жизнью одного человека, пусть даже женщины, ради того, чтобы предотвратить хаос в своих владениях. Кроме этого, Нилл ничего не знал. Ему было невдомек, насколько хитроумны и запутанны были замыслы тана; ни сном ни духом не подозревал он о том, что в планы Конна входило не только убийство девушки, но и его, Нилла, собственная смерть.
