Трясущимися от холода руками, он включил зажигание и погнал "джип" подальше от лесничества. В деревню он не поехал. Ничего, кроме куртки, там не осталось. Плевать на куртку, плевать на Васильева, на все плевать, лишь бы быстрее отсюда убраться! Проделав половину пути до Алейска и немного согревшись, он пришел в себя, отъехал на обочину и, остановив машину, вынул сотовый телефон.
— Павел Максимович? Это Хохлов говорит. Хотел сказать, что не буду больше заниматься вашим делом. По вашим людям ничего разузнать не удалось. По другим… Мне только что посоветовали вам передать, что проявлять к ним интерес будет вредно для вашего здоровья. Кто посоветовал? Капитана полиции Замятина знаете? И я вам посоветую то же самое. Почему? Да потому что глупо связываться с колдовством! Нет, я пока не свихнулся, но был к этому близок. Знаете, ничего я вам больше не буду говорить, все равно не поверите. Если сейчас же не займусь собой, я из-за ваших дел схвачу воспаление легких. Все, что мог, я для вас сделал, прощайте.
Васильев положил телефон и задумался. Дело, в которое он влез из желания помочь Бортникову, не просто очень дурно пахло, оно уже просто смердело. Сегодня утром ему позвонил из полиции человек, которого он с небольшой натяжкой мог считать своим. Все пятеро посланных к Ковалевым оказались на дне реки Алей в районе моста. Судя по следам, они просто поехали туда топиться. Ни следов алкоголя, ни наркоты в телах не обнаружили. Следов борьбы не нашли, а все взятое оружие осталось в машине. Полицейские были в недоумении, он — тоже. А теперь что-то напугало Хохлова, причем так сильно, что он наплевал на неудовольствие человека, чьим доверием раньше дорожил. И этим напугавшим не мог быть какой-то полицейский капитан. Если еще вспомнить директора лесхоза… И что делать? Уйти в сторону и обо всем забыть?
Щелкнул замок входной двери: из школы вернулся сын. Наверное, его мысли витали где-то далеко, потому что он прошел через гостиную в свою комнату, не заметив сидевшего на диване отца. Павел Максимович встал с дивана и последовал за сыном.
— Ты что это какой-то замороженный? — спросил он Валеру. — Что-то случилось в школе?
— Ничего не случилось, — ответил сын.
— Вот только не надо мне врать, — недовольно сказал Павел Максимович. — Рассказывай.
— Да точно ничего не случилось, — буркнул сын. — Можешь дневник посмотреть. Сегодня даже ни разу не спрашивали. А остальное — это личное.
— А личным ты со мной делиться не хочешь, — сказал Павел Максимович. — Понятно. Ну, извини.
— Да ничего особенного, папа, — сказал Валера. — Просто Ковалева с Матвеевым на физре показали тренировочный бой. Это было… Синтия Ротрок отдыхает. И вообще она была не такой, как обычно…
— Ты вот что, сын, не вздумай в нее влюбиться! Я тебе не зря сказал держаться от нее подальше! Что-то с их семьей неладно, поэтому никаких общих дел, кроме учебы. Ты меня понял?
— Папа, ты мне можешь уделить несколько минут? — спросила Лена Ольховская.
— Только несколько минут? — улыбнулся Василий Федорович. — Я тебе могу уделить даже несколько часов. Только желательно это делать в выходные.
— Ловлю на слове! — обрадовалась дочь. — Три часа в воскресенье теперь мои.
— Ну и что за работу ты для меня придумала?
— Будешь вертеть баранку. Пап, мне нужно каждое воскресение на пару часов ездить в лесничество Уржумского заказника к подруге. С дорогой туда и обратно выйдет как раз три часа.
— Вы с ней, значит, будете общаться, а я все это время буду сидеть в машине и ковырять пальцем в носу? Постой, Уржумский заказник… У них там лесничим не Ковалев?
— Ковалев. Только он не лесничий, а лесной инспектор.
— Когда мы вместе с ним охотились в две тысячи шестом, он еще был лесничим. Так тебе нужна его дочь? Помню такую. Рыжая, веснушчатая и непоседливая. Так вы с ней вместе учитесь?
— У нее из всего остался только рыжеватый цвет волос, — засмеялась Лена. — Когда увидишь, не узнаешь. Она мастерски владеет каким-то восточным видом боя и может научить меня. И еще одна девушка из нашего класса хочет ездить. Это Наташа Федотова, ты ее знаешь.
— Мастерски? — скептически спросил Василий Федорович. — Это кто же из нее сделал мастера?
— Не веришь? — возмутилась Лена. — Позвони Болдину и спроси! Он ей сегодня на своем уроке разрешил показать, что она умеет. Это было нечто! И я тоже так хочу! В клубе, из которого меня вытурили, они по сравнению с Ольгой вообще ничего не умеют! Илья Владимирович сам сказал, что она профессионалка! А ты можешь пообщаться с ее отцом или поохотиться на зайцев. Для этого в сезон никакой лицензии не нужно. И ты обещал!
— А вот возьму и позвоню Илье, — сказал отец. — И послушаю, что он скажет. Где справочник, почему его вечно нет на месте? Ах да, я его сам положил в тумбочку. Илья? Привет, это Василий говорит. Да, и я тебя. Слушай, тут вот какое дело. Дочь пристала с ножом к горлу по поводу занятий у Ковалевой. Говорит, что это Чак Норрис в юбке и ссылается на тебя. А я боюсь… Да? Странно. Да нет, я тебе верю. Хорошо. Да, увидимся.
— Ну и что? — с вызовом сказала Лена. — Соврала я тебе?
— Я и не говорил, что ты врешь, — ответил отец. — Думал, что просто преувеличиваешь. Но, как ни странно, он сказал то же, что и ты. Ладно, съездим и посмотрим на это молодое дарование, а дальше будет видно. Когда ехать, в воскресенье?
— Я пока еще не знаю, — виновато сказала Лена, уже зная, что ей сейчас скажет отец. — Она еще подумает, сможет или нет, а потом скажет.
— И надо было мне выкручивать руки, когда ты еще сама не знаешь, будете ли вы заниматься или нет? — укоризненно сказал отец то, что она от него ожидала. — Ладно, подождем. Только будет неплохо, если ты мне о нашей поездке скажешь заранее.
— Мама, не копайся, опоздаем! — нервничала дочь. — Вот нельзя было расчесаться заранее!
— Не колотись, — сказал ей Виктор. — Подарки в машине, вы готовы, а сейчас будет готова и мать. До двух еще полчаса, а ехать всего пару минут. Олег, морковку не забыли?
— Все уже в машине, — ответил сын. — Люда, пошли грузиться, мама уже готова.
Все спустились на первый этаж, вышли из особняка и заняли свои места в машине. Ворота уже были открыты, поэтому Виктор выехал на дорогу и медленнее обычного поехал к соседям.
— Лена закроет, — ответил он на вопрос жены по поводу брошенных открытыми ворот. — Люда, не торопи, не маленькая! Мы и так рано приедем. Собственно, уже приехали. Видишь, Сергея еще нет. Нет, дорогая, машину во двор загонять не будем. Здесь машины не воруют, особенно такие, как наша. Люда, возьми кулек с морковкой, а мы с Олегом займемся подарками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
