Ведь…
— Талэникель, — мрачный, холодный голос заморозил пространство вокруг нас всех. Даже камин, казалось, на мгновение потух, не выдержав ледяной стужи исходящей от главы семьи. — Так это ты убил Маина?
Я подняла голову.
Это не подделка. Настоящий вопрос. Он… правда не знал, кто это сделал? И причастность Тайка… стала для него открытием?…
А Талэникель все также молчал, опустив голову. Лишь нервно кусал губы и сильнее сжимал кулаки. Широкие напряжённые плечи поднялись вверх, стараясь прикрыть шею, а ноги словно вросли в деревянных пол. Он не двигался.
Мои глаза округлились.
Тайк… соврал мне тогда? Он соврал про приказ?
— Серэисель н'Одеррит, это ты осмелился убить Маина н'Юлиот без моего указания? — сталь в голосе зазвучала отчётливее. Стало страшно всем. Сразу вспомнилось, с кем мы имеем дело, и какой силой обладает энлид, что так бережно прижимает меня к себе.
Тайк вздрогнул, но промолчал, смотря в пол. Лишь ненадолго открыл рот, но тут же его захлопнул.
— Тайк… — я была обескуражена. Ведь, несмотря на ненависть к убийце, я пыталась оправдать его поступок… А он… Он убил по своему желанию?
— Зачем? — жёстко спросил отец, хоть на мгновение и послышались нотки сочувствия. Он не ругал, но и не оправдывал своего сына. Лишь задал вопрос.
— Он… мешал… — прошептал Талэникель, напрягаясь ещё больше. Непонятная тень заиграла на опущенном лице, и мне на миг показалось, что в его глазах нет белка.
— Кому он мешал? — и снова вопрос от папы. А я поняла, что мне ни разу не показалось! Глаза Тайка действительно полностью покрылись синей радужкой, а зрачок вытянулся…
Как у змеи…
— МНЕ! — неожиданно выкрикнул фей, в гневе подняв почерневшие крылья вверх и показав длинные, острые клыки… — ОН СОБИРАЛСЯ ЗАБРАТЬ ЭЛИС! ОН ХОТЕЛ ЗАБРАТЬ ЕЕ У МЕНЯ! ЗАБРАТЬ МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС!!! Я НЕ МОГ ЭТОГО ДОПУСТИТЬ!
Бледная кожа начала покрываться черной чешуей, и Тайк все меньше напоминал фея.
Даже не наг…
Ламия…
С черными венами, что пронизывают тело насквозь, длинными когтями и шипованными наростами, рвущими одежду…
Я в ужасе зажала рот, плотнее прижимаясь к отцу. Мне впервые было так страшно за свою жизнь.
Ведь просто находиться рядом с ламией — это уже самоубийство. Они вытягивают твою энергию, превращая в живого мертвеца… Если повезет — убивают, если нет, то превращают твое тело в сосуд для другой ламии…
— Я… Я не сдержался… — голос Талэникеля начал дрожать. Он с ужасом осматривал свои пальцы, трясясь от страха не меньше, чем я, словно сам себя боялся. — Я не хотел… Я не хотел этого делать! Я не смог себя остановить! Я пытался, но… но эта чертова жажда… Мне снесло крышу! Я…
Парень хотел ещё что-то сказать, но из его горла вырвалась черная слизь.
Я в страхе отвернулась, но краем глаза смогла наблюдать ужасную картину.
Тайк схватился за горло. Громко кашляя в припадке, он пытался сделать вдох, но давился гадкой чернотой, что стекала по клыкам и подбородку. Фей скрючился, громко падая на колени, а вязкая субстанция все лилась изо рта, образовывая лужу на полу. Загрязняя напряжённые мужские пальцы.
Серое лицо все больше походило мертвеца, пугая меня намного сильнее, чем чудовищный облик брата.
— Он же задохнётся!!! — в панике выкрикнула я, но моих слов не требовалось.
Глава семьи н'Одеррит уже подбежал к своему сыну, пытаясь помочь ему довольно жёстким методом.
Я впервые так сильно тряслась от страха, зажимая ладонями рот.
А папа…
Папа помог Тайку встать на колени и неожиданно с силой ударил того в живот.
— Кха-ах! — синие глаза покраснели от воспалившихся сосудов и наполнились слезами, пока из горла выливалась черная жижа. Словно под давлением, она лилась ручьем, иногда образуя густые комки, из-за которых мужчина мог бы задохнуться.
Резко подкатила тошнота, ударяя в голову, заставляя меня пошатнуться и зажмурить глаза ещё больше.
Да, я ненавидела Тайка… Но… Но я не желала ему такой участи! Я не хотела, чтобы он так мучался!
И судя по всему, это не впервый раз…
— Подними голову, — скомандовал отец, когда напор черной рвоты утих. Его не волновали ни загаженный пол, ни испорченный дорогой костюм — лишь жизнь собственного сына. А я охотно верила, что в такой ситуации можно умереть…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Посеревший фей с усилием поднял подбородок, стирая рукавом остатки яда. Не вышло. Только размазал по лицу субстанцию черно-красного цвета…
Красного?! У него пошла кровь?!
Папа же подобным вопросом не задавался, шепотом читая какое-то странное заклинание. Его зрачок вытянулся также, как и у нашей жертвы, а сине-желтая радужка заполнила весь глаз, светясь изнутри.
Магическое свечение зажгло искры внутри очей Серэиселя, освещая синевой полученные раны…
А я поняла, что это тот же яд, что был у Арис в язвах. Но если те разъедали кожу, высасывая из тела все соки, то болезнь Талэникеля походила на сильное отравление. Словно тьмы скопилось настолько много в его теле, что она готова была вылезти наружу. За пределы тесной, живой клетки.
Даже ценой жизни своего хозяина.
Пострадавший фей сделал судорожный вдох, почувствовав себя намного лучше. Шипы и чешуя исчезли с его тела вместе с хищным зрачком. Тайк больше не напоминал монстра.
— Ненавижу… — яростно прошипел он, опускаясь на четвереньки. — Ненавижу тебя… Это из-за тебя… Кх… Из-за тебя я — чудовище… — раздался совсем обессиленный шепот, прерываемый коротким всхлипом.
Тайк ненавидел себя… Презирал. Боялся. И ненавидел за это своего отца. Но папа лишь поджал губы, продолжая молча лечить свое дитя.
Первичный страх ушел, оставляя у меня лишь тревогу за брата. Я не могла и дальше просто смотреть на это. Просто стоять и бояться, наблюдая, как он борется за жизнь.
Тайк…
Только сейчас я почувствовала некую родственную связь между нами и мою тревогу за него.
Не боясь замарать платье, я подбежала к мужчинам и опустилась на колени, позволяя раненому Тайку положить голову на мои бедра. Мягко убрала мокрые от пота пряди с лица и принялась бережно очищать его кожу, не мешая отцу лечить.
— Прости… Прости меня… — хрипло произнес фей, попытавшись сжать мою ладонь. Но сил было слишком мало. Точнее не было вовсе. — Я не хотел убивать… Не хотел…
По его виску пробежала слеза, которую я тут же вытерла. Я не могла его больше винить. Видя, как он раскаивается… как мучается от боли…
Ненависти не было. Лишь сочувствие.
— Природа ламии превращает в монстра с жаждой крови, стоит нам лишь выйти из себя. И это касается тех, кто смог сохранить свою душу, — пояснил отец, закончив лечение. — Четырех осколков оказалось недостаточно, чтобы полностью перекрыть природу чудовища. Шесть же осколков работают исправно, но превращают энлида в темного мага, — я с немым вопросом посмотрела на папу. — Да, Элиссия, я говорю о "Темной искре".
— Так это ты поместил их в нас? — нежно гладя брата по голове, я подняла взгляд, встретившись глазами с папой. Он кивнул, продолжая:
— Да. Пришлось выкупить у отступников артефакт, дабы попытаться спасти вас и других обречённых. Спасибо Архелафу, что подсказал способ.
— Я думала, Архелаф не ладит с "Ночным Сераисом", — в это время Тайк на моих коленях устало прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться.
— Да, не ладил, как и ушедшая королева драконов. Впрочем тогда у клана и цели были совершенно другие. Бывший предводитель был жаден до энергии и хотел потреблять ее все больше и больше, не щадя никого. Но его время вышло.
— Он мертв?
— Да, — с некоторой задержкой ответил глава семьи. — Я его убил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Моя рука на волосах раненного фея остановилась. Было очевидно, что я жду продолжения, и папа выполнил мою немую просьбу:
— Я не помню уже, сколько лет назад это было… Тысячу, а может две… Я тогда был совсем юн (примерно твоего возраста) — даже наследство лорда ещё не получил. Всегда внешне спокоен и отрешен, но при этом вспыльчив и часто делал поспешные выводы. И вот однажды угораздило меня повстречать господина, чье место заняла ламия. Да, ламии могут высосать все соки из своей жертвы и либо дать ей спокойно умереть, либо занять их место, помещая в тело кусочек своей "души". Они часто таким образом размножаются.
