Единственном помещении, что вызывало у меня только радость.
— Да, — уверенный взгляд вперёд, что должен был транслировать мою решительность. Но крылья все равно дрожат от волнения.
Арис… Надеюсь, я успею.
В прошлый раз ты выглядела очень плохо… А что же будет сейчас?
Папа отворил дверь и впустил меня в спальню. Но сделав шаг, я тут же закрыла рот руками и сжала челюсть, сдерживая рвотный позыв. Сердце застучало быстрее, а на глазах навернулись слезы.
Арис… Это правда ты?!…
Ком застрял в горле вместе с криком. Тонкие каблуки не выдержали моего напряжения, и я, пошатнувшись, упала. Должна была упасть. Отец поддержал меня в последний момент, а врач, дежуривший у постели живого трупа, тут же подбежал к нам.
— Госпожа, смотрите на меня. Смотрите на меня, — проговорил мужчина в белом халате, чье лицо покрылось глубокими, мудрыми морщинами. Он поднес к моему носу ватку, пропитанную чем-то ядреным, пока я пыталась сфокусироваться на нем, отвлекаясь. Нашатырь? Нет, что-то намного мощнее.
— Я… Я в порядке. Спасибо, — положив руку на грудь, я постаралась выпрямиться.
Больно… Как же больно смотреть на Арис, но без этого никак. Мне нужно быть сильной. Я должна сдержать свои эмоции и помочь ей! Кто, если не я?
Я до боли сжала кулаки, впиваясь острыми ногтями в кожу. Лёгкое, колющее жжение в ладонях и запах медикамента отрезвили меня, позволив собраться и подойти к тому… Боги… Том, что стало с девушкой. Что стало с моей лучшей подругой.
Как сильно она выгорела… Бледная кожа плотно обтягивала череп, отчего острые скулы, казалось, вот-вот разрежут тонкий барьер. Вены просвечивались как никогда ярко. Да что там! Они выступали, словно были снаружи, и никакой мышечной массы… Острая игла от капельницы выглядела слишком тяжёлой на фоне неправильно-тонкой руки. Хотелось вытащить ее, дабы больше не ранить потрёпанное тело, но без раствора энергии никак. Только это позволяет Арис держаться. Хотя бы на последнем издыхании.
Но хуже всего были язвы. Черные, с противной склизкой жидкостью, что пропитала бинты, крылья и некогда свежее постельное белье. Мелкие и крупные, разъедающие тонкую плоть… Убивающие Арис.
Я случайно уловила какое-то движение на щеке феи. Маленький черный пузырик увеличивался на моих глазах, истончая кожу. А потом раз! И лопнул, расплескивая отвратительную жижу по всему лицу, попадая на закрытые глаза.
Приступ тошноты вновь дал о себе знать. Я машинально согнулась в истории позыве, прикрывая рот руками, а врач тут же подбежал к больной, стирая скользкую субстанцию и накладывая новые бинты с заживляющей мазью.
Боги… Дайте мне силы. Дайте Арис силы!
— Дать что-нибудь для храбрости? — раздался до противного спокойный голос отца за спиной.
Нервы сдавали. Я хотела с криком развернуться, возмущаясь, почему он так спокоен! Его жена умирает! Мой друг умирает! Неужели ему настолько плевать?! Да как он?!…
Но развернувшись, я увидела… грусть. Сожаление в голубых глазах и плотно-поджатые губы. На красивом лице заходили желваки, но мужчина держался достойно. Достойно…
Не это поразило меня. Ему… больно? Правда больно смотреть на нее? Я никогда не видела этой эмоции у отца. Даже не думала, что он способен на подобное проявление чувств Неужели… неужели я все это время ошибалась в нем?
Он ведь такой же. Такой же, как и мы. Он тоже все чувствует, несмотря на ледяную маску и спокойный голос. Просто не показывает. Никогда не показывает, закрывшись ото всех.
— Нет, не нужно, — также спокойно ответила я, отмечая… отмечая, что я такая же, как он. Всегда стараюсь скрыть свои эмоции, даже если им необходим выход.
Неуверенно… Совсем неуверенная в своих действиях, сдерживая слезы и боль в душе, я робко коснулась мизинцем папиной руки. Теплой, что тут же уверенно (в противовес мне) обхватила мою ладонь, переплетая пальцы.
Губы задрожали. Я повернула к нему голову, а он ободряюще улыбнулся.
— Я буду рядом, — пара слов, что были дороже любого золота на свете. То, чего мне всегда так не хватало. Не хватало именно от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пара слезинок все же скатились по моим щекам, а я совсем уж по-детски шмыгнула носом, желая повиснуть на папиной шее.
— Спасибо, пап, — выдавила я из себя хрип и повернулась к Арис.
Мне стало немного легче. Появилась уверенность, что я справлюсь. Я не одна.
Папа рядом.
Я снова шмыгнула носом, стирая рукавом слезы с глаз, и серьезно посмотрела на мачеху. Пора приступать.
Осколка у меня не было. Почти.
Если верить словам Тайка, кристаллы есть внутри меня. Я не знаю, сколько их… Но должно сработать.
Только теперь проводником будет не камень, а я сама. Страшно? Да. Но горячая ладонь, сжимающая мои пальцы, придает мне уверенности.
Мы справимся.
Я выставила руку вперёд и сконцентрировалась на тьме внутри меня. Она станет магнитом для той заразы, что поразила Арис.
Пожалуйста, только сработай. Только сработай!
Ну же!
И получилось! Тонкие черные нити потянулись к моим пальцам, впиваясь в кожу. Как та змейка. Сначала пытаясь напасть, но после понимая нашу схожую природу и становясь ручной. Удивительно… Без посредника тьмой было легче управлять. Намного легче.
Я усилила напор, и нити увеличились, словно каналы, по которым течет отрава. И эта отрава впитывалась в мою кожу и перетекала по венам в самое сердце, не причиняя мне и малейшего вреда. Это просто тьма. Просто концентрированная тьма, что попала не в то тело, поэтому так среагировала. Поразительно.
Я сделала глубокий вдох. Чернота быстро всасывалась в мое тело, освобождая Арис от язв. Вот бледная кожа стала немного живее. Даже покрылась легким румянцем, пока морщины истощения постепенно разглаживались. Слишком медленно, чтобы увидеть, но достаточно, чтобы сравнить результат до и после.
В какой-то момент я заметила, как живительная энергия из капельницы потекла по венам, не встречая преград в виде враждебной тьмы. Насыщая Арис силой.
Она сделала первый шумный вдох. Сама открыла рот и втянула сладкий воздух в лёгкие, приподнимаясь всем телом. Не проснулась, нет. Но больше не напоминала труп.
Ранения от язв начали затягиваться. Это пошел процесс внутренней регенерации, что не могло не радовать.
Я счастливо улыбнулась, не замечая, как трясется рука, впитывающая тьму. Отец все также стоял рядом, оказывая моральную поддержку. Наверное, это и придало моему уставшему организму сил, чтобы сделать последний рывок.
Я ещё сильнее напрягла пульсирующие пальцы, казавшиеся серыми из-за сетки черных капилляр. По ним текла уже вовсе не кровь, а тьма, до этого отравляющая чужой организм. Но только не мой.
Совсем немного… Осталось совсем чуть-чуть…
Капли пота застилали глаза, когда я была на пределе. Я чувствовала, что скоро упаду в обморок, как того желает изнеможденное тело, но держалась.
Давай же, Элис! Поднажми!
И…
— А-ах… — Арис вновь сделала глубокий вдох и медленно открыла глаза с песком внутри.
Тьмы в ее теле больше не было. Я смогла.
— Арис, — радостно прошептала я, пошатываясь на месте.
Уставшая рука, как и все тело, обмякла и повисла, гудя от напряжения, что иглами парализовало ее. А я же упала на колени, совсем выбившись из сил и беря подругу за руку. Прижимая тонкие пальцы к щеке и беззвучно плача от радости.
Смогла! Я смогла! Арис жива! Жива!
— Я так рада, · прошептала я между рыданиями. — Я так рада, Арис!
— Я тоже, Элис, — прохрипела она, по-доброму смотря на меня сонными глазами. — У тебя… что-то чёрное на лице…
Я коснулась своей щеки, проведя пальцами по бугристой коже, и посмотрела на серебряный сосуд с водой. В искаженном отражении я с трудом узнала себя: все лицо было исполосовано вздувшимися черными венками. Я улыбнулась, не сильно переживая за свою внешность. Главное, что Арис жива. Я справилась. Справилась…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты молодец, — папа сел рядом со мной на колени, приобнял за плечи и поцеловал в макушку. — Спасибо тебе, моя девочка, — прошептал он и впервые открыто улыбаясь посмотрел на свою жену. — С пробуждением, дорогая. Элиссия спасла тебя.
