Посчитав, что грех не воспользоваться такой возможностью, я все-таки вышла из комнаты, медленно продвигаясь по коридору и прислушиваясь к каждому постороннему шороху, все еще ожидая, что бессмертный соврал мне, поджидая за очередным углом. Но кругом царила идеальная тишина. Они словно оставили меня совсем одну, забыли здесь.
В гостиной царил совершенный порядок, будто вчера здесь и не проходило собрание бессмертных. Для меня так и оставалось загадкой кто здесь занимается уборкой. Неужели бедняжка Аксинья.
Оставалось только выбрать, куда идти дальше – вверх или вниз. Подземелья облюбовал недружелюбный Линел, а вот чердак – малышка Лили. Я выбрала первый вариант, потому что девчушка, если честно, немного меня пугала, почти как в фильме Омен, когда понимаешь, что твои силы не идут ни в какое сравнение со способностями крошечного существа. Увы, я была слишком впечатлительна и падка до фильмов ужасов.
Дверь в комнату Линела как всегда была слегка приоткрыта, выпуская облако тусклого света мне навстречу, но при этом до моего слуха не доносилось ни звука, словно внутри никого не было. Я остановилась в паре шагов, заглянув в открывшуюся щель, и увидев, как мужчина склонился над рабочим столом, закрыв лаза и что-то нашептывая одними губами.
– Можешь войти, – неожиданно сказал Линел, совершенно не отрываясь от своего занятия.
– Я слишком шумела? – поинтересовалась я, подходя к нему довольно неуклюже, чувствуя себя провинившимся питомцем, поджавшим хвост и прячущимся по углам. Как много он знал о том, что происходило в моей комнате несколько часов назад?
– Проведя так много времени отшельником, теперь я чувствую любое присутствие, нарушающее мое уединение.
– Прости.
– Ничего, – тут же ответил он, открыв глаза и посмотрев на меня слегка помутневшим взглядом. – Твое обучение входит в мои обязанности, так что ты можешь приходить сюда в любое время.
– Ты никогда не спишь? – удивилась я, подумав, что до этого момента мне удавалось избежать неловких ситуаций, когда затворник встретил бы меня в пижаме и ночном колпаке.
– Поживешь с мое и поймешь, что тратить время на подобные глупости не стоит. Хотя, ты вроде как уже это усвоила.
Мои щеки вспыхнули, сравнявшись по цвету с пожарной машиной. Надежда, что Линел ничего не знает о нас с Энджем, все еще теплившаяся в моей груди до этой секунды, растаяла словно дым. Неужели все вокруг были в курсе? Возможно, мне стоило заранее разузнать насколько тонкие стены в моей комнате. Могло ли быть еще унизительней? О, да, когда вернуться все остальные, вот это будет настоящее шоу.
– И куда они ушли? – нервно сглотнула я, потирая шею, а в душе надеясь, что бессмертные не вернуться никогда.
– Провидцы одобрили план Энджа, что крайне удивительно. Должны скоро вернуться, когда поймают «языка». Ты пришла только за этим?
– Нет.
– Очень надеюсь, что ты взялась за ум и книги, что я отдал тебе. Уверен, что кирслир уже не проблема.
– Я взялась за одну, но она абсурдна. Вы хоть сами ее читали? – У меня в голове до сих пор не укладывался весь этот бред про энергию, идущую от сердца.
– Так, по крайней мере, ты действительно открывала одну из них, но мне хотелось бы более подробного отчета, – мрачно произнес отшельник, откидываясь в своем глубоком кресле.
– Вы серьезно рассчитываете, что я поверю в эти рассуждения об энергетических потоках? Мое сердце не билось, так как оно могло поддерживать во мне жизнь?
– А оно этого и не делало – ты была мертва. Усвой, что центр нашего организма не мозг или солнечное сплетение, или даже половые органы. Вся жизнь идет от сердца, наши чувства, эмоции – воспринимай их как дополнительный источник энергии.
– Но если пронзить сердце? Остановить его? – спросила я, завороженно наблюдая, как мужчина вертит в руках тяжелую металлическую ручку с остроконечным стержнем.
– Физическая смерть нам не страшна, – усмехнулся он мне в ответ. – Единственное что опасно – отсутствие чувственных переживаний, но достичь подобного невозможно, потому что мы сами ответственны за это. А пока есть энергия, ты можешь восстановиться. Замкнутый круг. Твой мозг был уже мертв, но энергии в сердце хватило, чтобы вернуть жизнь.
– А что насчет души? Это скорее из области религии. Пусть ученые и пытались доказать, что она даже имеет свой вес, но все это довольно спорно.
– Смотря, что понимать под понятием души, – не согласился Линел. – Аура, энергетическая оболочка – названий много, но смысл один, это тот материал, что склеивает твою физическую оболочку и чувственную составляющую. Наша прожитая жизнь – эмоции, память, боль – отпечатываются на нем, делая уникальным. Неужели ты считаешь, что все это уходит бесследно? Любой энергии нужен выход.
– Тогда в чем разница между насильственной и ненасильственной смертью? – спросила я, чувствуя, как холодеют пальцы от одной только мысли о подобном. – Результат то один и тот же.
– Нет, это не так. Давай поговорим на твоем языке. Представь себе компьютер, зависший во время выполнения какой-то конкретной операции, и тот, что выключили, как положено. Первый будет зациклен, замкнут в себе, вынужденный существовать и дальше, в надежде выполнить операцию, тогда как второй совершенно не активен, так как выполнил поставленные перед ним задачи. Тоже самое и с людьми. У каждого из них свой путь, а, прерывая их, мы заставляем застыть энергию во времени.
– Как призраки? – с иронией поинтересовалась я, пытаясь смириться, что мы действительно разговариваем о серьезных вещах.
– Энергия смерти, привязанная к тем либо иным местам или вещам. Да. Но она постепенно все равно исчезает, без следа. Если дело, конечно, касается смертных. Наша же энергия гораздо сильнее и действует целенаправленно.
– Душа не может покинуть тело?
– При насильственной смерти – да, – кивнул Линел, но чувствовалось, что этот разговор ему не приятен. – Она замыкается и идет на восстановление клеточной ткани.
– А если нет?
– Уходит обратно в космос, в ожидании более подходящего момента для возрождения. Хотя, я бы особо на это не рассчитывал. Современная статистика практически не оставляет шанса на мирную смерть в старческом возрасте.
– Так, моя смерть была насильственной? – Сочетание слов «моя» и «смерть» болезненно резанули слух.
– А тебе так не показалось? – спокойно поинтересовался мужчина, заметно напрягшись. – Не знаю всех подробностей, но душевная травма, а затем удушье сделали свое дело. Кто знает, может, в какую-то секунду ты все-таки проснулась, но не смогла выбраться. Обычно память стирает такие моменты.
Мы оба замолчали. Не знаю, о чем думал затворник, но мои мысли вернулись к страшным воспоминаниям кладбища и надгробий с моим именем и менами моей семьи. Неужели это случилось совсем недавно? Как быстро люди адаптируются к новым условиям, и я не исключение. Были страх, боль потери, слезы, отрицание происходящего, желание борьбы, затем отчаяние и полное смирение. Так молниеносно, что почти не запоминалось. И вот я здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
