— Вот этого царства серого трикотажа раньше точно не было, — говорит Тони, тыча перстом в витрину швейного ателье, и правда донельзя унылую.
— И в следующий раз, на что спорим, снова не будет, — утешаю его я.
— А тут явно что-то вкусное. — Тони указывает в сторону только что открывшейся пекарни. — Хорошо бы они продержались подольше! Пахнет на весь квартал… Слушай, а эти платки здесь раньше были?
— Платков не было, а магазинчик прежний, они просто в очередной раз все переделали. Зимой этот манекен был одет в мужское пальто и увешан дамскими сумками, потом стоял голый, утопая по пояс в куче старомодных туфель, а теперь обмотан платками. Может, потому и магазин никуда не делся, что они так часто меняют витрину?
— Наверняка, — соглашается Тони. — Так, стоп, а это что?! Слушай, я правильно понимаю название? Или я просто дурак, и по-литовски это означает что-нибудь совсем другое, да?
Я его почти не слушаю. Мне не до того. Я разглядываю вывеску очередной новой лавки, возникшей между салоном тканей из Италии и воротами с надписью «Здесь живет генерал Йонас». Очень может быть, что и правда живет, уличные надписи врут куда реже, чем кажется. Повезло генералу Йонасу, что тут скажешь. Поселиться рядом с магазином подержанных канцтоваров — это надо уметь.
На этом месте у меня наконец включается голова. И я начинаю понимать. Конечно, Тони проходил здесь вчера. Или позавчера, неважно. Увидел невероятную вывеску, восхитился и знатно сегодня меня разыграл. Собственно, правильно сделал, отлично провели время. И ясно теперь, почему мы пошли на вокзал именно этой дорогой: Тони как честный человек был просто обязан показать мне эту лавку сегодня же. Пока она не закрылась к чертовой матери, на улице Швенто Стяпано все ненадолго.
— Так вот откуда ты стибрил идею! — восхищенно говорю я. — А я-то ду…
— Понимаю ход твоих рассуждений. Только одна небольшая неувязка: магазин подержанных канцтоваров — это была твоя идея. Я точно помню, как поначалу еще сомневался, кому они могут понадобиться. Но ты меня убедил.
Растерянно киваю. Он прав. Но как?..
— Так что это еще большой вопрос — кто из нас гулял вчера по Швенто Стяпано и — как ты говоришь? — стибрил? — вот именно, стибрил идею, — заключает Тони. — Только мне почему-то кажется, что ты видишь эту вывеску в первый раз. Как и я.
И я снова киваю, совершенно потрясенный такой проницательностью. Другой на его месте…
Но Тони плевать, что сделал бы на его месте другой. Он прилип носом к стеклу. И я тоже. Хотя можно просто зайти, тут открыто. И высокий красивый старик что-то объясняет покупательнице, белокурой барышне в пальто из цветных лоскутов. Подводит ее к витрине, увлеченно жестикулирует. Наверняка расхваливает достоинства авторучек для любовных писем. Или старых точилок, щадящих карандаши. Но заходить я почему-то робею. И Тони, похоже, тоже совсем не рвется туда. Не сейчас. Может быть, завтра, если лавка не успеет исчезнуть. Некоторые заведения умудряются продержаться на Швенто Стяпано несколько месяцев кряду, и почему бы магазину подержанных канцтоваров не оказаться в их числе.
— Янку все-таки надо встретить, — вздыхает Тони, с явным сожалением отлипая от окна. — Потом вернемся. Что скажешь? Почему молчишь?
— Потому что думаю, — объясняю я.
И только двумя минутами позже, уже свернув на Шопено, выдыхаю:
— Слушай, ну мы даем. А Небесная канцелярия какова! Не то захотели нам подыграть, не то просто дразнятся. Делать им больше нечего. Но спасибо, конечно.
Тони бесшабашно ухмыляется. Хмурится. Растерянно ерошит волосы, саркастически заламывает бровь. Явно не может решить, что ответить. И самое главное, о чем промолчать.
— Иногда я почти уверен, — наконец говорит он, — что Небесная канцелярия — это и есть мы.
Примечания
1
Политический союз Эстонии, Латвии и Литвы, иначе называемый Балтийской Антантой, был создан 12 сентября 1934 года по инициативе Литвы.
2
То есть с 1251 года.
3
Замок Нойшванштайн (нем. Schloß Neuschwanstein) — романтический замок баварского короля Людвига II около городка Фюссен в юго-западной Баварии. Сам король, отдавая распоряжения о строительстве замка, называл его «сказочным дворцом».
4
Калабаш (calabash) — курительная трубка особой формы. Коническая чаша этой трубки сужается книзу, а ее верх вырезан в виде крыши дома. Табачная камера также сужается. Раньше калабаши были тыквенными (отсюда, собственно, и название «калабаш» — тыква-горлянка), а теперь их изготавливают из бриара и даже пенки.
5
Три креста — памятник в виде трех белых бетонных крестов, установленный на Трехкрестовой горе (прежде носила название Лысой или Кривой) на правом берегу Вильни. По преданию, в середине XIV века, в отсутствие отправившихся на войну князя Ольгерда и виленского воеводы Гастольда, виленские язычники напали на монахов-францисканцев, которых по просьбе супруги-христианки поселил в своем доме Гастольд. Семеро монахов были казнены на рынке, семерым удалось бежать. Убежавших монахов «изловили на горах на берегу Виленки» и сбросили с Лысой горы в реку. В некоторых изложениях живописуются подробности: монахов язычники привязали или прибили к крестам и бросили в реку. По одному из вариантов, в реку были сброшены четыре монаха, а трех распяли на крестах и оставили на Лысой горе. Однако легенда о мученической смерти францисканцев не нашла подтверждения в исторических источниках. Предполагается, что ее авторами были сами францисканцы, озабоченные прославлением своего ордена. По предположению некоторых историков, кресты должны были сигнализировать крестоносцам, что здесь живут христиане, и таким образом избавлять город от нападения и грабежа. Так или иначе, но в память о мученической смерти францисканцев на горе между 1613 и 1636 годами были воздвигнуты три деревянных креста. В 1740 году обветшавшие кресты были заменены новыми. Когда они, снова обветшав, рухнули в 1869 году, власти не стали их восстанавливать. Во время Первой мировой войны в 1916 году, когда Вильнюс был занят немцами, по инициативе ксендза Казимира Михалькевича были собраны средства и организованы работы по сооружению монумента из прочного материала. За два месяца были сделаны кресты из железобетона по проекту Антония Вивульского и тайно (поскольку немецкие власти не разрешали) освящены тем же ксендзом Казимиром Михалькевичем. Эти кресты простояли до 1950 года и были взорваны по приказу советских властей. Часть обломков была вывезена, часть закопана в укромном месте. В 1989 году после кампании за восстановление Трех крестов, включавшей сбор подписей под обращением к властям, памятник был в течение двух недель восстановлен как памятник жертвам сталинизма. Восстановленный памятник по проекту архитектора Генрикаса Шилингаса исполнил скульптор Станисловас Кузма. Сохранившиеся фрагменты прежних Трех крестов были вмурованы в фундамент нового памятника.
6
Художник Гитис Умбрасас в 1999 году установил в Вильнюсе три плитки с надписью «чудо»: рядом с костелом Св. Анны, у часовни Св. Казимира и между Кафедральным собором и его колокольней. Уцелела только последняя. Она же стала местом стихийного паломничества горожан и туристов, которые верят, что их желания будут исполнены, если постоять на плитке (другая версия — покружиться на ней).
7
Название одной из вильнюсских гостиниц «Mano Liza» (украшенной, разумеется, репродукцией знаменитой картины) переводится как «Моя Лиза». Налицо, стало быть, условно непереводимая игра слов.
8
Хава Шимали — северный ветер в Аравии, часто сопровождающийся шквалами; Хава Джануби — южный ветер в Аравии, часто сопровождающийся пыльными бурями. Прочие имена, которые встречаются в тексте, также принадлежат северным и южным ветрам соответственно.
9
Явная отсылка к «Истории» Геродота.
