завуч. Они потребовали, чтобы мы спустились в бомбоубежище. Через два часа нам было велено отправляться по домам. А снаряд? Он не разорвался. Приехавшие минёры его обезвредили и увезли. Трудно себе представить возможные последствия такого взрыва!..
Так я и вела занятия – под обстрелами, в бомбоубежищах, где висели классные доски, стояли парты. Учителя из методкабине-та приносили с собой книги, картинки, карты… До сих пор стоят перед глазами школьники той поры – худенькие, с бесцветными или серыми лицами, кое-как одетые, очень тихие, разучившиеся бегать и смеяться.
* * *
«…Вот и настал новый, 1944-й год. На этот раз ёлка пришла к нам домой. Не сама, конечно: её подарила моим дочкам новая директриса Анисья Георгиевна Савина. Чудом сбереглись у неё ёлочные игрушки, а конфеты я получила по карточке.
А следующий год был уже победным! Ясно вижу день, когда ленинградцы заполонили Московский проспект – встречать воинов-освободителей. Сколько было ликования! Сколько цветов! Мои дочки были тоже с букетами ромашек. Надя вручила букетик бойцу, который её высоко поднял на руках, а Вера кому-то бросила букетик, но он упал под ноги…»
Вот, собственно говоря, и все чисто школьные, чисто блокадные страницы довольно-таки большого дневника. На просьбы поведать о блокадной поре поподробнее Клавдия Фёдоровна неизменно отвечала: «Уроки как уроки: грамматические правила, диктовки, разбор предложений. Вот обстоятельства были невероятно сложными и небывалыми! А учительский труд, в сущности, оставался прежним. Он не может надоесть, если ты его любишь!» Клавдия Фёдоровна свой труд очень любила и любовь эту пронесла через всю свою очень-очень долгую жизнь.
Жанна Киркина
Жизнь длиною в век
С семьей Клавдии Фёдоровны Семёновой – учительницей блокадного Ленинграда – я была дружна много лет. Клавдия Фёдоровна была на редкость честным, мужественным и трудолюбивым человеком. Более 35 лет отработала она в учебных заведениях Ленинского района, преподавала русский язык и литературу, пользовалась любовью у учеников, уважением коллег и была за педагогическую деятельность награждена орденами и медалями.
К. Ф. Семёнова в день столетнего юбилея. Много лет она жила в той же коммунальной квартире, где и в годы блокады
Когда началась Великая Отечественная война, многие преподаватели школы № 284, где тогда работала Клавдия Фёдоровна, эвакуировались из города, а она осталась здесь с двумя маленькими дочками-двойняшками (Вера и Надя родились в 1938 году) и пожилой матерью. Шила рукавицы и мешки для фронта, белье для госпиталя. Во время обстрела города зажигательными бомбами дежурила на чердаке и крыше шестиэтажного здания типографии имени Е. Соколовой, в помещении которой располагалась школа. Однажды зажигалка попала в склад типографии: загорелись бумага, книги. Пожар быстро потушили, а на другой день ленинградцы стали приносить в школу обгоревшие однотомники В. Маяковского – последнюю мирную продукцию типографии…
«Во время блокады мою семью спасало то, – рассказывала позже Клавдия Фёдоровна, – что жили мы вчетвером в девятиметровой комнатушке, и из-за малого метража ее хорошо согревала маленькая печурка. И конечно, поддерживала нас помощь разных людей. Мои дочки были зачислены на питание в детский сад, который находился на Измайловском проспекте. А я стояла в долгих очередях за хлебом… Однажды несколько дней подряд не смогла отоварить карточки. Отчаявшись, обратилась к малознакомой соседке по дому. И она дала мне два кусочка хлеба и десять кусочков сахара. Как хорошо почувствовать в трудный час, что мир не без добрых людей!»
Да и сама учительница была очень отзывчивым человеком. Однажды к ней прибежала ее ученица – их дом разбомбило, мама погибла. И несколько дней девочка жила у Клавдии Фёдоровны, пока та устраивала ее судьбу.
В начале лета 1942 года учителя школы № 281, где тогда работала Клавдия Фёдоровна, копали грядки на пустыре у школы. Начался артобстрел, все поспешили в убежище, и только Семёнова продолжала работать. И вдруг… почувствовала сильное беспокойство. Она воткнула лопату в землю и поспешила в парадное школы. Через несколько секунд в место у грядки, где она только что стояла, ударили осколки снаряда. Просто чудо, что осталась жива!
Было очень голодно, и учительница, чтобы спасти жизнь своей семьи, научилась печь лепешки из жмыха, варить щи из лебеды и крапивы… Она вообще не падала духом, несмотря ни на какие трудности. «Моральная устойчивость – это был тот духовный хлеб, который помогал выжить, – записала она потом в своем дневнике. – И везение тоже! Да, есть за что благодарить судьбу!»
Клавдия Фёдоровна Семёнова часто говорила о том, что всегда будет помнить школьников времен блокады, их серые, как бы выцветшие лица, крайнюю худобу, скудную одежду. И добавляла с грустью: «Они вели себя очень тихо, и казалось, что и нельзя будет теперь уже никогда бегать и смеяться…»
Она прожила долгую достойную жизнь, её не стало 23 октября 2009 года. Дочь Надежда скончалась в 1996 году. Осталась одна Вера…
М. А. Ткачёва, кандидат исторических наук
А дети учились музыке!
Этюд
Война с фашистской Германией, начавшаяся блокада почти разрушили в Ленинграде недавно сложившуюся систему музыкального образования детей – большинство районных детских музыкальных школ закрылось уже осенью 1941 года, их помещения использовались для нужд обороны, педагогам был предложен отпуск без сохранения содержания.
Но в городе была одна районная ДМШ, коллектив которой не хотел подчиниться обстоятельствам – тяжёлым, как у всех.
Максим Матвеевич Фарафонов, директор ДМШ Петроградского района, обратился в городское Управление по делам искусств с настоятельной просьбой о разрешении объявить новый набор в школу. Разрешение было получено, и школа начала оживать. А разместилась она в особняке графа Витте на Кировском пр., 5. Было принято более тридцати первоклашек. Всего – с первого по седьмой класс – было 54 ученика. Фортепиано, скрипку и виолончель преподавали одиннадцать педагогов. Возобновились занятия по теории и сольфеджио. Душой школы был завуч Иван Петрович Аркадьев, который вёл класс скрипки. Он знал всех ребят в лицо, для каждого всегда находил доброе слово.
Время шло. Новая зима принесла первую большую победу – прорыв вражеской блокады. Однако положение города оставалось тяжёлым – враг по-прежнему стоял у его стен, терзал артиллерийскими обстрелами. В 1943 году в здание школы трижды попадали снаряды. Люди уже не умирали на улицах от голода, но продовольствия не хватало, и мы всегда хотели есть. Занятия музыкой несколько заглушали это мучительное чувство.
Наши скромные успехи дали неожиданный результат – в школе была создана концертная бригада для выступлений перед ранеными воинами. Мне повезло быть
