- Нам понадобится мед и паутина, - сказала она. Она хмуро смотрела на меч, словно не зная, что с ним делать.
- Берг, - произнес я, - забери меч.
- Ее меч, господин?
- Тебе нужен меч, а этот хорош, насколько я знаю, - я выпрямился, и боль не пришла, я нагнулся, и опять боль не проявила себя. - Паутина и мед?
- Мне следовало подумать и принести их с собой, - сокрушалась Эдит.
В моем боку еще оставалась тупая боль, но ничего более. Я надавил на ребро над самой раной и, о чудо, никакой боли.
- Что ты сделала?
Она слегка нахмурилась, словно не была уверена в ответе.
- Внутри тебя засело зло, господин, - медленно произнесла она, - его следовало выпустить наружу.
- Тогда почему мы не могли использовать любой другой меч?
- Потому что зло исходило от этого меча, - она глянула на Ледяную Злобу. - Моя мать хотела найти клинок, ранивший моего отца, но не сумела, - она пожала плечами и передала меч Бергу.
На борту корабля Рёгнвальда был мед. Он хранился вместе с едой - соленой рыбой, хлебом, элем, сыром и бочонками с кониной. Он даже зарезал своих лошадей, не желая бросать их. Там были и два кувшина с медом. Паутину оказалось разыскать сложнее, но мой сын посмотрел на одинокую вытащенную на берег рыбацкую лодку в конце пляжа.
- Она выглядит заброшенной, - сказал он, - возможно, в ней кишат пауки.
Он отправился осмотреть ее, пока Гербрухт и Фолкбальд пошли осматривать уцелевшие от пожара дома.
- Принесите вдосталь, - окликнула их Эдит, - мне нужна целая пригоршня паутины!
- Ненавижу пауков, - заворчал Гербрухт.
- Неприятны на вкус?
Он покачал головой.
- Жесткие и горькие на вкус, господин.
Я рассмеялся и не почувствовал боли. Я топнул ногой, и боли не было. Я потянулся, и опять никакой боли, лишь тупо ныло в боку и исходил запах. Я ухмыльнулся Финану.
- Случилось чудо. Нет боли.
Он улыбался.
- Молюсь, что бы так всё и оставалось, господин.
- Она ушла! - воскликнул я и, выхватив Вздох Змея, сделал широкий замах, с силой вогнав клинок в корпус корабля. Опять никакой боли. Я сделал очередной замах, и вновь никакого приступа боли. Я вложил меч в ножны и отвязал тесемку, крепившую кошель к поясу. Все содержимое кошеля я отдал Эдит.
- Это твое, - сказал я.
- Господин! - она уставилась на золото в тяжелом кошеле. - Нет, господин...
- Оставь его себе, - сказал я.
- Я делала это не ради...
- Оставь себе!
Я ухмыльнулся моего сыну, спешившему назад с заброшенной лодки.
- Нашел паутину?
- Нет, но я нашел вот это, - сказал он, протянув распятие. Оно было потертым, крест с принесенным в жертву божеством был вырезан из бука, и так пострадал от погоды и времени, что тело было гладко отполировано, а краска сошла. Недоставало одной перекладины креста, и рука Христа замерла в воздухе. В кресте зияло два заржавленных отверстия для гвоздей, по одному с каждого конца. - Оно было прибито к мачте, - сказал мой сын, - а лодка не заброшена. Или не была брошена. В последние дни ей пользовались.
Христианская лодка на языческом побережье. Я бросил распятие моему сыну.
- Значит, люди Рёгнвальда захватили рыбацкую лодку валлийцев?
- С именем Проповедник? - спросил он, кивнув головой в сторону небольшой лодки. - Вырезано на носу, отец. Проповедник.
Проповедник - священник, читающий проповедь. Привычное название для христианской лодки.
- Может, валлийцы называют священников так же.
- Возможно, - неуверенно протянул он.
Проповедник. Непохоже на то, что валлийцы будут использовать саксонское слово, а значит лодка принадлежала саксу, и я вспомнил, что Эрдвульф украл рыбацкую лодку на Сэферне. Я взглянул на Эдит.
- Твой брат? - предположил я.
- Может быть, - туманно ответила она, хотя чем больше я размышлял об этом, тем более очевидным это казалось. Эрдвульф отплыл по Сэферну и наверняка стал бы как можно быстрее искать убежище, ведь маленькая лодчонка в большом море была легкой добычей врагов. Так почему бы не сойти на берег во владениях Хайвела? Потому что у Эрдвульфа была репутация человека, сражавшегося с валлийцами. Сойди он во владениях Хайвела, и закончил бы жизнь с теми же громкими воплями, что и Рёгнвальд, но норвежцы могли встретить его с распростертыми объятиями, ведь он стал врагом их врагов.
- Поищи его среди мертвых, - приказал я сыну, и он послушно обошел тела, пару из них перевернув ногой, но не нашел никого похожего на Эрдвульфа. Как и не было его среди убитых в поселении людей, а значит, если он сюда и прибыл, то отплыл на одном из кораблей Сигтрюгра. - Берг! - подозвал я мальчишку и расспросил его о рыбацкой лодке, но он знал только, что она прибыла вместе с остальной частью флота Сигтрюгра. - И всё же они оставили ее, - заметил я.
- Она слишком медленная, господин, - ответил Берг, и он был прав.
Я хмуро смотрел на рыбацкую лодку.
- Сигтрюгр, - аккуратно произнес я незнакомое имя, - впервые прибыл сюда неделю тому назад?
- Да, господин.
- А затем ушел? Почему?
- Сперва поползли слухи, господин, что Сигтрюгр останется здесь. Что он поможет нам захватить больше земель.
- А затем он передумал?
- Да, господин.
- Так куда направился его флот?
- Они сказали, что на север, господин, - неуверенно протянул Берг, хотя и пытался помочь. - Сказали, что все мы поплывем на север.
Сигтрюгра послали найти место, куда войско его отца могло спокойно отступить в случае, если их ирландские враги станут слишком сильны. Ему приглянулось поселение Рёгнвальда, и он подумывал о том, чтобы, используя своё войско, образовать из него королевство побольше, но он также разведал местность на севере, а затем неожиданно вернулся и убедил Рёгнвальда оставить Абергвон и помочь ему завоевать другое место. Другое место к северу. Лучшее место, приз побогаче.
Честер.
Позже мы выяснили, что слово на валлийском наречии, обозначающее священника, не имело ничего общего с "проповедником".
- Мы можем сказать евангелист, - сообщил мне отец Анвин, - но точно не проповедник. Это ваш варварский язык.
Я смотрел на лодку и размышлял об Эрдвульфе, пока его сестра сделала перевязку из меда и паутины, наложив на вскрытую ею рану.
И боли не было.
На следующий день я мог наклоняться, замахиваться мечом, поворачиваться, даже управлять рулевым веслом и не чувствовать боли. Я двигался медленно, осторожно, всегда ожидая возвращения приступов боли, но она исчезла.
- Это было зло, заключенное в твоем теле, - пояснила Эдит.
