– Ты мне реальную картину рисуй, капитан, реальную. Если не среди твоих морских пехотинцев, то среди пограничников… Какие потери в действительности?
– Уже доложил. Одиннадцать раненых, причем большая часть остается в строю. Убитых или пропавших без вести ни у меня, ни в погранроте старшего лейтенант Багрова – нет. Ни одного. О трофеях и пленных я уже доложил. Реальнее докладов не бывает.
Начальник штаба вновь недовольно покряхтел.
– Нет, все это, конечно, радует, – бодро проговорил он, тяжело посапывая в микрофон. – Но мне сейчас докладывать в штаб флота. И, на фоне всего того, что творится сейчас на фронтах, в частности, на южном направлении… Словом, ты пойми, Гродов, что в штабе мне точно так же не поверят, как только что я – тебе.
– Тогда в чем дело? Пригласите штабистов на мыс, на экскурсию. От Севастополя тут каких-нибудь два часа лета всего-то!
– Ну, смотри, комбат. За достоверность сведений – грех на тебе.
– Подтрибунально, – заверил его Гродов любимым словцом комдива Кречета. – Кстати, мне срочно нужно подкрепление. Кроме того, мою группу надо бы озолотить еще хотя бы парой ручных пулеметов, а также выделить побольше патронов и, как минимум, по пять гранат на штык. Ну, а если уж подбросите хотя бы батальон солдат, можно гнать румын до Бухареста.
– Но-но, ты там не зарывайся. Конечно, противника еще надо будет потеснить, однако нас интересует, прежде всего, побережье, чистый фарватер… В подробности дальнейшего плана тебя посвятит пакет, который будет доставлен с подкреплением.
– Когда именно оно появится?
– Сегодня, причем очень скоро. Вместе с ним пополним боезапас и продпаек. А пока что поздравляю с успешным десантом и с ликвидацией батарей. Пусть город немного передохнет. Словом, иду радовать командующего.
* * *
Гродов не мог знать, что уже час спустя после доклада контр-адмиралу, когда были отданы все распоряжения и в районе порта начал формироваться отряд кораблей, на которых на западный берег должны были перебрасывать один из батальонов 287-го полка, начальник штаба выкроил несколько минут и в рабочем дневнике своем записал:
«Только что выслушал доклад командира десантного отряда капитана Гродова. Успех десанта не может не радовать. Судя по всему, для румынского командования высадка его оказалась совершенно неожиданной. Как выяснилось, нацеленные на ведение боев на нашей территории румыны не позаботились ни о минных заграждениях у мыса, ни о проволочных заграждениях или каких бы то ни было иных противодесантных устройствах и мероприятиях.
Во время высадки кое-где все-таки доходило до рукопашных стычек, однако особой стойкости противник так и не выказал, наоборот, большинство гарнизона этого мыса очень быстро поддалось паническим настроениям. Около семидесяти солдат противника сдалось в плен, многие разбрелись по плавням. Ни среди наших пограничников из роты Багрова, ни в отряде моряков не появилось ни одного убитого. Ни одного! Раненые – да, они в отряде десантников были. Раненые и убитые появились также и на бронекатерах, однако на мысе, к счастью, обошлось…
Подводя итог захвата плацдарма, можно утверждать, что высадка далась нам легче, чем можно было рассчитывать. Противник то ли вообще не ожидал десанта, то ли не предполагал, что мы предпримем его так скоро. Трофеи десантного отряда первого эшелона состоят из десяти пулеметов, двух 75-мм пушек и нескольких сотен винтовок. Плацдарм будем удерживать до последней возможности, чтобы обезопасить город и порт, вернуть себе контроль над всем пограничным фарватером. Уверен, что наши морские пехотинцы способны и на такой подвиг – обороняться на плацдарме, сколько понадобится, сколько будет позволять общая обстановка на нашем участке фронта.
Кстати, в эти минуты готовится к переброске на плацдарм батальон 287-го полка 51-й Перекопской дивизии 14-го стрелкового корпуса генерал-майора Егорова»[51].
22
Краснофлотцы опорного пункта встречали полевых стрелков прямо у места высадки и роту за ротой уводили в сторону штаба десантного отряда. Тем временем шедшие в их арьергарде спешенные моряки мониторов и бронекатеров принимали всех переброшенных сюда раненых десантников, а также пленных и трофеи, намереваясь переправить их на левый берег.
– Спасибо, что хоть здесь остановил своих орлов, ядрена, – предстал перед Гродовым приземистый веснушчатый мужичок с капитанскими шпалами на кителе. – А то бы пришлось догонять тебя где-нибудь под Тульчей.
– Как же я могу так относиться к твоим полевым стрелкам? У морских пехотинцев так не принято.
– Я-то думал, что вы тут всего лишь какой-нибудь плацдармчик прихватили, так сказать, исключительно для зацепки, а вы…
– Забыли представиться, товарищ капитан, – прервал его словесное излияние Дмитрий.
– Да что уж тут представляться, ядрёна?! Командир батальона Хромов. Приказано подключиться к десанту и развить успех. – Он тут же достал из планшетки карту и, развернув ее на столе под навесом, признал: – Старшим на плацдарме, его комендантом, остаетесь вы, капитан-артиллерист, поэтому давайте, излагайте тактический замысел.
Во всей нескладной фигуре Хромова, в его неподогнанной мешковатой форме и в давно не видевших крема запыленных солдатских сапогах, просматривалось нечто такое неофицерское, что Гродов с первых минут настроился к нему с откровенной антипатией. Но они оказались одного звания, а главное, не время было сейчас осаждать комбата полевых стрелков какими-либо замечаниями.
– Что там говорят в штабе вашего полка, вашей дивизии, капитан? – поинтересовался комендант плацдарма.
– Все то же и говорят. Одни сплошные предположения, да еще охи-ахи: «Как же так?! Столько готовились, и вдруг на всех фронтах отступаем и отступаем…».
– Почему же на всех? Извини, капитан. Мы-то с тобой не отступаем.
– Каюсь: мы пока что – нет.
– Спросить же хотел вот о чем. Сюда перебросят еще хотя бы один батальон?
– Вряд ли. Там, в Бессарабии, ядрёна, происходит такое… Что даже твой батальон генерал наш вскоре себе в подкрепление попросит. Ведь ни одной свежей роты, ни одного танка из-за Днестра мы так и не получили. Выходит, что только мы здесь, у Дуная, пока что и держимся. Все остальные – всего лишь огрызаются.
– И что, никакого перелома в положении войск не намечается? – помрачнел Гродов.
– Какой, к ядрёне, перелом?! Слухи ходят, что у германцев и их союзников перевес во всем: в авиации, в танках, в орудиях, даже в стрелковом вооружении, поскольку у большинства германцев – автоматы. Пока ты у своей трехлинейки затвор передернешь да приклад к плечу приладишь – он тебя трижды скосит и «аллилуйя» над тобой пропоет.
Гродов задумчиво посмотрел куда-то в сторону границы, пожевал верхнюю губу…
– Давай договоримся так, капитан Хромов. О положении на фронтах больше не слова. И вообще, у них там, за рекой, своя война, у нас – своя. И каждый должен определять исход этой войны на вверенном ему судьбой и командирами участке.
– Тоже верно, – мрачно согласился комбат полевых стрелков, вспомнив, сколь опасны подобные разговоры в военное время. – У них – своя война, у нас – своя.
– На том и стоять будем.
– Кстати, знаю, что командующий флотилией планирует еще два десанта. Один – вновь развернул Хромов карту, – вот сюда, в район румынского поселка Килия-Веке, чтобы обезопасить килийский порт и отвлечь значительные силы противника от нашего плацдарма. Второй, естественно, будет нацелен на участок напротив городка Вилково.
– …Чтобы обеспечить проход судов в море. Логично.
– Поскольку, судя по всему, остатки флотилии вскоре придется уводить в Одессу.
Гродов внимательно присмотрелся к указанным на карте участкам территории Румынии.
– На месте командующего флотилией я размышлял бы точно так же.
– А что предлагаешь на своем месте – то есть на месте старшего офицера на плацдарме, его, так сказать, коменданта?
– Для того чтобы идти к Сулинскому рукаву, форсировать его и штурмовать Тульчу, которую, по данным авиаразведки, прикрывает дивизион бронекатеров, сил у нас нет. Поэтому решение принимается такое. Оставляем небольшой, силами до полуроты, заслон вот здесь, в километре севернее мыса Сату-Ноу, затем очищаем с помощью рейдовых групп пространство в пределах трех-пяти километров в глубину, и продвигаемся в сторону поселка Пардина. Ну а дальше, беря под свой контроль острова Малый Татару, Малый Деллер и Большой Деллер, движемся строго на юг, вдоль реки, на такое расстояние, на какое позволят силы и обстоятельства.
– И, как полагаешь, на сколько километров мы способны продвинуться на юг?
– Максимум километров на двадцать – двадцать пять. Нам придется создавать небольшие рейдовые группы, оставлять на островах и в поселке Пардина гарнизоны. А румыны наверняка перебросят сюда свежие части и попытаются вновь выйти к берегу Дуная.
