Как оказалось, Орсон не собирался уходить далеко от лагеря. Спустившись в низину, где рос бамбук, он принялся простукивать стволы растений обухом ножа. Отыскав то, что ему было нужно, он воткнул острие ножа в ствол. Как только он выдернул нож, из щели потекла вода, под струю которой англичанин аккуратно подставил горлышко фляги.
– Во влажной сельве многие растения аккумулируют внутри себя избыток воды, – объяснил он Брейгелю.
– Нас в Иностранном легионе учили, что воду можно добыть из лианы, – сказал фламандец.
– Можно, – согласился биолог. – Но внутри бамбука вода, как правило, чище. В лиане вода зачастую смешивается с соком растения и начинает бродить, а то и гнить. Отравиться такой водой, конечно, не отравишься, но кишечное расстройство заработать можно запросто.
Не прошло и получаса, а все четыре фляги были уже полны воды, чистой и прохладной, лишь немного отдающей травой.
Вернувшись в лагерь, Орсон наконец-то занялся тем, чего так долго ждал. А именно – препарированием подстреленного ночью зонтичника.
Камохину не терпелось продолжить путь. Ему, как и всем, хотелось поскорее выбраться из этой зоны, населенной хищными зонтичниками, а может быть, и еще кем-то похуже них. Но, опять же, как и все, стрелок понимал, что нельзя было исключать вероятность того, что в сельве им предстояло провести еще ночь, другую, а то и третью. А значит, и с зонтичниками схлестнуться им придется еще не раз. И в этом случае знание особенностей анатомии хищных тварей может сослужить хорошую службу.
Прежде чем вонзить нож в плоть некогда живого существа, биолог попросил остальных помочь ему растянуть кожистую перепонку зонтичника. Посмотрев на то, что получилось, Орсон в отчаянии всплеснул руками. Перепонка была похожа на крепко побитый молью старый плед, в который даже морозной зимней ночью бомж побрезгует завернуться. Но самым ужасным было даже не это. Центральный вымяобразный вырост, в котором, судя по всему, были сосредоточены все жизненно важные органы, в результате ночного сражения оказался превращенным в кровавое месиво.
– И что, по-вашему, мне с этим делать? – обратился биолог к стрелкам.
Те явно не ожидали такого вопроса.
– У нас еще остались два окорока пекари, – ответил Брейгель. – На обед хватит. А к ужину я еще что-нибудь подстрелю. Гадость из-под твоего ножа я есть не стану. Даже если ты скажешь, что это самая вкусная вещь на Земле.
– Ага, – уныло кивнул Орсон. – Вопрос снят.
– Док, ты сам видел, как сложно было убить эту тварь. – Камохин более точно определился со смыслом слов, сказанных англичанином. – У меня на это ушло четыре магазина.
– А у меня – три, – добавил Брейгель.
– Головой нужно работать! – Орсон постучал обухом ножа себя по лбу. – Головой!
– Не тот случай, Док, – обиделся Камохин. – Был шанс самому остаться без головы.
– Я вас не виню, – сделал успокаивающий жест рукой Орсон.
Но по тому, с каким прискорбием смотрел он на дело автоматов стрелков, было понятно, что душа его пребывает в тоске и унынии.
Однако, поскольку выбора у него все равно не было, Орсон тягостно вздохнул и принялся за дело. Осипов с фотоаппаратом в руках находился рядом и фиксировал те детали, на которые указывал биолог.
Сначала Орсон изучил распорки, на которых растягивались кожистые перепонки. Всего их было двенадцать, примерно одинаковой длины, толщиной в палец. Они состояли из пяти длинных костей, соединенных простыми блоковыми суставами, анатомически напоминающими человеческие пальцы. Действие их и в самом деле было основано на том же принципе, что и складной зонтик. Распрямляясь до предела, суставчатые распорки туго растягивали перепонку и обеспечивали ей маховость. Причем взмахивать зонтичник мог как всей перепонкой разом, так и любым из отдельных ее секторов, что, по-видимому, обеспечивало высокую маневренность в полете.
Закончив с перепонкой, Орсон перебрался к центральной части зонтичника.
И тут уж началось!
Биолог работал не покладая рук, то погружая нож в плоть внеземной твари, то споласкивая его и руки в пластиковой плошке с водой, стоявшей слева от него, то выдирая какие-то куски из тела монстра. То страдальчески причитал мысленно и вслух из-за того, что фрагменты того или иного органа безвозвратно утеряны, то вдохновенно ругал тех, кто это сотворил. Имен он не называл, но всем и без того было понятно, о ком идет речь. Слушая все это, Осипов был безмерно рад, что этой ночью он ни разу не надавил на спусковой крючок автомата. Иначе бы и он оказался в числе тех, кто по невежеству своему, безалаберности и беспечности нанес непоправимый вред всему мировому научному сообществу. Ни много, но и ни мало. Речь англичанина была пересыпана сочными и весьма вдохновенными эпитетами, отчасти на английском, отчасти на русском языке. Причем по-русски все, что англичанин говорил, звучало более выразительно, выпукло и емко. С этим, не сговариваясь, согласились все, кто его слышал. А Орсон не умолкал все два с половиной часа, что продолжалось анатомирование.
– Жаль, мы не догадались включить видеокамеру, – с запоздалой досадой покачал головой Брейгель. – Получился бы крутой сиквел «Вскрытия пришельца».
– Рейтинг был бы недетский из-за комментариев Дока, – заметил Камохин.
Закончив, англичанин наконец-то умолк. Молча поднялся на ноги, молча отошел чуть в сторону от лагеря, молча срезал конец свисающей с дерева лианы и, пока из нее тоненькой струйкой вытекала вода, все так же молча вымыл тщательно нож и руки.
Вернувшись к костру, он пристально посмотрел на ожидавших его авторитетного заключения спутников.
– Что ж, господа, – Орсон заложил руки за спину и качнулся с носков на пятки. – Несмотря на, прямо скажем, отвратительное состояние предоставленного мне образца, мне удалось многого добиться. Прошу вас!
Он сделал рукой приглашающий жест в сторону изрезанной центральной части зонтичника. Идти к ней предстояло, ступая по кожистой перепонке. Что было не очень-то приятно. Но отказать биологу никто не смог. Да и каждому было любопытно узнать, с чем же это они столкнулись на сей раз?
– Во-первых, я хотел бы обратить ваше внимание на то, что существо, которое вы видите перед собой… – в характерной для него менторской манере начал Орсон.
– Собственно, на котором мы стоим, – уточнил Осипов.
– Можно и так сказать, – не стал спорить докладчик. – Суть дела это не меняет. Так вот, господа, должен признаться, что я в замешательстве. Я не могу классифицировать это некогда живое существо. Я не могу определить не только семейство, отряд или класс – я не в состоянии сказать даже к какому типу оно относится!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
