112
Линия приведена по состоянию на 20 ноября 1759 года.
113
Из доклада Конфлана: «Дул очень сильный вест-норд-вест. Море было бурным. Из всего этого следовало, что погода будет очень плохой. Эти обстоятельства, в дополнение к тем задачам, которые вы поставили в своих письмах, а также превосходство противника заставили меня направиться в Морбиан. У меня не было оснований полагать, что, если я сначала построю двадцать один корабль в одну линию, неприятель осмелится преследовать меня. Чтобы показать курс, я выбрал порядок плавания колонной по одному. В этом порядке я возглавил головной отряд; а при формировании естественного порядка сражения, мне ничего не оставалось, как занять позицию в центре. Это я и собирался сделать, как только все корабли войдут в залив».
114
Данные из Archives de la Chambre de Commerce de Nantes, carton Marine royale, n° 21, cote 5; extrait de la lettre de M. des T… ex-garde marine à bord du Formidable le 26 novembre 1759.
115
Есть и другая версия – крейсерство Орвилье ко входу в Канал должно было отвлечь англичан от перехода Флота Леванта (12 кораблей во главе с д'Эстэном) в Америку.
116
Будущий герцог Орлеанский, знаменитый принц «Эгалитэ», отец короля Луи-Филиппа.
117
Два французских корабля, отделившиеся в ночь с 23 на 24 июля, так и присоединились к флоту.
118
Взято из книги Jean-Jacques Antier. L'amiral de Grasse, héros de l'indépendance américaine. Rennes, 1991.
119
Этого сигнала не имели Мэтьюс в 1744-м и Бинг в 1756 году.
120
После Семилетней войны контр-адмирал Джордж Родней, как и многие британские моряки во время мира, оказался не у дел. В 1774 году он еще командовал Ямайкской военно-морской базой, потом даже стал губернатором Ямайки. В это же время адмирал пристрастился к игре в карты. Продул он довольно много, кредит его в Британии был исчерпан, поэтому Джордж перебрался во Францию, где смог ссудить немного денег, но и эти деньги успешно проиграл. В 1778 году Франция объявила войну Англии. Во время светского раута Родней оказался за одним карточным столом с Луи-Филиппом Орлеанским, герцогом Шартрским, адмиралом Франции. Зашел разговор о войне с Англией, Шартрский бахвалился, что не допустит повторения результатов Семилетки и разгромит англичан на море. Роднея этот разговор сильно задел. Он решил вставить несколько колких замечаний, на что Луи-Филипп резко ответил, что не понимает по-английски. Родней ничтоже сумняшеся в полной тишине произнес: «Главное – выйти в море. В плену вы быстро научитесь говорить по-английски» .
121
Можно не сомневаться, что идея была предложена (или по крайней мере поддержана) испанским королем Карлом, имеющим зуб на англичан еще с 1742 года, когда английская эскадра, под угрозой немедленной бомбардировки (Карлос был тогда неаполитанским королем), заставила его подписать договор о нейтралитете и вернуть испанские войска домой.
122
Маленькая демонстрация силы испанского флота. Французы и испанцы в конце 1779-го узнали, что в первых числах января адмирал Родней должен был выйти в море с конвоем транспортов с припасами для осаждаемого Гибралтара и Вест-Индии. Родней вышел с 21 линкором, два из которых он сразу же отправил с частью транспортов в Америку, с остальными пошел к Гибралтару. Союзники имели 36 линкоров, но в море не вышли, ссылаясь на большое количество больных. Родней далее пошел на юг, захватил у мыса Сент-Винсент большой испанский конвой и его эскорт, после чего 16 января в сражении «при лунном свете» разгромил 11 линкоров испанской эскадры Лангары, блокировавшей Гибралтар. В Кадисе находился Кордова с 20 линкорами, однако на подмогу Лангаре он не вышел, ссылаясь на «противный ветер» . Но это была неправда. Действительно, ветер сперва был западный, и он загнал Лангару в Средиземное море до Картахены, но затем он стал постоянным восточным, и Лангара вернулся к Гибралтару. Родней тоже отмечает, что шел с северо-восточным ветром, так что Кордова мог без помех выйти в море, однако остался в порту, спокойно наблюдая, как остатки эскадры Лангары бегут в Кадис, на рейде которого он стоял на якоре с 20 линкорами.
123
Оригинал: « Never had perhaps so great a naval force been assembled on the seas. Never any by which less was done».
124
Географически силы австрийцев и пруссаков распределялись так: Австрия – 50-тысячная армия в Бельгии, 40 тысяч между Кобленцем и Базелем, 33 тысячи межу Маасом и Люксембургом, 20 тысяч под начальством бежавшего от революции принца Конде – на Рейне. Пруссия – 12 тысяч в Бельгии, 65 тысяч на Рейне.
125
Транспортов не хватало, кроме того, французы понимали, что стягивание судов к Бресту британцы однозначно воспримут как очередные планы вторжения.
126
Это странное подразделение французской армии называлось «Черный легион». Изначально 46 офицеров, 1178 солдат, первый командир – генерал-лейтенант Джеймс Рук, английский ренегат. Солдаты в этот легион набирались частью из военнопленных, частью – из преступников и уголовников. «Легион» был снабжен британской униформой и британским оружием. Своего рода это была попытка создания диверсионного подразделения, однако это оказалась просто шайка, плохо вооруженная и не имевшая никакой дисциплины.
127
Английский фунт равен 16 унциям. В английском же флоте интендантам и кэптенам разрешалось считать фунт провизии равным 14 унциям, 2 унции списывались на «утряску, усушку», но чаще всего – продавались налево интендантами.
128
С английского – Цирцея.
129
Lloyd C. St. Vincent & Camperdown.– London: B. T. Batsford Ltd., 1963. Р. 130.
130
74-пушечный «Рассел», 50-пушечный «Адамант», фрегаты «Сайрс», «Боулье», «Мартин», а также люгер «Блэк Джок».
131
Оригинал: «Gentlemen, you see a severe Winter approaching, I have only to advise you to keep up a good fire». Игра слов: severe winter по-английски – суровая зима.
132
4 августа «Юнити» сменил однотипный фрегат «Медюз».
133
Письмо вице-адмирала Синего Флага лорда Нельсона эсквайру Эвану Нипэну от 8 августа 1801 года. Слова Нельсона также подтверждают и приведенные им призы – два баркаса и одна плоскодонная лодка с 8-дюймовой мортирой на носу.
134
Письмо Латуш-Тревиля Наполеону от 6 августа 1801 года.
135
22–25 июля 1797 года была предпринята безуспешная попытка британской эскадры под командованием адмирала Горацио Нельсона атаковать испанский остров Тенерифе (Канарские острова), с целью захвата находящихся там испанских судов с серебром. Силами обороняющихся командовал генерал-лейтенант Антонио Гутьеррес, бывший начальником гарнизона Санта-Крус-де-Тенерифе с 1790 года. Испанцы смогли блокировать все попытки британцев высадиться, Нельсон во время боя потерял руку.
136
Все эти 27 кораблей были пущены на слом в начале 1803 года.
137
Данные из «Correspondance générale de Napoléon Bonaparte», vol. 4, 1803–1805. Письмо от 8 августа 1803 года морскому министру Декрэ.
138
Там же. Письмо от 16 августа 1803 года морскому министру Декрэ.
139
В марте 1805 года Брюи выпустил монографию «Трактат о тактике использования канонерских лодок».
140
Боязнь высадки на местах все же имела место. Весной 1804 года у Торбэя появилась английская эскадра, которая не отрепетировала сигналы с берега. В результате ее приняли за флот вторжения, город охватила паника, жители бежали из города, мэра Торбэя через два дня нашли без знаков различия в деревеньке в 80 километрах от города.
141
Отослан Наполеону начальником штаба флотилии (chef d ' état-major général de la flottille impériale) капитаном де весо Лафоном.
142
Многие историки обвиняют Вильнёва в пассивности во время сражения при Абукире, однако они забывают, что во времена парусного флота решающее значение для маневра имел ветер. Лучше всех отвечает на эти нападки сам Вильнёв в письме контр-адмиралу Бланке-Дюшайа от 12 ноября 1800 года (Цитируется по Гравьер Ж. Война на море: Эпоха Нельсона. СПб.: тип. А. Дмитриева, 1851):
«Любезный мой Бланке!
Едва освободясь от моего долгого заключения и от суматохи моего прибытия сюда, хочу писать к тебе и объясниться с тобою… Не могу скрыть от тебя того удивления, с которым я узнал, что ты тоже был в числе тех, которые уверяли, будто в бедственную ночь Абукирского сражения я мог бы сняться с арьергардом и подойти на помощь к авангарду. В письме, которое я пишу морскому министру, письме (ничем не вызванном от меня со стороны правительства, и отсылку которого я еще откладываю), в этом письме я говорю, что только недоброжелательство, подозрительность или самое отъявленное невежество могут поддерживать подобную глупость.
В самом деле: каким образом корабли, стоящие под ветром линии на двух становых якорях, с завезенным верпом, с четырьмя шпрингами, могли бы сняться и вылавировать к месту сражения прежде, чем атакованные корабли могли бы быть разбиты десять раз? Я говорю, что целой ночи на это бы не достало. Я не мог этого сделать, выпустив все мои канаты и кабельтовы. Пусть вспомнят, сколько времени мы употребили на то, чтобы выйти кабельтова на два или на три на ветер, когда мы устраивали нашу линию. Пусть вспомнят, как за несколько дней пред тем фрегаты “Жюстис” и “Юнона”, снявшись с якоря, чтобы идти в Александрию, на другой день очутились под ветром у мыса Розетты. Я не мог и не должен был сниматься; это до такой степени было признано всеми, что сам адмирал, в данной нам инструкции и в дополнении к сигналам, предвидел случай, когда бы ему пришлось двинуть авангард на помощь атакованным центру и арьергарду, но нигде не упомянул о том, чтобы арьергарду перейти на помощь авангарду, потому что это было невозможно, и он этим разделил бы свою эскадру, не имея от этого никакой выгоды. Я бы нашел еще тысячу опровержений на подобные уверения, но это выходит из границ, которые я должен определить моему письму.
