если тебя оставляет равнодушным блохастая собака, получившая второй шанс на жизнь.
— Скорее, социопат.
Ее нос касается моего. Я провожу рукой по ее спине, чуть выше задницы.
— Совершенно верно, — шепчу я, не сводя глаз с ее рта.
Одной рукой она обхватывает мою щеку и прижимается своими губами к моим в нежнейшем поцелуе, едва касаясь, прежде чем отстраниться. Я собираюсь возразить, когда она садится верхом на мои колени и кладет руки мне на грудь.
— Расскажи что-нибудь ещё.
Блядь. Да. Мне нравится новое расположение наших тел.
— Ты хочешь большего?
— Гораздо большего.
Она устраивается так, что полностью прижимается к моему твердеющему члену.
Немного застигнутый врасплох, я прочистил горло и попытался придумать что-нибудь еще, что заставило бы ее остаться на месте.
— Я люблю Роарка как брата, но Рэт? Он — вторая половина меня. Ему словно принадлежит часть меня, и, если с ним что-то случится, я буду чувствовать потерю глубоко в костном мозге.
Ее глаза затуманиваются, она снова наклоняется вперед.
— Я всегда завидовала вашей дружбе. Я видела вас вместе, — она проводит пальцами по моей шее, — как вы общаетесь, насколько сильно заботитесь друг о друге. Я всегда мечтала о такой же глубокой дружбе, как у вас, или хотя бы о такой частичке тебя, какую ты подарил Рэту.
Боже, эта девушка. А я-то думал, что знаю ее. Но это было больше, чем я ожидал, и все же недостаточно.
— Детка, — я сжимаю ее бедра, — тебе так много принадлежит моих частиц, что я даже не знаю, сможешь ли ты с этим справиться.
Но я хочу дать ей больше. Всё.
— Я рискну.
Она проводит пальцами по моим волосам и сокращает расстояние между нами. На этот раз ее поцелуй более настойчивый, немного грубый, словно она пытается подобраться ко мне как можно ближе. И вместо лёгкого прикосновения к моим губам она плотно прижимается своим ртом к моему и запускает руки в мои волосы, посылая всплеск возбуждения прямо к члену.
Провожу руками по ее блузке как раз в тот момент, когда она снова отстраняется.
Боже.
Я тяжело дышу и смотрю на ее розовые, блестящие и красивые губы. Я снова хочу почувствовать их прикосновение. Это все, на чем могу сосредоточиться и чего хочу. Но когда тянусь к ней, она прижимает руку к моей груди.
— Мне нужно еще.
— Блядь. — Откидываю голову на спинку дивана и смотрю в потолок. — Э-э-э… Однажды я отдал голодному коту свой последний бутерброд.
Притягиваю ее к себе, сливаюсь своим ртом с ее, мои руки скользят по ее спине к брюкам, просовываю ладони за пояс. Боже, обожаю ее задницу.
Но прежде чем успеваю крепко сжать её попку, она снова отстраняется.
Это же чертова пытка.
Мой член тверд, словно камень, и причиняет неудобство, упираясь в молнию.
Мои соски, словно стеклянные, практически разрезают свитер.
Ноги онемели от нужды.
Голова кружится от вожделения.
— Этого признания недостаточно.
— В какой момент появилась шкала удовлетворения? Я думал, что каждое признание — поцелуй. Признание, поцелуй.
— Шкала появилась в тот момент, когда твои руки оказались в моих брюках.
Я лукаво улыбаюсь.
— Ну, это же ты села ко мне на колени и соблазняла меня.
— Я просто заняла более удобную позицию для поцелуя.
— Я не жалуюсь. — Я собираюсь поцеловать ее снова, но она останавливает меня, прижимая ладонь к моему лицу. Я говорю через ее руку: — Это не очень-то способствует настроению, которое я пытаюсь создать.
Усмехнувшись, она говорит:
— Больше никаких поцелуев, пока я не получу достойного признания. Помни, я пытаюсь добавить несколько слоев.
Я застонал от разочарования, не зная, что еще сказать, так как вся кровь в моем теле прилила к паху, оставляя меня вялым и неспособным сосредоточиться на своих мыслях и рассказать все секреты, которые когда-либо у меня были.
Но на ум ничего не приходит.
— Оххх…
Она проводит пальцами по моим волосам.
— У тебя должны быть истории, которыми ты хочешь со мной поделиться. — Она наклоняется вперед и покусывает мое ухо, прежде чем тихо заговорить: — Ведь были какие-то события, из-за которых ты плакал, пока не засыпал.
— Э-э…
Она покачивается бедрами.
— Может, ты тайный мститель, который в свободное время открывает двери для старушек?
Ее губы прокладывают путь вниз по моей шее.
— То есть я открываю двери, — вздыхаю я.
Давление моего члена на джинсы теперь причиняет боль.
— Может, ты плакал, глядя, как солдат возвращается домой к своей семье?
Она прикусывает стык между моей шеей и плечом, ее мягкие волосы скользят по моей разгоряченной коже.
— Бля-я-ядь.
Я крепко сжимаю ее задницу, обхватываю ладонями каждую половинку, мое самообладание вот-вот лопнет.
У меня перехватило дыхание.
Она поднимает голову, приникает своими губами к моему рту, соблазняя меня до такой степени, что я боюсь, что могу сделать что-то глупое, например, перевернуть ее на спину и без предупреждения вогнать в нее член.
Никогда в жизни я бы не подумал, что Джулия Уэстин — чертова дразнилка, но вот она здесь, на моих коленях, едва прижимается губами к моим, покачивает бедрами в такт моей охуительно твердой эрекции, искушает меня, но не поддается.
Она — лисица.
Блядь, как же я хочу ее.
— Расскажи мне историю, Брэм, позволь заглянуть в твою душу.
Я стискиваю зубы, как только она снова отстраняется. Я не смогу пройти еще один раунд подобной пытки и остаться невредимым. Именно поэтому забираюсь в свою шкатулку с секретами и отдаю ей единственное, что у меня осталось, то, о чем старался не вспоминать.
— Выпускной год в колледже, — выдохнул я, привлекая ее внимание. — Тот вечер.
— Что за вечер?
Ее дразнящие манеры, кажется, затихают, пока она внимательно слушает мой рассказ.
— В ту ночь, я чуть не забил до смерти того парня.
— Оу, — отвечает она.
Один слог. Одна простая реакция, которая в двух буквах имеет больший вес. Мы никогда не говорили о той ночи, просто сделали вид, что все в прошлом, но есть кое-что, о чем она не знает, кое-что, о чем я поклялся никогда ей не рассказывать. Никогда… никогда не признавался. Но это часть моей души, которую она должна увидеть.
Я смотрю ей в глаза, пока говорю:
— В тот вечер у меня было странное чувство. От которого каждый волосок на теле встал дыбом. Что-то подсказало мне не пить в тот вечер, быть в полной боевой готовности. Это может прозвучать банально, но я чувствую, что какая-то космическая сила притягивает наши души друг к другу. Я почувствовал
