Прямо перед нею, растянувшись по стволу вывороченного дерева во весь рост, опершись на локоть и подперев кулаком щеку...
— Т-т-ты от-т-тврати-ти-тельный ти-тип! — едва сумела проговорить Гортензия, прижав к груди полотенце и неловко присев.
— Купаешься... — протянул Иризар, жмурясь от отраженных водой солнечных бликов. — Не боишься, что тебя кто-нибудь тут увидит? Например, здешний князь... Слышишь, сигналят его егеря? Где-то здесь, рядом. Охотится на стройных длинноногих ланей.
— Кня-нязь н-на меня и не взглянет! — гневно тряхнула мокрой головой ведьма.
— Хочешь сказать, ты слишком стара и некрасива? Что ты недостойна этого молодого щеголя? — поинтересовался Иризар, укладываясь на живот и положив одну руку под подбородок, другую свесил, рисуя пальцем круги по воде.
— Меня не интересуют ни щеголи, ни... — возвысила дрожащий голос Гортензия.
— Да полно врать! — плеснул ей в лицо демон. — Признайся, ведь тебе хочется, чтобы хоть раз в жизни такой парнишка, как князь, потерял от тебя разум? Ему бы ты позволила похитить свою девичью честь?
— Чушь! Никогда этого не будет! — выпалила ведьма. Схватив мыло и отвернувшись, она замотала волосы полотенцем, с яростью принялась быстро домываться — пусть смотрит, если ему нравится, ее это нисколько не волнует! Тело ее бросало в жар — и от этого она почти не ощущала холода. Хоть какая-то польза...
— Представь только, если бы на моем месте оказался молодой красавец — разве ты повернулась бы к нему спиной? Думаю, ты с визгом побежала бы прятаться в кусты, — продолжал забавляться демон. Ответом ему было раздраженное плескание и пыхтение. — Хотел бы я на это посмотреть...
— Не дождешься, — фыркнула ведьма.
— Почему ты на меня так не реагируешь? Ты не воспринимаешь меня как мужчину? Или понимаешь, что от меня прятаться бессмысленно? Надеюсь, что второе, — изобразил обиду демон.
— А хорошо, что ты сам объявился! — заявила вдруг ведьма. — Я как раз хочу тебя спросить! В крепости в ущелье я видела твои портреты. Множество портретов! С одной и той же женщиной...
— Даже помечтать о красавцах не смеешь? — с жалостью вздохнул демон. И быстро прикрылся от полетевшего в лицо мыла. — А позволь спросить, за каким чертом тебя понесло в Верлис? Что ты там забыла?
— Хотела удостовериться!
— В чем? В том, что легендарный некромант умер? Да никто не живет двести лет!
— Ты — живешь!
— Я — другое дело, я же демон, — ухмыльнулся он. И ведьма, спохватившись, нырнула в воду по плечи.
— Чернокнижник из легенд — и есть та женщина с фресок?
— Удивлена, что это не мужчина? Женщины тоже бывают жестоки. И тоже способны сеять смерть.
— И она сама тебя создала?
— Если ты знаешь ответ, зачем спрашивать?
— Она похитила невинного младенца — и сама убила его?! Принесла в жертву, чтобы вызвать из иного мира твой дух? Ты завладел телом ребенка, и она тебя вырастила? Убийцу, чудовище для своих коварных целей?
— Похитила... — повторил с улыбкой демон. — Ну, в целом ты права.
— А все эти портреты? Кто их писал? Нежели она похищала художников ради своих прихотей?
— Исвирт писала их сама. Нужно же было чем-то занять время!
— Она правда не могла умереть, как обычный человек?
— Ее не смогли уничтожить — все твои чародеи и колдуны королевства вместе взятые! Они не смогли справиться с одной женщиной!
— Она погубила столько неповинных людей — ради одной лишь королевской короны?!
— Ее загнали в собственный замок, как зверя в нору! И запечатали так, чтобы она никогда не смогла выбраться, чтобы ее собственный дом стал ей склепом, где она тлела заживо!
— Но она не сдалась? — наступала Гортензия, позабыв о своей наготе. — Она каким-то образом заполучила младенца — и создала тебя! Ради мести?!
— Она каждый год писала новый портрет, — произнес Иризар, будто не слыша вопроса. — В один и тот же день весны... В такой же день, как сегодня. Она часто отсылала меня прочь, я надоедал ей. И я уходил, на меня не действовало заклятье печати. Но в этот день я всегда возвращался. Я знал, что она ждет меня.
— Каждый год? Но их так много, — тихо переспросила Гортензия. — Значит, она умерла совсем недавно? Сколько же ей было лет...
— Некроманты повелевают смертью, — кивнул Иризар. — Но сама она не желала этого бессмертия.
— Кем же она была для тебя? — прошептала Гортензия. — Госпожой? Матерью? Любовницей?..
— Она была всем для меня! — отрезал демон с горечью. — Я жил ради нее, я с готовностью отдавал ей свою жизнь. Много долгих десятилетий мы были только вдвоем! Но видимо, слишком ей наскучил своей настырностью... Она вышвырнула меня из своей жизни, как надоевшую собаку, предпочтя смерть моему обществу.
Он резко сел. Гортензия отшатнулась, поскользнулась и едва не упала.
— Ты еще не замерзла? — спросил демон.
Сорвав с ветки сорочку, швырнул ведьме в лицо. Подхватив ее, Гортензия... увидела перед собой опустевший ствол, даже ни одна ветка не качалась.
— Опять сбежал?! Гад! Подлец!.. — зашипела она, на окоченевших, не гнущихся ногах выбираясь наконец из ледяного плена реки. — Ну, если заболею! Ну если прострел согнет!..
Но подняв голову, она думать забыла о простуде. Ее опять бросило в жар, тело покрылось липкой испариной — хоть обратно в воду лезь. Она шагнула назад.
Сверху, с края обрывистого берега, на нее смотрел тот самый первый всадник из кавалькады охотников — с каким-то странным выражением на лице, не отводя глаз. И конь его стоял рядом, и тоже пялился. И похоже, они там не только что появились. Кажется, оттуда отлично было видно, как она мылась. Но журчание ручья и плеск воды заглушал голоса, а густые ветви загораживали ствол дерева...
— О, прекрасная фея! — заговорил молодой охотник в крайнем воодушевлении. — Прошу простить мою нескромность. Я нарушил ваше уединение — но лишь ваша ослепительная красота тому виной!
— Что вы такое несете, юноша?! — Гортензия чувствовала, что заливается краской до ушей — и оттого разозлилась еще пуще. — Какая красота? Какая я вам фея?!
— Кем же вы еще можете быть, если не феей, с такими... — он скользнул взглядом по ее фигуре, возбужденно сглотнул. — Волшебное создание! Вы зачаруете любого одним только своим видом! В вашем присутствии меркнут ярчайшие звезды! Само солнце кажется тусклым по сравнению с вашими... достоинствами!
— Вы в своем уме? — спросила Гортензия раздраженно.
— Не уверен, — признался он. — Кажется, я потерял рассудок от внезапно вспыхнувшей в моем сердце любви к вам. Позвольте же, о прекраснейшая из фей, припасть к вашим ногам и умолять о взаимности!..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
