С этими словами он ловко соскользнул по склону вниз, а по пути, выхватив кинжал, успел срезать охапку белых ирисов.
Гортензия тоже проявила редкую сноровку — и не только торопливо влезла в сорочку, с недоумением отметив, что та отчего-то вдруг стала очень тесна в груди и коротковата. Но заодно, пробормотав заклинание, вырастила на пути князя "забор" из исполинской травы — мелкая поросль манжетки взвилась ввысь огромными вывернутыми зонтами, щавель вздыбился спицами-шипами. Но князя это не остановило. Он прорубался с настойчивостью кабана через все преграды.
С сияющими влюбленными глазами молодой охотник бросил белые цветы ей под ноги. Набрал в легкие воздуха, собираясь выпалить еще что-нибудь особо возвышенное, сотню восторженных комплиментов. Но не сумел подобрать достойных слов и вздохнул, смущенно улыбаясь. Хотел шагнуть к ней, кинуться перед ней на колени. Но рухнул, растянувшись — щиколотки незаметно оплели крепкие усы вьюна. Это дало Гортензии шанс на побег...
Однако дорогу к отступлению ведьме отрезали всадники, появившиеся на пригорке перед лесом.
— Ваше высочество? Вот вы где!
На берег высыпала вся свита. Благородные всадники и всадницы, егеря чуть поодаль, пажи и слуги — берег, и дальше склон холма, оказались полны зрителями. И все с любопытством, точь-в-точь как чуть раньше конь князя, уставились на Гортензию.
— А я думаю, куда наш государь делся! — воскликнула первая из дам, одетая роскошнее прочих. — А он тут дичь загнал!
По толпе прокатился смешок.
— Ваше высочество, да у вас нюх лучше, чем у любой гончей из вашей своры! — нашелся еще один остроумец. — Учуять такую стройную лань с того берега!
— У нашего князя особый дар выслеживать дичь любезной ему породы. Погнался за оленем, а настиг аппетитную куропатку!
— Приятное разнообразие. Не всё же придворным куропаткам преследовать ловца, — заметил кавалер. Этой шутке рассмеялись уже все, даже кони заржали, нисколько не стесняясь господ. А дама обиженно надула губки.
Гортензия заметила, что из зарослей ивняка на нее с тревогой и удивлением поглядывают Фредерика и Мериан. Но напуганные многолюдностью великолепной свиты, приблизиться не решаются.
— Пожалуйста, прекратите! — прервал перепалку князь, успевший подняться с земли и выпутаться из бесполезных пут вьюна. — Разве не стыдно — совершенно смутили прекрасную деву!
— Ваше высочество, — с укоризной откликнулась всадница. — Вы первый начали смущать эту девицу пылкими взглядами. Ваши очи, конечно, горячи, но позвольте же несчастной одеться! Иначе, боюсь, столь восхитившие вас прелести покроются гусиной кожей, а пышность форм под весенним ветром осядет, как крем на заветревшем пирожном.
— О, дорогая! Я вижу, охота возбудила в тебе аппетит? — со смешком вставил кавалер.
— Я просто проголодалась, — капризно откликнулась дама. — Возбудилась не я.
И повинуясь движению затянутой в вышитую перчатку ручки, державшиеся поодаль служанки спрыгнули с лошадей и, подбежав к оцепеневшей Гортензии, окружили, помогли натянуть дожидавшиеся на земле вещи. Гортензии вновь показалось, будто одежда сделалась ей мала. Но она не обратила на это внимания. В голове не укладывалась мысль: неужели эти господа говорят о ней?! Они подшучивают, но не смеются, искренне признавая ее красавицей! Определенно без коварного колдовства здесь не обошлось...
Между тем князь, которому спины служанок к досаде загородили весь вид, вскочил в седло — и велел привести свободную лошадь для "речной девы".
— О, прекрасная незнакомка! — обратился он к ведьме, сдерживая в нетерпении гарцующего скакуна. — Позвольте пригласить вас в Лавендель, отдохнуть под кровом нашей скромной обители! Окажите честь?
— Вы не можете отказать князю, красавица, — заметила дама. — Это приказ.
— Нет, что вы, это просьба! — не терпящим возражений тоном заявил молодой государь.
При дворе правителей северного княжества царили какие-то варварские вкусы. Господские чертоги в мрачном замке Лавендель, построенном с размахом, словно жилище великанов, были расписаны фресками слишком густо, да еще кричащими красками и фривольными сценками. Центральное место в главном зале, куда стража втолкнула путешественников, занимал огромный камин — где на огромном вертеле запекалась целиковая туша быка! Такому великанскому жаркому безусловно были рады воины и рыцари — шумная компания хлебала вино за общим длинным столом, один конец которого начинался возле камина, другой же терялся где-то в полумраке за колоннами. В Лавенделе, похоже, не в чести была умеренность, здесь отдавали предпочтение всему огромному и яркому.
По другую сторону от камина расположилась женская половина двора. Там было куда уютнее, чем у мужчин — пол выстилали ковры, а дамы из свиты княжны сидели на низеньких табуретах или на грудах подушек, развлекая друг дружку оживленной беседой, а заодно стараясь перещеголять роскошью одежд и украшений. Жемчуга и самоцветы переливались огнями, сияло золото, шитье и парча. Двусмысленные шутки и пикантные остроты в адрес собеседниц поощрялись громким смехом.
Возглавляющая этот пестрый цветник княжна возлежала на троне, больше похожем своей исключительной шириной на скамью. Она томно прислушивалась к щебету фрейлин, вольно откинувшись на низкую спинку с изящной резьбой и со вставками из слоновой кости, локотком опираясь на точеный подлокотник, закутав ноги подолом горностаевой мантии. По всей видимости, княжне давно наскучила эта дикая провинция, надоела охота, ради которой сюда приехал брат, потащив следом весь двор, осточертела холодная весна в горах и уже не слишком забавляют глупые фрейлины.
Стоявший за троном паж аккуратно очищал сверкающим каменьями кинжалом заморский фрукт с острым, свежим ароматом. Очищенные золотистые дольки он подавал на золоченом блюде госпоже, а кожуру и семечки бросал прямо на пол. Их с интересом расклевывали свободно вышагивавшие по залу фазаны — гордые глупые птицы с роскошным оперением и длинными хвостами.
Ворвавшись в круг дам — все тут же повскакивали со своих мест и присели в поклоне, склонив усыпанные драгоценностями головы, — юный князь подбежал к сестре. Порывисто обняв за плечи, чмокнул в беломраморную щеку:
— Сестренка, я привел гостей! — объявил он, небрежным взмахом руки разрешив фрейлинам усаживаться.
Лишь после этого присутствующие обратили внимание на путешественников.
— Кто это? — с ленцой спросила княжна, поглаживая по головке вынырнувшую из меховых складок мантии пучеглазую собачку, тоже уставившуюся на гостей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
