Э, да я уклонился от Рима, куда держу путь. Так вот, когда пришел я туда, из глаз моих хлынули слезы радости. Мне хотелось заключить в объятия священные его стены. Прежде чем ступить ногой на святую землю, я припал к ней устами. Где каждый уголок знаком, там родной наш дом, а я знал город как свои пять пальцев, и меня там знали; вот и принялся по-прежнему добывать себе на жизнь. Глупец, я называл жизнью то, что было для меня смертью. Мне казалось, что я нашел свое место.

О, как прочно прикованы мы к нашим страстям и как равнодушны к тому, что им чуждо, пусть в нем истина и надежда. Я почитал свою жизнь райским блаженством, а все прочее — жалкой участью. Глаза мои были открыты, и все же зло казалось мне добром.

Как-то утром я, по обыкновению, отправился на промысел; нога моя была так отделана, что теперь никакой губернатор не подкопался бы. Выставив ее напоказ, я уселся в подъезде дома одного кардинала. Когда хозяин вышел, направляясь в Ватикан, он остановился послушать меня, а просил я громко и складно, на особый лад, отличный от церковных восьми ладов: «О добрый христианин, истинный друг Иисуса Христа! Смилуйся над скорбящим и недужным грешником, скованным болезнью! Пожалей мою молодость, снизойди к убогому калеке! Достопочтенный отец, владыка преосвященный! Me оставь своей милостью несчастного отрока, горемычного сироту! Хвала страстям господа нашего и искупителя Иисуса Христа!»

Внимательно выслушав мои мольбы, монсеньер проникся ко мне чрезвычайной жалостью. Не смертного увидал он во мне, но образ самого спасителя. Тотчас он велел своим слугам внести меня в дом и, сняв с меня старую, рваную одежду, уложить в его собственную постель, а для него поставить кровать в соседней комнате. Все было выполнено без промедления.

О беспредельная благость господня! О щедрость благородного сердца! Меня раздели, чтобы одеть, забрали нищенскую суму, чтобы дать мне иное, лучшее ремесло. Коль бог отымает, стало быть, хочет щедро наградить. Бог у тебя просит? Жди тогда его милостей. В жаркий полдень истомленный сын человеческий просит у тебя кувшин воды из водопойной колоды, а даст тебе взамен живую воду, дабы ты вкушал ее среди ангелов. Святой сей муж поступил по примеру господа. Он тут же приказал позвать двух сведущих хирургов и, пообещав щедрое вознаграждение, поручил им пользовать меня. Предав меня в руки этих палачей, оставив во власти врагов моих, кардинал пошел по своим делам. Мы, нищие, знали много способов подделывать язвы, а в тот день я применил одно зелье, которое так растравляло язву, что она казалась неизлечимой, будто тело изъедено раком. Но стоило три дня не прикладывать снадобье, и сама природа возвращала изъязвленной плоти прежнее здоровье.

Оба хирурга при первом беглом осмотре сочли мои язвы опасными. Скинув плащи, они потребовали жаровню с углями, говяжий жир, яйца и прочее, а когда все было принесено, стали быстро разматывать мои повязки. Спрашивают, давно ли я страдаю этим недугом, не помню ли, с чего он начался, пью ли вино, чем питаюсь, словом, обычные вопросы, которые задают в таких случаях лекари.

Я молчу, ни жив ни мертв от страха, ей-ей, чуть не помер, глядя, как они готовятся резать и прижигать; но спорить не смел, чтобы не обнаружился мой наглый обман. То, что случилось в Гаэте, казалось мне теперь цветочками; куда страшней был гнев монсеньора; уж он-то, думал я, расправится со мной самым жестоким образом.

Я не знал, как извернуться, что делать, какому святому молиться, ибо ни в святцах, ни в Flos Sanctorum[192] не находил ни одного покровителя и заступника плутов. Лекари осмотрели меня, ощупали со всех сторон. Я сказал про себя: «Ну, пропал! На сей раз дай бог, чтоб хоть шкура цела осталась. Работы им тут на два часа, ежели не прикончат меня раньше и не бросят в Тибр, Что ж, придется терпеть; оттяпают ногу, мне же лучше, верный доход будет, коль не помру. А помру, отмучаюсь раз навсегда, двум смертям не бывать. Что остается горемычному? Родился на свет — терпи, страдай, ничего не попишешь».

Так я размышлял, и вдруг жадность и корыстолюбие моих лекарей открыли предо мной врата спасения. Один из хирургов, видать, более опытный, распознал, что язвы поддельные и вызваны зельем, ему известным. Но, умолчав об этом, он только заметил:

— Полагаю, это рак. Дабы пресечь его развитие, надобно вырезать пораженное мясо, тогда на его месте нарастет здоровое и язва заживет.

Другой сказал:

— Для такого лечения потребуется немалый срок; весьма подходящий случай поправить наши дела.

Более опытный взял товарища за руку и увел в прихожую. Вышли они из комнаты, а я соскочил с постели и — шасть к дверям. Слышу, первый говорит другому:

— Сеньор доктор, вашей милости, видимо, не удалось определить этот недуг, чему я не дивлюсь, ибо встречается он редко и потому мало кому известен. Так вот, хочу сообщить вам, что я открыл важную тайну.

— Какую, черт возьми? — спросил другой.

— Сейчас скажу вашей милости, — последовал ответ. — Малый этот — отъявленный плут, и язвы его — один обман. Как нам быть? Ежели отказаться, упустим большой куш и слава наша пострадает, а согласимся — лечить тут нечего, и плут первый же посмеется над нашим невежеством. Поскольку ни то, ни другое решение не сулит нам ничего хорошего, скажем, пожалуй, кардиналу все как есть.

Тогда другой сказал:

— Нет, сеньор, с этим надо повременить. Не велика беда, ежели какой-то пикаро будет о нас низкого мнения; куда хуже упустить такой превосходный случай. Не подадим виду, что разгадали обман; напротив, будем лечить язвы так, чтобы они не скоро зажили, а коли понадобится, приложим едкие вещества, чтобы растравить здоровое мясо; вот и будет нам работа на несколько недель.

Первый сказал:

— Нет, сеньор, по-моему, лучше применить огонь и немедля прижечь пораженные места.

Тут у них вышел спор, с какого лечения начать да как поделить плату, и они чуть было не решили выдать меня монсеньеру, потому что лекарь, угадавший мой недуг, требовал бо́льшую долю.

Когда я услышал, что они не могут поладить из-за такого пустяка, — а я сам готов был выложить им эти деньги из своих нищенских грошей, только бы не губили меня, — я, как был, раздетый, выбежал в прихожую и, повалившись им в ноги, сказал:

— Сеньоры, моя жизнь и смерть, мое спасение и погибель в ваших руках и ваших устах. Коли мне придется худо, вам с того не будет добра, а коли пособите мне, вас ждет и прибыль и слава. Видите, до чего доводит нас нужда и как черствы сердца богачей; чтобы их тронуть, чтобы вымолить скудную подачку, нам приходится подвергать свою плоть пыткам и терпеть тяжкие муки. И никто не пожалеет нас, когда мы на это решаемся ради скудного пропитания. Смилуйтесь, богом вас заклинаю! Ведь вы тоже люди из плоти и крови, тоже ходите по земле, и тот, кто вверг меня в нищету, может и вас не пощадить. Не выдавайте меня! Делайте что хотите, я во всем обещаю помогать вам и повиноваться, чтобы лечение принесло вам хороший доход. Положитесь на меня: страх перед наказанием самая надежная для вас порука, что тайну я сохраню. А о вознаграждении не тревожьтесь; конечно, лучше взять его, чем упустить. Давайте играть втроем против одного, и все будем не в накладе.

Такими мольбами и посулами мне удалось убедить лекарей; они нашли мой совет разумным, тем паче что я отдался на их волю. Обрадовавшись такому обороту дела, они готовы были на руках отнести меня в постель. Радовался и я, так что все трое остались довольны.

Немало времени прошло в этих разговорах и спорах: едва я лег и укрылся одеялом, как в дверях показался монсеньер. Один из хирургов сказал ему:

— Ваше преосвященство, этот паренек опасно болен и нуждается в серьезном лечении. Тело его поражено раком во многих местах, и недуг сей так укоренился, что лекарства возымеют действие лишь после длительных усилий; но я уверен в успехе и без колебаний заявляю, что с божьей помощью мальчик будет здоров.

Другой хирург добавил:

— Не попади этот мальчуган в милосердные руки вашего преосвященства, он вскоре сгнил бы заживо; но мы постараемся пресечь недуг и месяцев через шесть или менее тело его будет так же чисто, как мое.

Добрый кардинал, движимый одним лишь милосердием, сказал:

— Шесть месяцев или десять, все равно, лечите его, как положено, а я прикажу доставлять вам все, что понадобится.

На том он отпустил лекарей и вышел в соседнюю комнату.

Тут я совсем ободрился, и душа моя вернулась на свое место, а то до этого разговора она была в пятках — не очень я доверял этим живодерам. Я опасался, как бы они не отступились от нашего уговора и не погубили меня; но когда в моем присутствии лекари побеседовали с кардиналом, я успокоился и повеселел.

Нелегко мне было отвыкать от дурных привычек — от божбы, игры и попрошайничества. Очень я досадовал, что сижу взаперти, не могу выходить из дому и наслаждаться, как прежде, привольным и веселым житьем нищего. Но меня утешало то, что харчи и постель были отличные, что угождали мне, словно принцу, и заботились как о самом монсеньере, выполняя его наказ, данный всем домочадцам. Кроме того, он сам собственной персоной приходил всякий день проведать меня и иногда засиживался подолгу, находя удовольствие в беседе со мной.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 84

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гусман де Альфараче. Часть первая - Матео Алеман бесплатно.

Похожие на Гусман де Альфараче. Часть первая - Матео Алеман книги

Кавалер ордена бережливцев - Франсиско де Кеведо - Европейская старинная литература
Песнь о Роланде - Средневековая литература - Европейская старинная литература

Оставить комментарий