Я его сам выбирал для тебя, если что, — хмурит брови и делает шаг ближе, но я непреклонна.
— Сам выбирал? Ну надо же! Не перетрудился?
— Перетрудился! Но для тебя я готов на любые жертвы, — и еще шаг ближе.
— Не приближайся! — отступаю я, пока не упираюсь коленями в стоящее посади меня кресло.
А сама про себя думаю только одно: «приближайся, ну же, приближайся скорее…»
Ой, дура!
— Не могу, Сонь. Я же к тебе со всей душой и с подарком на четырнадцатое февраля, — и снова тычет мне в лицо коробулькой.
— Але, уже почти две недели прошло с тех пор.
— Две недели назад ты от меня этот подарок не приняла бы.
— Я и сейчас его не приму, — фыркаю и все-таки усаживаюсь в мягкое кресло.
Но Роман тут же подходит ко мне почти в плотную, а дальше творит немыслимое, вставая на одно колено у моих ног.
— Ну хоть разверни и посмотри, Сонь.
Хмурю брови и буравлю его суровым взглядом, но в конце концов все-таки вырываю из его рук коробку и разрываю подарочную обертку.
— К черту, — бормочу я себе под нос, — быстрее покончим с этим спектаклем, быстрее ты от меня отвалишь. Так, что это? О-о-о…
И зависла, разглядывая изящный браслет из белого золота с замком в виде сердечка. Он был такой красивый, что мне тут же, словно сороке, захотелось его примерить. Но я лишь смотрела на него влажным взглядом, не в силах признаться, что мне безумно понравился этот презент.
Да и цветы, что уж говорить, были очень красивые. Эустомы, тюльпаны, орхидеи, пионы, анемоны…
Старался. Не просто притащил охапку пресловутых красных роз, а заморочился, составив красивую композицию. Для меня.
— Что скажешь? — спрашивает, а сам дышит рвано.
Волнуется.
И это факт лупит меня по мозгам, заставляя кровь наполняться восхитительными пузырьками непонятной мне эйфории.
— Почему ты так дышишь? — намереваясь смутить его еще больше, спрашиваю я.
— У меня аритмия…и тахикардия еще тоже, — сглатывает, а сам ввинчивается в меня своими зелеными глазищами.
— Больной что ли?
— На всю голову, Сонь.
— Попрошу замену.
— Не надо, — переходит на шепот.
— Почему?
— Потому что я без тебя не смогу, — и от этих слов я тут же словила жаркий, прицельный удар прямо в сердце.
— Какая восхитительная чушь, — пытаюсь рассмеяться, но выходит слишком нервно и наигранно.
И руки дрожат, выдавая мое полуобморочное состояние с головой. А Роману будто бы только это и нужно. Может именно поэтому он добивает меня, мастерски припечатывая словами.
— Я люблю тебя, Соня.
Боже!!!
Зачем он мне это сказал? Ведь это все неправда! Сущий вздор! Нелепица!
Но тело на его слова реагирует иначе. И мне это, ой как, не нравится. Потому что наивная мышца за ребрами почти в ауте от сказанного, а кровь бурлит раскаленной лавой и в голове отвязно отплясывают мои безмозглые тараканы.
— Похвальная прыть, Роман, но довольно, — слега отталкиваю я его и поднимаюсь на ноги, а затем обхожу стол и сажусь за него, пытаясь уговорить расшалившиеся нервы вести себя разумно, прилично и в высшей степени хладнокровно.
Он же только медленно поднимается, оставляя букет на низком столике у кресла, а сам направляется ко мне и молча, не спрашивая, надевает на меня браслет. Не знаю почему, но я не сопротивляюсь и покорно жду, когда он закончит свое занятие.
А еще я наслаждаюсь тем, как ворох мурашек пробегает по моему телу от того, что его пальцы ласково прикасаются к моей коже.
Мистика какая-то. И чего, спрашивается, я так реагирую на этого бородатого сказочника?
Любит он меня? Ну точно…
Три ха-ха!
— Сделаешь заказ? — садится он напротив меня.
— Не хочу. Лучше отвези меня домой.
Я знаю, понимаю, что это не лучше, но упрямства мне не занимать. А еще меня вставляет, когда я вижу досаду на его лице. Прямо кайф почему-то!
— Я так и знал, — хмыкает и что-то пишет в своем телефоне.
И спустя пять минут гробового молчания в беседку входят два официанта и расставляют на столе тарелки с аппетитно пахнущей едой. Здесь запеченная рыба, овощи и зелень, салат с осьминогом, тарталетки с черной икрой и морские гребешки.
Пахнет и выглядит все на десять из десяти. И у меня ожидаемо текут слюнки.
— Приятного аппетита, — произносит Роман и принимается за свою порцию, пока я раздумываю над тем, как мне быть дальше.
Но через пару минут я все-таки пожимаю плечами и принимаюсь за еду, решая, что нечего добру пропадать, когда я не прочь отведать всего помаленьку.
Так в тишине мы и едим. Роман несколько раз пытается завести разговор, но я упорно игнорирую его потуги. Он еще больше напрягается и нервничает, а я ничего с собой поделать не могу. Потому что меня потихоньку начинает накрывать паникой.
Всего от одной мысли, что его любовь резко закончится, когда он узнает, что я девушка бракованная и испытывать ко мне чувства вообще-то чревато. И в последующие минут двадцать я накручиваю себя до такой степени, что не выдерживаю. Вилка соскальзывает по тарелке с противным скрипом, а я всхлипываю и все-таки роняю слезинку.
— Соня, — тут же кидается ко мне Роман и пытается обнять, но я его отталкиваю.
— Вы должны забрать свои слова обратно!
— Какие?
— Про любовь эту вашу! Поверьте мне на слово, она не нужна мне. И вам тоже!
— Нужна, Сонь. И любовь, и ты нужна! Очень!
— И что вы от меня ждете? Чего хотите, Роман? — снова всхлипываю я и вытираю щеку, по которой катится новая соленая капля.
— Все жду, Соня. Романтику, свидания под луной, поцелуи, признания, улыбки, смех, предложение руки и сердца, твое «да», свадьбу, медовый месяц. Детей жду. Не сейчас, конечно, а потом, когда ты подрастешь, — улыбается так нежно, а мне орать хочется в голос.
— Детей, — шепчу я.
— Да. Никогда не хотел, а тебя встретил и все — перемкнуло.
— Не думаю, что я такая уникальная. Мне кажется, это у вас в силу возраста такие желания родились, Роман. Так что, советую вам найти какой-то иной объект для своих матримониальных планов. А я, увы, вам помочь ничем не могу.
— Ты, наверное, не расслышала меня, Соня. Я тебя люблю.
— И вы меня тоже не расслышали, Роман. Я вам ничем помочь не могу, потому что после аварии я потеряла не только память, но и возможность выносить и родить ребенка. Доктора запрещают мне это делать, так как у меня был перелом костей таза. Я дефектная. Бракованная! Ясно вам?
И слезы потоком
