— Много дел?
— Не то слово.
— Могу чем-нибудь помочь?
— Ты и так помогаешь, чем можешь, и побольше, чем некоторые.
— Что с Кужилой будете делать?
Акела, прямо глядя мне в глаза, провёл ребром ладони по горлу. Дева вздохнула.
— Совсем люди ожестосердели, как от природы-матушки стали дальше.
— Я лучше пожалею кнезинку, которую они украли и силком взять хотели, — жёстко сказал Акела.
— Да я не о вас, — грустно отозвалась Фея, — я вообще.
— Времена меняются. Если что услышишь о «синих», а, главное, о кызбеках, что они к нашим границам подходят, не сочти за труд, сообщи.
— Это само собой. Не знаю уж, чем вы их там встречать надумали, но не нравится мне это. Всё, что с огнём связано, для леса не в радость.
— Прости уж, но нет другого выхода. Постараемся нагадить поменьше.
— Ладно уж. Нельзя, видать, всё сберечь и ничего не потерять. Ложись спать спокойно, белая скала недалеко. Только… Неохота мне на ночь глядя куда-то идти. Приютишь?
— Куда ж деваться? Но у меня только шалаш.
— Чем плох шалаш? Там места как раз на двоих.
…Когда Акела открыл глаза, Фея уже сидела у костра, глядя на поседевшие угли. Между деревьями ещё висел предрассветный сумрак. Крутанувшись влево-вправо, чтобы разогнать кровь, он вылез из шалаша. Оглядевшись, он замер в изумлении. Совсем недалеко из леса тянулась вверх белая кварцевая скала. Подойдя вплотную, Лесная Дева поцеловала его в щёку и, шутливо растрепав рукой волосы, танцующей походкой пошла к лесу.
— Ну, змея, — восхищённо засмеялся Акела.
— Женщина, — со смехом поправила его Фея, скрываясь за деревьями.
Акела постоял, глядя ей вслед, хмыкнул и стал собирать ковёр в мешок. Гонять его из-за пятисот метров не имело никакого смысла. Едва он вошёл под своды пещеры, из-за угла вышел встревоженный Дорин.
— Ты куда провалился? Со вчерашнего дня тебя жду! Что опять стряслось?
— Да всё в порядке, — успокоил он гнома, — так, разные непредвиденные случайности. А откуда ты знаешь, что я вчера вылетел?
— Откуда, откуда… — проворчал он, — Соловей с голубком весть прислал. Серьёзное что-нибудь? Все живы?
— Да живы, живы. В темноте просто с дороги немного сбился. Что Король ваш решил?
— Он тебя уже ждёт. Пойдём. по дороге расскажу.
Путь по подземным галереям занял не более десяти минут. За это время Дорин очень сжато изложил ситуацию. Впрочем, ситуация была в этом мире отнюдь не нова. Сентенцию «за всё нужно платить» придумали совсем не вчера. Король со своими присными принимал гостя за столом в трапезной. Радушным жестом он указал Акеле на свободное место рядом с собой.
— Не будем сегодня чиниться, — приветливо обратился он к гостю, — особенно если речь пойдёт о делах, так сказать, взаимовыгодных.
— Очень рад, что Ваше Величество избрал именно такой подход.
— Я буду очень признателен высокому гостю, если он начнёт с оглашения своих полномочий.
Ну, конечно, «Ordnunq ist ordnung,[42] — усмехнулся про себя Акела.
— Охотно, Ваше Величество. Я направлен к Вам послом от Великого Кнеза Руссии Волода с разрешением представлять его во всех переговорах, кроме, разве что, существования самой Руссии.
Король перевёл взгляд на Дорина.
— Подтверждаю полностью, Ваше Величество. Полномочия посла оглашены верно.
Король, важно кивнув головой, предложил продолжать.
— Нашему государству угрожает опасность нападения от войска столь же многочисленного, сколь и воинственного. Оно способно просто наводнить Русь, как саранча.
— Вообще-то, — задумчиво сказал Король, — нам, подземным жителям, не столь уж важно — кто именно живёт наверху.
«Угу, — подумал Витязь, — а кто-то при первом знакомстве утверждал совсем другое. Ну, ладно».
— Техника этого племени, Ваше Величество, находится на низком уровне. Многие ваши товары, которыми вы успешно торгуете с русами, у кызбеков просто не найдут спроса. Впрочем, — поправил он сам себя, — у нас и в мыслях нет склонять Ваше Величество к участию в этой войне. Этот вопрос является прерогативой Вашего Величества.
Акела почтительно склонил голову.
— Речь, как Вы уже изволили заметить, идёт о взаимовыгодном сотрудничестве и только. То есть, об изготовлении различных устройств, в чём с народом гномов никто сравниться не в силах. Технически они достаточно просты, вопрос лишь в форме оплаты за труд ваших мастеров.
— Как, вероятно, понимает уважаемый посол, — не менее учтиво ответил Король, — предлагать нам в качестве платы золото, серебро или драгоценные камни бессмысленно.
— Мы это понимаем, Ваше Величество. Потому предлагаем выбрать в Полуденных горах место для ворот, через которые ваши подданные будут вести торговлю с нашим народом. Недра с обратной стороны ворот отдаются вам в бессрочное пользование с ежегодной выплатой одной десятой части всего добытого.
Король собрал бороду в горсть и задумался. Его камергер Фалин что-то горячо зашептал, почти уткнувшись большим носом в монаршее ухо. Глаза Правителя гномов азартно блеснули.
— Восточный отрог Полуденных гор. Сторона, обращённая к веси под названием Грушевка. Только не десятая, а седьмая часть добычи. Слишком уж дёшево вы, верхние, цените труд моего народа.
— Одна седьмая? — деловито переспросил Акела, в задумчивости потирая подбородок.
— Одна седьмая и по рукам! — Король сощурил глаза и выпятил нижнюю челюсть. Видно было, что за эту цену он будет стоять насмерть. А Акела и в мыслях не держал долго упираться. Ставр с Володом дали ему «карт-бланш» на одну пятую.
— Ладно, Ваше Величество, по рукам, — наконец согласился он и пожал твёрдую длань монарха.
— А что за устройства вы придумали? — с интересом спросил Дорин, когда они уже шли назад по подземной галерее.
— Да мы-то ничего не придумывали, в нашем мире они давным-давно существуют. Я-то в этом не специалист. Барс когда прилетит, ты его спрашивай, — видя, что гном готов задать следующий вопрос, поторопился ответить Акела.
— Ну, хоть по форме они из себя что представляют?
— Трубки, конусы, плоские трёх- и четырёхугольники, ничего чересчур сложного. Главное, — точно выдержать размеры.
— Не беспокойся, уж что-что, а это…
— Да я и не беспокоюсь.
Но человек предполагает, а Бог располагает. Бывший светловодский кнез Кужила ничего лучше не придумал, как потребовать суда Русского Собора. Было у него такое право по здешней «Правде». Узнав об этом, Акела в сердцах выругался. Из-за этого мероприятия пришлось задержать отлёт к гномам. Надо было сразу его зарезать, меньше хлопот. Самое интересное, что в этом случае к нему никаких претензий ни у одного суда не нашлось бы. Делать нечего, пришлось задержаться. Счастье ещё, что волокита этому миру ещё не известна — суд должен начаться в обед.
… Во дворе терема были постелены ковры и расставлены скамьи для всего Собора, насчитывавшего двенадцать выборных, по числу уделов. Перед ними под стражей сидел Кужила. Всем руководил Волод, восседающий в резном выносном кресле. Вокруг толпился разномастный народ. Акела с Барсом стояли на почётных местах рядом с креслом Волода. Климу с Соловьём повезло больше-первый был на своём «рабочем месте», второй отдыхал в Леоновке.
Наконец, все заняли полагающие им места и процедура началась. Глашатай зачитал вслух длинную бумагу, в которой подробно излагались все прегрешения Кужилы «от Ромула до наших дней».
Что Акелу искренне позабавило как профессионального юриста, так это тот факт, что главный пункт обвинения был доказан железно. Пособничество в похищении кнезинки и факт его сотрудничества с врагами мог повлечь только смертную казнь. Тем не менее, у него было право требовать той процедуры, в которой сейчас все вынуждены были принимать участие.
— Тяжко мне вести судилище это, ибо под судом стоит кнез, один из тех, на ком Руссия держаться должна. Однако, и это не спасёт изменника, ибо незыблема русская «Правда». Кто будет свидетельствовать против кнеза Кужилы?
Акела, вздохнув, вышел вперёд.
— Свидетельствую против бывшего светловодского кнеза Кужилы, что он предался хану кызбекскому Джуре, пособничал Ордену Тернового Венца в его делах, враждебных Руссии, помогал не за страх, а за совесть в умыкании кнезинки Светланы, умышлял игумена Юлия при помощи насилия над кнезинкой Светланой на престол Великого Кнеза возвести.
— Чего требуешь для него?
— Смертью казнить, — твёрдо ответил Акела. Из пёстрой от богатых кафтанов толпы, стоящей рядом с изменником, послышались выкрики.
— Клевета!
— Извет!
— Чем докажешь?
— Этак любого можно…
— Тихо! — рявкнул Ставр, — о многом я и сам знал. Всё, что витязь Акела здесь говорил, подтверждаю. Что скажешь в свою очистку, Кужила?
— Я? — презрительно сощурился тот, — да тут и говорить нечего. Какие-то пришлецы худородные кнеза русского срамословят, а Собор татю беспутному в рот глядит. Их всех, этих пришлых, на костёр давно пора.
