Васька заржал, леший хихикнул. Савельевна хотела что-то сказать, но только махнула рукой и усмехнулась, — что с вас взять, с молодёжи?
— У нас тут, — доложила Савельевна, — двое грачёвских прохиндеев противу меня с Милёной вздумали воду мутить. Мол, негоже, что бабы командуют… Добро бы нормальные мужики были, а то срань всякая — ни украсть, ни покараулить. Доведись, так трём свиньям есть не разложат.
— И?
— Что «И»? Собрали сход и вытурили их к лешевой матери!
— Ну и правильно, — одобрил Акела, — собаку блохи, конечно, насмерть не загрызут, однако, без них сподручней. Кстати, Финогеныч, тебе Соловушка про наших новых ворогов рассказал?
— Не боись, Борисыч, птички мои уже дозор чинят по всей форме. На подходе к Руси известят своевременно. Каркуша, ежели чего, отправлю, ты его знаешь уж? — леший поёрзал, скрипя липовыми лаптями, отхлебнул чаю и сунул в рот кусок шаньги.
— Помню, он же меня предупредил, что ты здесь. Ладно, хозяюшка, спасибо за чай-сахар, побежали мы.
Идя с Милёной к дому, он слушал её новости о том, что весь уже отсеяла зерновые, огороды засадили. Новые овощи вся весь садила особо бережно. Она с гордостью затащила его на огород, показывая огуречную гряду с зелёными листиками, крепкую рассаду помидоров, глядела, ровные грядки, ожидая похвалы от любимого мужчины.
Акела похвалил, назвал и умницей и разумницей, ахал и восхищался, глядя на маленькие росточки тыквы и капусты. Нужно же женщине приятное что-то сказать. Ему, честно говоря, вся эта ботаника была по барабану. Возможно, умная женщина это и понимала, но доброе слово и кошке приятно. Обняв за плечи, он чмокнул её в щёку и увёл домой.
…-Куда летим? — спросил Соловей, виртуозно поднимая ковёр в воздух.
— В Червлянск, — отозвался Акела, — Толстого с Викингом заберём и в Светлоград. Сейчас начнутся горячие денёчки.
— А что, до этого холодные были? — ухмыльнулся Соловей.
— Всё познаётся в сравнениях.
— Вообще-то, да.
В Тереме они практически не задержались. Акела едва успел хлебнуть чаю. Славка с Сержем ожидали их уже в полной боевой, одетые и с мешками. Свиту с охраной новоявленный кнез безжалостно отправил домой своим ходом.
— Чтобы служба мёдом не казалась, — пояснил он.
На ковре Викинг завалился спать — его сняли прямо с караула. Друзья болтали о том, о сём. Сейчас им не так уж часто выпадала такая возможность — дел было по горло.
— Борисыч, а почему всё-таки ты отказался кнезом на Светловодье садиться? — допытывался Клим, — вам с Василичем командовать не привыкать. С ним понятно, у него сейчас пост выше.
— Он сейчас здесь как Сергей Борисыч[44], - уточнил Соловей, — а, правда, Борисыч, почему? Я слышал, что Ставр тебе предлагал первому.
— Ах, друг мой, — бутафоря, томно закатил глаза Акела, — для Атоса это слишком много, для графа де ля Фер слишком мало…
Васька фыркнул от смеха.
— Ну, ты в своём репертуаре, сволочь старая.
— Ты уже тоже не шибко молодая, — привычно отмахнулся витязь, — а по большому счёту, оно нам надо, пенсюкам? Деревни мирить, челядь строить? Скучища. Толстому в кнезах походить ещё в кайф, вот пусть и попирает трон задницей. А мне уже всё в этой жизни наскучило, я уже с Екклесиастом на все сто согласен — ничего в этом мире нового не будет, всё уже было.
— Под такую задницу одного трона мало будет, — серьёзно заметил Соловей, привычно уворачиваясь от Славкиного подзатыльника.
— Ты глистов выведи и такой же будешь, — посоветовал тот другу.
— Да дело не в глистах. Это с меня Любава все соки выпила.
— Скажи уж, высосала, — хохотнул беспардонный Клим.
— Ага, тебе, твою мать, смешно. Меня там Борисыч оставил ей на растерзание, думаешь, она мне там спать давала? Трахала меня, как бобика.
— Ты нас разжалобить хочешь? — хмыкнул Акела.
— От вас дождёшься жалости, — засмеялся Василий, — пожалел волк кобылу. И тут же сменил тему, — а о чём вы там с Василичем шептались, пока ты чай халкал, или секрет?
— Какие от вас секреты, — махнул рукой Акела, — мы решили гномам проволоку заказать для дистанционных зарядов. Василич аккумуляторы соберёт, ему это как щенка подковать. Оплётку на провод асфальтовую, как на огнепроводном шнуре[45], замкнул клеммы и, приходи, кума, любоваться.
— А не рано им электричество в руки давать? — покосился умный Соловей.
— А кто его им даёт? — пожал плечами Акела, — клеммы вовремя замкнуть и обезьяна сможет, а что такое ток, — я и сам до сих пор не понимаю.
— А кто-нибудь понимает? — с интересом спросил Славка.
— Я думаю, один Никола Тесла действительно понимал, остальные просто, с грехом пополам, пользуются.
— Что за Микола? — удивился Клим.
— Тесла. Не Микола, а Никола. Был в начале века такой выдающийся физик, его знающие люди считают гением, равным Леонардо да Винчи. Из воздуха добывал столько электричества, сколько наши физики даже во сне не видели.
— Так он, что, ничего не оставил?
— Он всё уничтожил, чтобы люди с этими изобретениями бед не натворили, — вмешался Соловей, — я про него фильм видел. Мы сейчас прилетим, а потом куда?
— Поспим, а рано утром за Барсом и к гномам. Оружие испытывать. На обратном пути ещё надо бы к Берендею заскочить, так что этот наш полёт, — только первая часть маршрута.
— Вроде волка, козла и капусты, — привёл аналогию Клим.
— Козёл — это, конечно, Толстый, — не утерпел Соловей.
— А ты кто? Капуста? — оскалил белые зубы Клим.
— Морда толстая… — проворчал Васька.
…На другой день к обеду Барс, Акела и «водитель кобылы» Соловей приземлились у пещеры гномов. С собой у них было несколько увесистых мешков, с которыми они обращались весьма бережно.
Несколько часов ушло на то, чтобы снарядить привезённым составом несколько пробных ракет. Заряжали по принципу «снежного кома», — в первую немножко, во вторую побольше и так далее. Оптимальный размер заряда будет устанавливаться методом «научного тыка».
Сама ракета была устроена просто — от сопла к боеголовке тянулась трубка, набитая порохом. Он, воспламеняясь, создавал реактивную тягу. В конце, догорая, он воспламенял зажигательную трубку, а та, в свою очередь, вызывала инициацию заряда.
За священнодействиями людей с напряжённым вниманием наблюдала свита во главе с Королём. Видно было, что слухи о невиданном оружии давно будоражат гномов. Каждый хотел своими глазами увидеть его действие.
Первый заряд лишь превратил боеголовку в какой-то невиданный цветок. Лишь когда четвёртая ракета со свистом ушла к цели, волоча за собой хвост дым, а после её взрыва над укрытием со свистом пронеслись осколки, Барс показал другу большой палец.
Дорин, старый Мастер и сам Король гномов, были потрясены увиденным.
— По-моему, если в мире есть такое оружие, — вымолвил, наконец, Король, — этот мир обречён.
— Ну, что вы, Ваше Величество, — грустно усмехнулся Акела, — в нашем мире такое оружие всё равно, что для вас детский лук с тупыми стрелами.
— Что же может быть страшнее этого? — тихо спросил Корин, поглаживая обтекаемое тело лежащей на земле ракеты.
— Когда такая вот маленькая ракетка, — серьёзно сказал Василий, — от огромного города оставляет лишь груду обожжённых развалин, а от людей, — кучки пепла и жирную копоть на камнях — это страшно?
— Разве такое может быть? — произнес побледневший Дорин.
— Может, — Акела чувствовал себя каким-то монстром, пугающим маленьких детей, но он-то чем виноват? Кто вообще виноват, что знамя всех демократов господин Сахаров, отрабатывая свой академический паёк, создал водородную бомбу? Или Вернер фон Браун с его разрешения ракеты строил? — и молитесь вашим богам, что пока в вашем мире создать такое оружие попросту невозможно.
— Зачем же вы принесли в наш мир это оружие?
— Ваше Величество, — спокойно сказал Барс, — это оружие не может причинить большего вреда, чем сейчас. Как бы его ни улучшали, это — предел. То оружие возникло, когда учёные люди из чистого любопытства вторглись в запретную область знания. Акела прав, здесь его сделать невозможно.
— Да и как мы, люди, — вмешался Акела, — можем решать, что запретно, а что нет. Моя мать всегда говорит: делай не как хочешь, а как Бог велит.
— А какой у Вас бог? — поинтересовался Король.
— Христос, — ответил Акела, думая о чём-то своём, — и его отец, сотворивший весь этот мир.
— Если ваш бог допускает оружие, стирающее целые города, непонятно — зачем он вообще творил этот мир, — задумчиво произнёс старый Мастер.
— Ты же бросаешь в горн на переплавку ту заготовку, которая не получилась? — серьёзно спросил Корина Барс.
— Вообще-то, да, — смущённо почесал переносицу Корин, — что ещё будем испытывать? Пушки?
— Да нет, там мы всё знаем, — ответил Акела, — главное, чтобы в них не было раковин и трещин.
