После всего отправились дальше, к центру поселка, где, по словам Асты, был магазинчик, а рядом — небольшой старинный костел. На площади перед магазином стояла машина. Эдакий «мародерваген» — небольшой микроавтобус белого цвета, наполовину загруженный какими-то ящиками. Часть из них была с консервами, другая часть — с упаковками каких-то круп, мешок сахара и разная бытовая мелочь. На левом борту вмятина и следы крови, словно кого-то головой били. Вот ведь — вокруг тихо, а не отпускает напряжение. Чувствую, что есть, есть рядом нежить! Пока мы вдвоем перебрасывали ящики в нашу машину, Аста следила за окрестностями, потом вдруг удивленно вскрикнула и указала на магазин.
Из дверей магазинчика вышла старушка. Сгорбленная, небольшого роста, в какой-то вязаной кофте. Живая!
— Бабушка, вы откуда здесь?
Она удивленно посмотрела на нас. Как и все пожилые жемайтийцы, сохранившие свой диалект, она проглатывала гласные в конце слов, из-за чего понять общий смысл было непросто.
— Так живу я тут. Аккурат чер’з четыр’ дом’ и живу. Пока Иисус не призв’л, над’ жить. Когда конец свет’ началс’, я уже готова была, да все не призыват меня Господь, видн’, грешна перед ним, — по ее морщинистой щеке потекла слеза. — Прогнев’ли люд’ Господа наш’го, Иисуса Христа, позабыл он нас. Костел мертвы’ осквернили…
— Какие мертвые, бабушка? — спросил Айвар.
— Восставш’е из мертв’х, сынок. И антихрист, в облик’ нечист’, тож’ там обитат, на святом престоле.
Морф? В костеле? Мы переглянулись.
— А мертвые там есть, в костеле? — спросил я.
— Теперь тольк’ один нечист’й осталс’, пожрал остальных…
— Бабушка, а вы что, антихриста видели?
— Вид’ла, сынок, как тебя сейчас, вид’ла. Кажд’й день, в полд’нь, у ворот костела сидит. Я и тут согрешила, пошла к нему, просила, чтоб пустил на тот свет, давно к смерти готова. Но он рыкн’л на меня и не трон’л, глаза отвел, видно, велики мои грехи. Ох, Господи, грехи наши тяжкие… Не ходит’ вы туда, дет’, не надо. Были уж тут приезжие из город’, не раз. Всех, всех нечист’й пожрал.
Старушка перекрестила нас и, поклонившись, пошла дальше. У нас даже дар речи пропал; по ее словам получается, что она живет рядом с морфом, и он ее не трогает? Бред какой-то, не может такого быть! Но с другой стороны, нежить здесь есть, пусть это и одиночный морф.
Мы с Айваром переглянулись:
— Проверим? — спросил я.
— Давай, раз уж приехали. Что это за нежить такая, которая старушками брезгует?!
— А я ее вспомнила, — задумчиво сказала Аста, — она здесь неподалеку живет. У нее сын и муж в море пропали. Давно, еще до моего рождения. А про костел тоже верно, у нас тут больше пенсионеры живут, молодые разъехались. В начале эпидемии могли в костеле собраться. Поэтому и городок пустой.
— Аста, остаешься у машины, никуда не лезь, — снимая сайгу с плеча, сказал я. — Пошли, коллега, постреляем.
Небольшой костел, обнесенный невысокой оградой из красного, потрескавшегося от времени кирпича. Наверное, в прошлом деревушка была побольше размерами. Задний дворик пуст. Когда мы подходили к ажурным кованым воротам, послышался глухой рык. Морф! Старушка-то права оказалась. Я, если честно, думал, что у нее с головой не в порядке. Нежить сидела у дверей костела. Медведя видели? Вот, размерами очень похож. Только без шерсти, кожа в каких-то пупырышках, на жабью похожа. Мощные длинные руки, и челюсти такие, что тигр умрет от зависти. Мы так и замерли. Морф внимательно смотрел на нас, но никаких попыток наброситься не предпринимал. Черт, такого и в два ствола завалить будет трудно. Словно уловив мои мысли, он зарычал и напрягся, царапнув когтями камни мостовой…
Айвар предостерегающе поднял одну руку и опустил автомат.
— Не стреляй…
Я помедлил, оглядываясь вокруг, и, после короткой паузы, последовал его примеру. Сюрреалистическая картина, как ни крути! Костел, морф, а перед ним, метрах в двадцати — два идиота, опустившие вниз стволы.
Морф качнул головой и уже спокойнее рыкнул. Сидит, зараза такая, и даже броситься на нас не пытается. Двери в костел приоткрыты, оттуда явно несет запахом гниющих тел. Он там что, склад продуктов себе устроил?
— Робби, внимание… — Айвар отвел правую руку в сторону и медленно поднес ее к кобуре. В ответ на это движение морф оскалился и напрягся, готовый броситься на нас. Айвар замер, потом так же медленно убрал руку в сторону. Рычание смолкло. Блин, эта нежить разумная!
— Что делаем? — подал голос я.
— Уходим, — сказал Айвар и сделал небольшой шаг назад. Морф внимательно смотрел на нас; было видно, что ему просто интересно. И еще… По его морде видно — ему приятно… Сидит себе на солнышке, греется. Море, солнце, два каких-то придурка, увешанные железками, убираются со двора. Чего их трогать-то?
Вернулись к машине, молча перебросили остатки коробок из микроавтобуса. На вопросительный взгляд Асты махнули рукой — позже расскажем. Пора домой, нечего нам здесь делать. В этих местах уже новая жизнь зарождается, человек здесь по определению лишний. Персона нон грата… Только когда выехали из городка, Аста попросила остановиться. Она вышла из машины, вернулась по дороге немного назад и долго смотрела на оставленный нами городок. Будто в прошлое смотрела. Прощалась. Мы ей не мешали, стояли и курили. Говорить нужды не было, да и о чем тут говорить?
Роберт 26 апреля, полдень
— Ну и на хрен мы сюда приехали, — пробурчал я, — на новую переправу посмотреть? Или на Куршскую косу собрались, на отдых?
Видок, конечно, был еще тот. Вылезать из машины категорически не хотелось. Пирс новой переправы в Клайпеде был плотно «заселен» (если так можно выразиться) нежитью. Видно, последний рейс парома был неудачным, даже от причала не успели отойти. Аппарель подняли, а потом кто-то обратился в зомби, и ковчег превратился в гроб. Неужели перед посадкой не осматривали на предмет ран и укусов? Представляю, что здесь творилось… Неподалеку, на переезде, замер тепловоз под номером 006, который кто-то уже перекрестил в 666, добавив несколько штрихов краской. Хорошее чувство юмора при полном отсутствии мозгов, раз рискнул сюда сунуться, чтобы заняться граффити.
— Это что за фигня? — дернул меня за рукав Айвар и показал налево. Там виднелись какие-то огромные цистерны.
— А я почем знаю, — ответил я и взялся за бинокль. — Местный, что ли? Уж точно не бензоколонка.
На фарватере, как цветок в проруби, болтался здоровенный сухогруз, с гордым, можно сказать, революционным названием и флагом Антигуа на корме. Отплавал свое, бродяга, до порта приписки уже не доберется. Не знаю почему, но именно брошенный корабль испортил мне настроение окончательно.
— Давайте отсюда уедем, а? — попросила Аста и поежилась: — Неуютно здесь.
— Да, пожалуй, нечего тут разглядывать, — кивнул я и, не обращая внимания на болтающуюся нежить, начал разворачивать машину.
Через несколько кварталов, на развилке у небольшого торгового центра, стоял знакомый нам «БМВ». На его крыше устроился парень, который лениво отстреливал нежить, бродящую по парковке. Лениво так, словно от безделья по банкам стрелял.
— Смотри, — кивнул в его сторону Айвар, — тебе его машина ничего не напоминает?
— Долбанутого стрелка из Каунаса. Того самого, который у клиники в соревнования играл. У него еще кот был. Порода такая хитрая… — Я щелкнул пальцами.
— Корниш-рекс, — напомнил коллега.
— Точно, он самый.
— Не иссякает земля талантами, — усмехнулся Айвар. — Его бы энергию да в мирных целях, а он дурью мается.
— Думаешь? — спросил я. — По-моему, человек просто развлекается. Напоследок. Санитар города, — ты сам так его назвал, когда в первый раз увидели.
— Давай уж познакомимся с этим паном спортсменом, если второй раз на него натыкаемся.
— Пожалуй, если не начнет стрелять, когда мимо поедем.
Медленно, чтобы стрелок нас заметил, выехали на площадку и, не доезжая метров двадцать, остановились. Ряды зомби, которых на площадке было около двух десятков, быстро редели — стрелял парень классно. На нашу машину особо не отреагировал, даже стрелять не перестал. Бросил ленивый взгляд, и все. Когда количество нежити в округе уменьшилось до приемлемого количества, приоткрыл дверь и выбрался наружу.
— Привет, стрелок! Мы вроде виделись.
— Да? — спокойно ответил он и пожал плечами: — Вполне может быть, мир тесен.
— На соревнованиях встречались пару раз.
Он кивнул, соглашаясь, и пристрелил еще одного зомби.
— Неплохое ты себе занятие выбрал, — попытался завязать разговор я.
— Какая жизнь, такое и занятие. — Он опять пожал плечами и неожиданно произнес: — Литовец без глока…
— Что мексиканец без сомбреро, — закончил фразу я.
Ну наконец-то усмехнулся! Хоть какие-то эмоции.
