Мне удалось дотянуться до своей кружки с кофе и ее коробки с трюфелями.
Чувствуя себя немного неловко, я вложил коробку ей в руку и прислонился спиной к дивану. Когда она посмотрела на меня в замешательстве, я сосредоточился на только что начавшемся фильме и сделал глоток кофе.
— Что это? — Поставив свою кружку на плоскую поверхность дивана, она бросила на меня быстрый взгляд, а затем начала открывать. — Шоколад? Для меня? — спросила она, ее голос был высоким.
— Клиент принес его в пятницу, и он просто лежал в офисе, поэтому я подумал, что ты захочешь его. — Ложь сорвалась с моих губ так легко, что я удивил даже самого себя.
Уголком глаза я уже видел, как она откусывает от одного из них.
— Хочешь? — спросила она, когда закончила сводить меня с ума и стонать. Она протянула коробку ко мне. — Разве ты не любишь трюфели? Давай, возьми один.
Я бросил на нее измученный взгляд и взял один, держа его в руке.
— Ты позволишь мне посмотреть этот фильм или будешь болтать все время?
Она поморщилась.
— Ясно, ты один из тех. Будь готов к тому, что я буду говорить. Я буду постоянно указывать на вещи, которые ты и так видишь сам. Я просто взволнована, потому что ты никогда не смотрел его. Уже девять?
Я не сводил глаз с экрана, когда героиня Мег Райан начала бежать к своему ноутбуку, чтобы проверить электронную почту.
— Еще нет. Я скажу тебе, когда нужно остановиться. Сейчас только восемь.
Мы сидели в тишине и просто смотрели фильм. Примерно на десятой минуте Мег Райан наконец-то добралась до своего магазина. Магазина «За углом».
Я перекинул руку через спинку дивана в ее сторону.
Через несколько минут я взглянул на нее. Коробка с трюфелями выглядела так, будто в ней не хватало шести штук, а она все еще крепко сжимала в руках кружку с чаем, словно пытаясь согреть их.
— Тебе холодно?
— Немного. Хочешь, поделим? — повторила она, и мои брови сошлись.
Потом я понял, что она держит край одеяла повыше и подальше от себя.
Было не холодно — в квартире было достаточно тепло, — но я воспользовался возможностью придвинуться к ней поближе, и она положила его мне на ноги. Когда она откинула голову назад, она почти упиралась мне в плечо.
Она глубоко вздохнула. Ее голос был тихим, когда она снова заговорила.
— Спасибо тебе за сегодняшний вечер, Джек.
Наклонившись, я прижался поцелуем к ее виску.
— Не за что, Роуз.
В десять минут девятого я забрал у нее кружку с холодным чаем и поставил ее на журнальный столик. После чуть больше половины фильма она заснула, и ее голова опустилась мне на плечо. Я досмотрел фильм до конца, не сдвинувшись ни на сантиметр, чтобы она могла отдохнуть. Чем больше она прижималась ко мне, тем труднее мне было не разбудить ее и не поцеловать ее. Казалось, что она захватила всю квартиру, и я не чувствовал ничего, кроме ее запаха.
Я наслаждался каждой секундой — и фильмом, и теплым телом Роуз, прижавшимся к моему.
Подхватив ее на руки, я выпрямился, позволяя одеялу упасть с нее.
Она начала приходить в себя, когда мы были на полпути вверх по лестнице.
— Джек? — Ее руки сжались вокруг моей шеи. — Который час? — пробормотала она.
— Немного за десять.
Вздохнув, она положила голову мне на плечо.
— Тебе понравился фильм?
Мне не приходилось было врать.
— Да, ты была права, он был хорош.
— Таких фильмов больше не снимают, — пробормотала она.
Я открыл дверь в ее комнату и вошел, осторожно положив ее на кровать. Она свернулась калачиком на боку, и я натянул на нее уже распахнутые одеяла.
— Спокойной ночи, Джек, — прошептала она. — Увидимся завтра.
— Я разбужу тебя в 6:30. Нам нужно быть в больнице в половину восьмого.
— Хорошо.
Я был прикован к месту, но не знал, что еще сказать, что позволило бы мне остаться с ней подольше, провести эту ночь, хотя бы эту ночь с ней.
— Спокойной ночи, Роуз.
Я наклонился и поцеловал ее в лоб, а затем в губы. Это было настолько естественным движением для меня, что я даже не колебался. Она закрыла глаза с улыбкой на губах. Я был уверен, что она так и не проснулась до конца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подумав о ней, я вышел и направился в свою комнату.
Позже той же ночью прошло несколько часов, а я все еще не спал. Мои мысли бегали во всех направлениях, но особенно в том направлении, где через несколько дверей от меня спала Роуз, поэтому я удивился, когда на мой телефон пришло новое сообщение.
Роуз: Ты спишь?
Джек: Нет.
Роуз: Я тоже.
Я глубоко вздохнул и провел рукой по лицу.
Джек: Все в порядке?
Роуз: Да. Просто не могу уснуть.
Роуз: Почему ты до сих пор не спишь?
Джек: Тоже не мог уснуть.
Роуз: Могу ли я еще воспользоваться своей ситуацией или я упустила свой шанс?
Джек: Зависит от того, чего ты хочешь.
Роуз: Это странный вопрос.
Джек: Удиви меня.
Роуз: Я хотела спросить, могу ли я тебя поцеловать.
Роуз: И прежде чем ты откажешься, это не должно означать ничего, кроме этого. Просто поцелуй. Правда в том, что ты постепенно стал таким искусным целовальщиком, и я думаю, что не отказался бы поцеловать тебя прямо сейчас. Я бы хотела назвать это поцелуем жалости. Если это не подходит, потому что никто не будет рядом, чтобы видеть это, я пойму.
Точки все еще плясали в чате, но я оставил телефон на тумбочке и вышел. Я решил не стучать и просто вошел в ее комнату.
Она, казалось, все еще печатала, но остановилась, увидев меня. Прочистив горло, она поднялась на колени, чтобы встать с кровати, но я успел сделать это раньше нее.
— Как ты хочешь сделать э…
Я не дал ей времени закончить фразу. На следующем дыхании я держал ее голову в своих руках, откинув ее волосы назад. Ее щеки были теплыми и слегка влажными.
— Я не хочу, чтобы ты больше плакала, — прошептал я с оттенком гнева в голосе. Это было последнее, чего я хотел для нее. — Я поцелую тебя, но только если ты пообещаешь больше не плакать. Я не могу этого вынести, Роуз.
Она кивнула.
Я опустил голову к ее голове, раздвинул ее губы своими и наблюдал за ее глазами, которые закрылись в ту же секунду, когда наши губы соприкоснулись. Она положила свои руки поверх моих на свои щеки и наклонила голову вверх, углубляя поцелуй. Я медленно опустился на колени на кровати, обхватил ладонями ее лицо, погружая пальцы в ее волосы, а ее руки, двигаясь между нами, обхватили мою шею. Я втянул ее язык в свой рот и с удовольствием проглотил ее тихий стон.
Если бы мне пришлось описывать наш поцелуй, я бы сказал, что это было нежное насилие. Я не мог достаточно насытиться ею, не мог достаточно приблизиться. Я позволил одной из своих рук пройтись по ее спине, запоминая каждый сантиметр и то, как ее тело переходит в талию. Когда я крепко ухватился за ее рубашку, я притянул ее к себе. Она зарычала, но не остановилась, не попросила меня остановиться.
Я чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается на мою, ее жар уже обжигал меня. Я сжал в руке ее рубашку и углубил поцелуй, заставив ее выгнуть спину, одновременно крепко обхватив ее талию другой рукой. Ее голова откинулась назад от силы моего поцелуя, ее язык играл с моим.
Затем ее руки сомкнулись на моей груди, и я почувствовал легкий толчок.
Мне удалось вырваться, и она быстро выскочила из моих объятий и кровати, побежав прямо в ванную.
Все мое тело было напряжено. Я сел на край кровати и опустил голову на руки. Мое дыхание было тяжелым, сердце билось в горле, как у подростка, целующегося со своей девушкой у нее дома.
