Но мать Баралиса знала. Слишком умная для отца, она догадывалась, что скрывается за обильными урожаями. Она и в сыне угадала этот дар — и послала его в единственное место Обитаемых Земель, где он мог пройти обучение. Да, ему повезло родиться в этом некогда либеральном городе. Если бы не школа, не быть бы ему сейчас королевским советником. Учитель заблуждался: честолюбие — тоже благодать.
А потом он много путешествовал, совершенствуя свои знания. На Дальнем Юге его научили повелевать животными и подчинять их себе, от пастухов Великих Равнин он перенял искусство составления снадобий, а за Северным Кряжем постиг, как покидать свое тело и улетать в небеса. Он посетил множество городов, говорил со множеством людей, прочел много книг. Никто в Обитаемых Землях не может сравниться с ним.
Однако канун зимы показал, что и он не без греха. Убийцу можно было истребить гораздо меньшим усилием, самому испытав после этого только легкое утомление. Между тем он, Баралис, двое суток провалялся без памяти. Чары вобрали в себя его кровь, его печень, его сердце. Даже простейшие пассы вызывают слабость, длящуюся несколько часов, — то, что он совершил в канун зимы, более хилого человека свело бы с ума или погубило.
Баралис не мог не дивиться тому, сколь велика его сила. Да, она может угрожать ему самому — но тогда быстрый и страшный разряд, сотрясший его тело, пронзил его блаженством. Он сам не знал, какая мощь в нем заложена. Поправившись, он обратит это новое знание на пользу себе. Кроме того, он будет осторожен и никогда больше не поставит себя под удар.
Ему многое предстоит сделать, многое выяснить. Нельзя позволять слабости спутать его планы. Баралис кликнул Кропа, и тот явился.
— Да, хозяин.
— Кроп, ты хорошо ухаживал за мной, и я благодарен тебе за твою заботу.
Кроп широко улыбнулся, собрав в складки свое исполосованное рубцами лицо.
— Я старался, хозяин, — сказал он, радуясь, что его усилия оценили.
— Ну а теперь поговорим о более важных вещах. Как двор воспринял новость о смерти лорда Мейбора?
— Лорд Мейбор не умер, хозяин, — недоуменно ответил Кроп.
— Не умер? Что за дьявольщина! Да точно ли ты знаешь, дубина?
— Точно, хозяин. — Кроп был только доволен, когда Баралис его обзывал. — Он не умер, но очень плох. Еле дышит, говорят, и лицо все в язвах. К нему уж и священников звали.
Баралис ничего не понимал. Этот яд смертелен. Он пробовал его на старой лошади, и несчастная кляча издохла через несколько часов.
— Когда лорд Мейбор ушел с бала?
— Об этом везде говорят. — Кроп напрягся, силясь вспомнить получше. — Одна молодая девица облила его пуншем. Все стали над ним смеяться, и он ушел еще до пожара.
Не иначе как этому Мейбору сам Борк помогает. Облившая его жидкость разбавила яд — притом Мейбор, очевидно, снял с себя мокрое платье. Будь он проклят! Баралис собрался с мыслями.
— Он выздоравливает?
— Не могу знать, хозяин. Говорят, королева прислала ему свою знахарку.
— Так королева навещала его? — Ведь королева не должна иметь никакого дела с Мейбором теперь, когда его ложь раскрыта!
— Да, хозяин. И к вам от нее приходил паж, сказал: королева желает вас видеть незамедлительно.
— Что ты ему ответил?
— Сказал, что вы малость простыли, когда скакали верхом.
— Правильно сказал, Кроп. Молодец. Ну а что говорят о пожаре, что случился в канун зимы?
— Говорят, что он загорелся от упавших свечей, хозяин.
— Хорошо. Видел кто-нибудь, как загорелось?
— Один пьяный дворянин говорил, что пожар зажег человек в черном.
— Как его имя?
— Не знаю, хозяин.
— Так узнай! А как узнаешь, устрой ему несчастный случай. — Баралис пристально посмотрел в глаза слуге. — Понимаешь меня? — Кроп кивнул. — Хорошо. Теперь иди, мне надо подумать.
Баралис дождался, когда Кроп вывалится из комнаты, и встал с постели. Собственная слабость удивила его: ноги его подгибались. Он дотащился до кабинета и, перерыв множество бутылок и пузырьков, нашел что искал. Раскупорив бутылочку, выпил ее до дна — он должен был полностью избавиться от боли.
Руки, пострадавшие от пожара, покрылись свежими рубцами, и лоснящаяся кожа на них туго натянулась. Целебная мазь, безусловно, поможет — руки заживут. Но именно этого Баралис боялся. Кожа может натянуться так, что он больше не сможет расправить пальцы. Придется в таком случае подрезать кожу на суставах.
О том, чтобы исцелить руки с помощью чар, не могло быть и речи — Баралис был еще слишком слаб. Никакой ворожбы несколько дней — он не сможет даже соединиться мысленно со вторым голубком, которого послал за Меллиандрой.
Мейбору за многое придется держать ответ. Баралис был почти уверен, что это Мейбор подослал к нему убийцу. У него много врагов при дворе, но никто не желает его смерти так, как Мейбор. Владелец восточных земель не дурак: сам он руки пачкать не станет — наймет другого для грязной работы.
Баралису было о чем поразмыслить. Надо сосредоточиться, чтобы довести свои планы до успешного завершения. Ступать придется осторожно — королева, похоже, все еще сочувствует Мейбору, несмотря на его вранье. Надо убрать Мейбора с дороги — нельзя позволить, чтобы королева сблизилась с ним.
Баралис решил, что не станет больше терять времени, пытаясь отравить Мейбора. Лорд, похоже, заговорен против яда. Вместо этого Баралис удалит его от двора. Известно, что Мейбор любит больше, чем себя, только одно: свои восточные земли, тучные и плодородные, засаженные яблонями, которые дают лучший сидр в Обитаемых Землях. По лицу Баралиса прошла улыбка: он заставит Мейбора спешно покинуть замок и отбыть на восток.
* * *
Таул, прищурясь, смотрел в ту сторону, куда указывал Файлер.
— Ничего не вижу. — Файлер сказал ему, что Ларн уже показался на горизонте, но Таул никак не мог его разглядеть.
— Ты, наверно, родом с Низменных Земель? — Таул кивнул, удивляясь, откуда моряку это известно. Кормчий подмигнул и пояснил: — Уроженцы Низменных Земель известны своим слабым зрением. Это болотные испарения портят им глаза. Хорошо еще, что ты вовремя уехал оттуда, не то видел бы еще хуже.
Оба они стояли на носу. В море появились скалы, которых становилось все больше и больше. Дул сильный восточный ветер, разводя волну, и валы гулко били в хрупкий корпус судна. Корабль, первые два дня плавания казавшийся Таулу таким прочным, превратился в игрушку среди бурного моря.
Матросы, уже привыкшие к присутствию Таула на борту, сегодня были угрюмы и молчаливы. Всех кликнули наверх — требовалось постоянно управлять парусами, чтобы приспособиться к порывистому ветру.
А погода между тем все ухудшалась. Небо зловеще нахмурилось, и начал накрапывать дождь. Ветер гнал навстречу все более высокую и мощную волну. Таулу приходилось крепко держаться за поручни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
