— Подберите, — повторил Умир. — Возьмите его чем-нибудь, вот, одеялом.
Они вытянули из-под меня одеяло, и я рухнул на песок как тряпичная кукла. Глупый клещ Пенджи. Одеяло против Самиэля?
Второй Южанин закричал, призывая своего (глухого?) бога, но и его крики быстро перешли в визг. Тем же спокойным голосом Умир Безжалостный приказал его убить, потому что от него было слишком много шума.
— Пусть лежит, — решил он, кивая на меч. — Может это и магический клинок, но я не могу упустить женщину. Никто не подберет его, так что никуда он от нас не денется. На обратном пути что-нибудь придумаем.
— Но… что если сама Сабра…
Умир засмеялся.
— Будем надеяться, что она попытается. Женщина не должна занимать место мужчины.
Все сели на лошадей и уехали.
Я лежал на песке, безвольно раскинув руки, и думал, стоит ли мучиться.
Ради себя самого я бы конечно даже не попытался, но они поехали за Дел. Ради нее стоило совершить невозможное.
Легчайшее дыхание звука прошипело через сухие недвижные губы.
— Чоса? — позвал я.
Внутри меня что-то зашелестело, а потом вспыхнуло к жизни, невнятно тараторя от восторга: битва была выиграна.
Но это была только первая битва в войне.
— Аиды, — простонал я. — Как мне не хочется этого делать.
32
Я сгорбился около меча в непристойном, непреднамеренном поклоне. Мои кости были такими хрупкими, что готовы были рассыпаться при любом резком движении и заполнить кожу своими обломками как мешок.
Кожу непонятного цвета, но еще живую.
Я вытянул руку — пальцы дрожали, ногти снова посинели, предплечья покрывали черно-фиолетовые полосы, окаймленные желтизной. То, что начиналось как нормальный — хотя и очень большой — синяк растеклось по всему телу. Кожа надулась и даже при легком нажатии противно хлюпала, как будто под ней текла жидкость.
Аиды, во что же я превратился. Неудивительно, что Дел обезумела.
Только теперь я понял, как она была испугана.
Боль гнездилась в пояснице. Там огонь горел ярко, потом он поднимался вверх по позвоночнику, расползался по ребрам от спины к груди и там снова собирался. Все мое тело было погребальным костром.
Который давно пора было затушить.
Обнаженный меч лежал уткнувшись кончиком в песок. Я мысленно поблагодарил погибшего Южанина: урони он меч, не вынув его полностью из ножен, любой мог подобрать его и увезти. Одеяло — или что-либо такое же простое — не спасало, но вырезанные на коже ножен руны приглушали укус оружия. Пока яватма оставалась в ножнах, касалась их или ремней перевязи, любой мог унести ее.
— …песня… — прохрипел я. — Аиды, ненавижу петь.
Я пошатнулся и едва удержал равновесие. Я ничего не обещал Чоса — да и не сдержал бы обещаний — и он хорошо это знал. На мою помощь он не надеялся, но призывая магию, чтобы исцелить избитое тело, я открывал для него дверь. И он ждал этого момента, чтобы распахнуть ее, сорвать с петель и вырваться, заполнить комнату, которой было мое тело.
Я не любил рисковать. Я не хотел делать это.
Но Умир уехал за Дел.
Я призвал легкую песню. Прохрипел ее дню. Потом потянулся вниз, подхватил меч и подтащил его себе на бедра.
— Круг, Тигр. Не забудь круг… — прошептал я.
Чоса внутри меня зашевелился.
Он хотел, чтобы я забыл.
Стоя на коленях и одной руке, другой я протащил кончик меча через песок, проводя неровную линию, стараясь соединить ее концы. Линия должна была быть четкой, без разрывов, иначе Чоса легко нашел бы их и вырвался из связывающего круга.
Я запер себя в круг, сгорбился в его центре, прижал к себе яватму и запел.
Что же со мной стало…
Сила поднялась и захватила меня. Она наполнила мое тело, заставив дрожать все кости, а потом швырнула на землю.
Желудок сжался и начал подниматься к горлу. Может это Чоса пытается вылезти?
— …как же плохо… — прохрипел я и жадно сглотнул, — хуже чем после акиви…
Кости затрещали, начали изгибаться, стараясь вырваться из суставов.
— …подожди…
Кровь хлынула из носа.
— Не надо… — пробормотал я, — …я этого не хочу…
Сила крепко ухватила меня за волосы и заставила держать голову прямо. Вообще-то у меня череп крепкий, но я побоялся, что и он не выдержит.
— …хватит…
Меч тускло засиял черным. Чоса, скрывавшийся внутри меня, ответил.
Я задыхался. Горло сжалось и я тщетно пытался сглотнуть, Чоса потянулся ко мне и я изогнулся, чтобы избежать его прикосновения. Мне хотелось оттолкнуть его, закрыть перед ним дверь.
Но запрещая войти Чоса, я не пускал и магию.
Сила не имеет терпения. Я послал ей приглашение и она привела друзей.
— Я отказываюсь, — простонал я. — Уходи. Забудь, что я тебя звал…
Сила наклонилась очень низко и заглянула мне в глаза, словно читая в них правду. Раздумывая обо мне.
— Я просто… танцор меча…
Сила не согласилась. Она дразнила меня своей рукой как Умир дразнил свисавшим обрывком рунической веревки.
Кровь текла из носа, капала с подбородка. У меня не было сил стереть ее: я едва мог дышать.
Аиды, что же я сделал? Что же я впустил?
Выдержит ли связывающий круг?
Но он должен был удерживать Чоса, а не силу.
Кто знает?
— Мне всего лишь… нужно… подлечиться… чтобы помочь Делиле.
Скрывавшаяся во мне частичка Чоса играла с моим сердцем: его биение то убывало, то прибывало, как фазы луны.
Спазмы сотрясли все тело. Сила снова встряхнула меня. Потом отпустила мои волосы.
Меч вывалился из вялых рук, соскользнул со сгибов локтей и упал на песок. Я рухнул на него.
Острие поцарапало ладонь, но я этого не заметил. Я лежал и смеялся, поднимая пыль и песок своим дыханием.
Потом смех умер.
Потому что Чоса был очень зол.
Чоса еще отомстит, он найдет способ.
Я лежал на песке, на мече. Думая, чем же в аиды, я стал.
И что я мог сделать.
И что мог придумать Чоса Деи.
Оазис. Солнце еще не успело скрыться за горизонтом и раскрашивало мир всеми оттенками розового и оранжевого. Черные силуэты тонких, высоких пальм стремились к небу, концы тяжелых, широких листьев тянулись к земле. Ниже, вокруг бассейна, полного воды, собрались Умир и его люди.
Один человек уже валялся на песке по соседству со своим мечом. Я не был уверен, убила его Делила или люди Умира, чтобы не орал на всю Пенджу.
Дел стояла у бассейна широко расставив ноги и держа наготове сверкающий клинок. Кровь стекала по стали, задерживалась в переплетении рун, перекрашивала рукоять и пачкала ее руки. Хотя некоторые люди могли бы возразить, что ее душа была запачкана сильнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
