— По слову вашему… — сжался Стив.
— Прекрасно, ждите пока, — буркнул я, протягивая руку Кристине.
И через пару минут три раза выматерился, ну и один раз грязно выругался. Итак, данный вьюнош младой, со взором горючим, мажор как мажор, не обременённый обязанностями, не имеющий разоряющуюся и обезглавленную семью. Вроде и не последняя сволота, но мажор и сволота непоследняя. Новости о губернаторе и семействе Плоис распространились по Ауритманде, как мандавошки, соответственно, семейства затеяли совещания, что со всем этим делать и как дальше жить. Семейка Каллий туда же, а во время совещания постановили, что давно сговоренный брак сынульки с девицей Плоис невыгоден и неправилен. Ну и загорелось у мажорика ретивое: так-то девицу он пару раз в жизни видел, да и в варп она ему не сдалась. Но тут у него отнимают ЕГО! Бузить против главы семейства, егойного папашки, мажорчик постеснялся. Прихватил охотничий стаббер, водителя-телохранителя, ну и выдвинулся охотиться на “наглого Инквизитора”. Благо, техническое развитие улья позволяло и лик мой прекрасный со статями звёздными срисовать, и местоположение оных статей и лика.
Вот просто манда, сухая, как и название улья и планетки, потихоньку выползал я из мысленной челодлани. Заодно проверил водителя-телохранителя: не при делах, даже пытался вякнуть мажору, что стрелять в человеков посреди улья — весьма нелюбезно, но был заткнут.
— Так, — отчеканил я. — Сэмюэль Каллий признаётся, на основании воздействия седьмого ранга, — после чего я легонько пнул мажора, чтоб не врать, — виновным в предательстве и бунте против Империума. Наказание — публичное сожжение на бездымном прометии, в сознании, с препаратами, продляющими жизнь и не притупляющими боль. Трансляция по планетарным пикт-каналам казни обязательна. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Арбитр Зельцер, найдутся у арбитората Ауритманды специалисты должного уровня?
— Найдутся, господин Инквизитор! — вытянулся в струнку Стив и лупал глазами.
— Прекрасно, исполнение приговора на вас, в течении ближайших суток. Далее, родители преступника Сэмуэля приговариваются мной к конфискации всего, включая носильные вещи имущества и приговариваются к… трём годам принудительных работ. На нижних уровнях улья, в качестве служек технически-санитарного сектора. Может, поумнеют, — продолжил я. — Далее, семейство Каллий, их мануфакторумы, предприятия и прочие источники доходов облагаются на ближайшие десять лет тройной десятиной относительно текущей. И конфискация, и штраф в пользу Администратума Сегментума, варп знает, что у вас в секторальном, а так хоть проверку пришлют, — дополнил я. — Да, этого, — потыкал я в телохранителя, — подержите в камере, а после окончания конфликта отправьте тайно на ферму какую, с новым именем. Вроде и не виноват особо ни в чём, но Каллии же прибьют, если узнают, что жив. А держать в камере ради “пожизненной защиты” — бред.
— Разрешите исполнять? — лупал очами Стив.
— Исполняйте, — вздохнул я. — И варп подери, Зельцер, пните этих поехавших семьянинов, реально раздражают! — рявкнул я.
После чего я несколько раз вздохнул, успокаиваясь. Да и поехали мы к хворому Евлампию. На несколько секунд я задумался, а не прикупить ли болящему авоську с фруктами, но, как несколько поднял себе весьма мандовое настроение, так и, по размышлению, признал, что подобный “дар болящему”, с учётом всех реалий, слишком черно-юморной, даже для моей огнесжигательной персоны.
А проверка секретаря дала весьма отрадные результаты: очевидно, тот штамм варп-чумы, которая паразитировала на орках, был для человеков летален, но не заразен, как ни парадоксально это звучит.
То есть, заражение произойти, при плотном общении с орками как рассадниками, вполне могло. Но вот в человеках, судя по результатам, вирус не плодился и не размножался. Болезнетвории чумного деда попали в Евлампия, начали свою тлетворную работу. А после померли, не будучи сконфигурированы должным образом под человеков. То есть, болезный имел ряд неприятных, но устранимых, со временем, повреждений дыхательных путей и кровотока, локализовано. И, некоторое истощение психики, точнее “обезварпливание”: депрессия натуральная, с невозможностью ничего делать и воображением кирпича. Последнее — явление временное, пройдёт само при уходе, заверила меня Кристина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Значит, если человекам перед демонючей пакостью не мелькать или, соответственно, быстро демонятину перебить — то и мора быть не должно. Хотя смерти могут быть. Впрочем, смерти и так есть, поганые грибы “кушают”, невесело хмыкнул я.
— Итак, в улье нам более ни варпа не надо, — огласил я аколитам. — И, признаться, достала меня эта манда сушёная, — всё же перевёл я “частично” название планетки и городишки. — Я реально опасаюсь выходить, чтоб не пришлось сжигать очередного придурка. В общем, заместители у губернатора есть, арбитр озадачен, пусть напрягается. Ничего не забыл? — воззрился я на слушателей.
Ни аколиты, ни гриболовы, ни отирающийся в уголке представительный арбитр меня в склерозе не упрекнули.
— Ну и в варп тогда этот улей, — через минуту с некоторым облегчением выдал я. — Мы — на Кулак, готовиться. А вы, арбитр, передайте Главному Арбитру Зельцеру мой привет.
— Какой, господин Инквизитор? — осторожно полюбопытствовал “салага”.
— Пламенный, конечно, — честно ответил я, инквизиторски захохотал (мысленно), ну и канул в пучины варпа с сопровождением.
После чего объявился из пучин, никого не потеряв, на ангарной палубе Кулака. И прихватив, помимо аколитов, сержанта гриболовов, направился действовать на нервы капитану и полковнику. Поскольку на нервы мне действовали, помимо самой планетки, всякие противные окружающие, молитвенно складывающие лапки и бормочущие про меня всяческие гадости святильного толка.
— Вот таковы наши дела, господа, — подытожил я рассказ о вытащенном из гриба, с учётом своих наблюдений и прочих моментов, слушателей касающихся.
И сержанта не зря взял, он несколько моментов уточнил, что немаловажно.
— То есть, господин святейший Инквизитор, к Скитальцу приближаться нельзя? — уточнил полковник.
— Да вот варп знает насчёт приближаться, — признал я. — Но проникать в него нельзя точно. И не знаю я, полковник, “как вам”, — озвучил я непроизнесённый вопрос распахнувшего клюв талларнца. — Нет сил и возможностей. Астропаты запрос послали? — уточнил я у капитана.
— Точно так, крейсер в сопровождении эсминцев будет в системе в течение месяца, господин Инквизитор, — отрапортовал капитан.
— Вот, значит, это время надо скиталец блокировать летучими отрядами. Орков, совершающих вылазки… ну, тут вы сами разберётесь, — оценил я хищную рожу полковника. — Главное, на Скиталец не пытаться проникнуть. Авиацию бы их ещё уничтожить, заражают же, паразиты такие, — задумчиво протянул я.
— А мора точно не будет, господин святейший Инквизитор?
— Если не лезть на Скиталец и блокировать орков — точно. Ну и дождаться подмоги — они в варп разнесут булыжник с орбиты. Вам пока чиниться, — кивнул я капитану. — Вам, после освобождения людей, патрулировать, — уже полковнику. — Варп подери, они ещё и больные будут, не говоря о прочем, — закручинился я.
— Пленники? — уточнил капитан.
— Они самые. И воздухом не эвакуируешь, да и вообще десантные челноки варп поднимешь, пока там летала эти, — отметил я.
— На всё воля Абу Машира, — философски выдал полковник.
И тут я заметил, что капитан мнётся, как гимназистка в охотке. Хочет, но сказать не может, ёрзает и прочее.
— Капитан, если что-то хотите сказать — говорите, — словесно пнул я дядьку, поскольку пятидесятилетний бородатый дядька с сединой в роли гимназистки — явный моветон.
— На складах Стелла Пугнус… — продолжал мяться он, оценил наши взгляды и выдал. — Партия стационарных отражающих щитов. На складах. Имеется, — отрывисто вывалил он, вздохнул и продолжил. — Приданы были полку гвардии для усмирения бунта на океанической планете, так и остались.
