— Василий Иванович, да очнитесь вы уже…
Очередная пощечина, так что искры сыпятся из глаз. Вяленый язык с трудом шевелится, а губы складываются в трубочку, пытаясь выдавить звук.
— Хаву…
И снова звонкий удар — голова мотнулась в бок. Вижу прорезиненный край капсулы и красную ткань ложемента. Цепкие пальцы хватают за подбородок, и я вижу глаза молодой учительницы, некогда красивой миндалевидной формы, а теперь круглые от плескавшегося в них страха.
— Хава…
— Что? Не понимаю вас.
— Хаватит бить, — бормочу, с трудом выцеживая звуки.
Девушка отступает и бледное лицо исчезает из зоны видимости. Над головой знакомый потолок — панель, серого цвета в крапинку, создающая иллюзию природного камня. Длинные полоски ламп, торчащие соски пожарной сигнализации и никаких следов трупа, болтающегося на кишках.
Выдыхаю и все еще слабыми пальцами хватаюсь за края капсулы. Мышцы ватные, но силенок хватает, чтобы сесть и осмотреться. Мы не на Тихвинской восемнадцать, и не в адском кошмаре, а в старой доброй подсобке учебного класса. За темными окнами в свете фонарей гуляют тени деревьев. Стеллаж, заваленный компьютерными деталями, на прежнем месте, как и тарелка с апельсинами на столе. На покрытом пледом диване сидит госпожа Сарбаева. Девушка скрючилась и будто бы уменьшилась в размерах, уткнувшись лицом в ладони. Минуту назад была настоящей Валькирией: отхлестала за милую душу, так что щеки до сих полыхают огнем. И вот похоже, небесную воительницу отпустило, она вновь превратилась в обыкновенную учительницу. Стоп, а где Малой?
Пацан сидел тут же — в соседней капсуле, свесив ноги вниз. Волосы взъерошены, на раскрасневшемся лице проступили капельки пота. Поймав мой взгляд, он недоуменно пробормотал:
— Василий Иванович, что за фигня? Кровь, кишки, мертвая девушка?
Хотел бы я и сам это понять. У организма дурацкие ощущения, словно вырвали из объятий глубокого сна. Мышцы деревянные, картинка мира плывет, а голова только и мечтает о том, чтобы коснуться подушки.
Не дождавшись ответа, Синицын принялся выдвигать одну версию за другой: вот что значит молодой, растущий организм. Такого среди ночи разбуди, свежим огурчиком будет.
— … проекция сознания на виртуальную реальность. Помните, я предположил, что в игровой системе Маяка находится приемник, реагирующий на информационный поток квантов, исходящий из вашего мозга. Заброшенный бункер, песок, сожженная тачанка на перекресте — все это звенья одной цепи, картинки из вашего прошлого. И чем больше вы находитесь в игре, тем ярче становятся образы. Сознание сплетается с виртуальной реальностью, меняет и корректирует ее. Вы обратили внимание, что появились запахи? А персы? Ваш персонаж исчез, я видел не девчонку с саблей за спиной, а вас, Василий Иванович, в камуфляже песочного цвета. Морда натурально закопченная, словно только что из пожара выбрались и…
— Не было трупа.
Малой сбился и удивленно воззрился на меня.
— Тела, подвешенного на собственных кишках, не было… Всякого в жизни насмотреться успел, но такого… Это не картинка из моего прошлого.
— Может просто забыли?
— Нет, Малой, такого бы я точно не забыл.
Пацан смешно наморщил лоб и схватился пальцами за подбородок, всей своей позой демонстрируя фразу «надо подумать».
— Если предположить, что приемник не просто ретранслирует картинку, а преобразует ее, компилируя старые образы в новом формате. Допустим, раньше вы видели труп молодой девушки, жестоко убитой и распотрошенной. И этот образ настолько вас поразил, что игра…
— Не было никакой игры!
Мы оба вздрогнули, как по команде, и посмотрели на сорвавшуюся на крик Диану Ильязовну.
— Не было никакой игры, — повторила она куда тише, отняв ладони от лица: чуть опухшего, с покрасневшими белками глаз. Уставилась в пустоту перед собой и принялась говорить быстро-быстро, словно опасалась, что мы снова заснем, так и не дослушав ее речь до конца. — … перестали выходить на связь, когда вошли в автомастерскую. Я решила, что вы меня разыгрываете, специально игнорируете, поэтому не придумала ничего лучше, чем отключить питание. Дура, какая же я дура, существуют же правила технической безопасности, запрещающие аварийную остановку. Все ждала, когда выйдите, ругаться начнете. Минут пять прошло, может десять… не знаю, но в сердце кольнуло от плохого предчувствия. Дверь открыла, а вы лежите в капсулах словно мертвые. На слова не реагируете, на толчки, на шлепки, и пульс нитевидный, едва прощупывается. Я хотела уже к Зинаиде Петровне бежать, всех школьный врачей на ноги поднимать и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как не было игры, но мы же играли? — перебил Малой дурацким вопросом. Диана растерянно заморгала, обняла себя за плечи, пытаясь справиться с охватившей тело мелкой дрожью. Одной вселенной известно, что девушка успела пережить за эти минуты: аварийный выход, два трупа, «это я во всем виновата, я их убила».
— Питание отключили, но есть же аккумуляторы, рассчитанные на сорок минут полноценной игры? — продолжал никому не нужные рассуждения Малой. Задавал вопросы и тут же сам на них отвечал. — Ах да, выход же аварийный, с полной блокировкой всего имеющегося функционала. Но что же тогда получается: мы играли без сервака, без подключенных виртуальных шлемов? Разве такое возможно, чисто теоретически? Нет… Значит мы просто вырубились и заснули. Точно, дурацкое сновидение.
— И как ты себе это представляешь, Малой? Общий сон на двоих?
Парень растерянно уставился на меня, пытаясь найти логические нестыковки в выдвинутой теории.
— Подождите, Василий Иванович, а вы точно уверены, что мы видели одну и ту же картину: дверь под лестницей, лужа крови и девушка, распятая на кишках.
— А еще кто-то упал на задницу и потерял оружие. Не выполнил приказ и заработал увесистый пендаль. Достаточно фактов или дальше будем продолжать?
Синицыну хватило. Он задумался ровно на пару секунд, а потом затараторил с прежней скоростью:
— Допустим, нас отключили от игры, но мы продолжили находиться в некоем пространстве. В странном симбиозе из сна и виртуальной реальности. Тогда понятно, откуда взялись запахи и тактильные ощущения, ведь для сновидения это нормально. Если рассмотреть ситуацию с точки зрения общего информационного поля, то…
Хотел я по старой доброй традиции заткнуть пацана, но взглянув на красное от пота лицо, неожиданно произнес:
— Малой, включи-ка чайник, и заварку с мятой достань из шкафчика. Она на верхней полке в углу.
— А как же…
— Подождут великие теории, никуда не денутся. А вы, Диана Батьковна, доставайте из запасников малиновое варенье. Будем чаи гонять и не в меру расшалившиеся нервишки, успокаивать.
Глава 9 — Никита Синицын aka "Синица"
В наполненном тишиной классе, звучал голос учителя:
— … времена, когда информационная повестка дня формировала сознание общества. Наступила эпоха беспощадного постмодерна, с характерным для него отказом от привычных ценностей, от объективной реальности.
Армен Георгиевич оседлал любимого конька, и теперь заливался соловьем, рассуждая на интересную одному ему тему. А ведь у нас по планам занятия должна быть политическая обстановка в Латинской Америке.
— И даже сейчас, когда вам кажется, что все знаете или можете узнать, стоит лишь забить в поисковую строку необходимый запрос…, - Армен Георгиевич замер с таинственным видом. — Как думаете, что выдаст интернет?
Тишина воцарилась в классе. В качестве домашней работы был задан параграф двадцать третий, где было написано про Колумбию, про наркотрафик и ни строчки про эпоху постмодерна, а уж тем более, что там выдаст интернет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Павел, может ты что-нибудь скажешь по данному поводу?
А что Пашка мог сказать? Подавляющая часть контента, добываемого Бурмистровым из сети, была неприличного содержания. И уж точно не подлежала всеобщей огласки.
— Хорошо… Может тогда Синицын захочет помочь товарищу?
