Их руки соединились. Скотт, казалось, не мог дышать: воздух застревал в горле.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, высвободив руку.
— Я… пришел… — Это было все, что смог выговорить Скотт.
Он продолжал смотреть на нее, все еще не доверяя собственным глазам. Стыдливый румянец побежал по ее щекам. И, глубоко вздохнув, Скотт начал успокаиваться.
— Я… я… извините. Все дело в том, что я никогда… — Он беспомощно повел руками. — Никогда не видел таких… Это… — Скотт дернул головой. — Я не могу выразить словами…
— Я знаю, знаю, — торопливо вступила она, пристально посмотрев на него. — Когда… — Женщина запнулась и откашлялась. — Когда я увидела вас перед дверью, то не знала, что подумать. — Кларисса нервно засмеялась. — Думала, схожу с ума.
— Вы одна? — неожиданно спросил Скотт.
Она недоуменно взглянула на него и переспросила:
— Одна?
— Я имею в виду ваше… имя. Ну то, на двери, — уточнил он, не понимая, что задевает ее за живое.
Кларисса успокоилась, и лицо ее смягчилось. Она грустно улыбнулась и повела маленькими круглыми плечиками.
— А, это мой псевдоним. Всего лишь псевдоним.
— Понятно, — кивнул Скотт, в смятении силясь проглотить тяжелый сухой комок, застрявший в горле. Кончики пальцев пощипывало так, будто они отходили после обморожения. — Понятно, — повторил он.
И они все смотрели друг на друга, словно не могли поверить, что это происходит наяву.
— Полагаю, вы читали обо мне, — добавил Скотт.
— Да, — ответила она. — Сочувствую…
Не дав ей договорить, он мотнул головой.
— Это не важно. — Дрожь пробежала по его спине. — Так хорошо, что… — Скотт замер, глядя в ее мягкие глаза, и тихо-тихо пробормотал: — Так хорошо, что…
Его руки дрожали от подавляемого желания: хотелось протянуть их и коснуться ее.
— Так странно было увидеть эту… комнату… здесь, — говорил он, нервно пожимая плечами. — Я так привык к огромным вещам, что, когда увидел маленькие ступеньки, ведущие сюда, наверх…
— Я рада, что вы поднялись, — перебила Кларисса.
— И я тоже.
Она опустила взгляд, но тут же снова подняла его на Скотта, как будто боялась, что тот исчезнет.
— Я здесь абсолютно случайно, — объяснила Кларисса. — Обычно я не работаю вне сезона. Но владелец здешних аттракционов, мой старый приятель, оказался в затруднительном положении, и я… В общем, я рада, что все так получилось.
Они не отрываясь смотрели друг на друга.
— Постоянное одиночество, — сказал он.
— Да, — прервала она мягко, — может, и так.
Они опять помолчали. Кларисса беспомощно улыбалась.
— Если бы я остался дома… — снова начал Скотт, — то не встретил бы вас.
— Да, конечно.
Дрожь короткими волнами пробежала по его рукам.
— Кларисса.
— Да?
— У вас прелестное имя, — сказал Скотт, в то время как страсть, сотрясая его, пыталась вырваться наружу.
— Спасибо, Скотт.
Он прикусил губу.
— Кларисса, я хотел бы…
Она пристально смотрела на него. Потом без единого слова подошла, прижалась к нему щекой и замерла.
А Скотт обнял ее и прошептал:
— О Боже…
Кларисса всхлипнула и, неожиданно обхватив Скотта руками, прильнула к нему.
Безмолвно обнявшись, они стояли в тихой комнате, и по их прижатым друг к другу щекам бежали слезы.
— Милый, милый, милый, — ворковала она.
Скотт отклонился и заглянул в ее сверкающие глаза.
— Если б ты знала, — надрывно произнес он. — Если в ты…
— Но я знаю, — сказала Кларисса, проведя дрожащей рукой по его щеке.
— Да, конечно, ты знаешь.
Скотт целовал ее и чувствовал, как мягкие призывные губы становятся жесткими, страстными, требовательными. Он крепко прижимал ее к себе.
— О Господи, снова быть мужчиной, — шептал Скотт, — только бы снова быть мужчиной и обнимать тебя так.
— Да, обними меня крепче. Я так долго ждала этого.
Через несколько минут Кларисса увлекла его на кушетку, и они, улыбаясь, уселись там, тесно прижавшись друг к другу.
— Странно… — заметила она. — Ты кажешься мне таким близким, а ведь я никогда не видела тебя раньше.
— Это потому, что мы похожи, — отвечал он, — потому, что мы одинаково жалки в этой жизни.
— Жалки?
Скотт оторвал взгляд от своих ботинок.
— Мои ноги касаются пола, — изумленно сказал Скотт и меланхолично улыбнулся. — Такой пустяк, но ведь впервые за все это время мои ноги касаются пола, когда я сижу. Знаешь, — Скотт нервно сжал ее руки. — Да, ты должна знать.
— Ты сказал, что мы жалки? — переспросила Кларисса.
Он посмотрел на ее озабоченное лицо и спросил:
— А разве не жалки? Разве мы не сама жалость?
— Я так не думаю. — Страдание мелькнуло в ее глазах. — Никогда не считала себя достойной жалости.
— О, извини, сожалею. Я не хотел. — Лицо Скотта выражало раскаяние. — Просто я стал таким желчным Я один, Кларисса. Всегда один. С некоторых пор абсолютно одинок. — Скотт бессознательно погладил ее по руке. — Вот почему я чувствую такую тягу к тебе. Вот почему я…
— Скотт!
Они еще теснее, чем прежде, прижались друг к другу, и Скотт почувствовал, как ее сердце, словно маленький кулачок, стучится в его грудь.
— Да, ты одинок. Так одинок. Я знала других похожих на меня — похожих на нас. И даже была замужем. — Ее голос, затихая, переходил в шепот. — У меня должен был быть ребенок.
— О, я…
— Нет, нет, не говори ничего, — умоляла Кларисса. — Но мне легче: я была такой всю свою жизнь, и у меня было время, чтобы привыкнуть.
Скотт удержал рвущийся наружу крик и сказал то, что не мог не сказать:
— Когда-нибудь даже ты станешь для меня гигантом.
— Милый! — Она прижимала голову Скотта к своей груди, вороша ему волосы. — Как страшно смотреть на свою жену и ребенка и видеть, как с каждым днем они становятся все больше и отдаляются.
Запах, исходивший от ее тела, был чист и сладок. Скотт впивал ее аромат, стараясь забыть обо всем, кроме нее, и слушал ее чарующий голос, наслаждаясь каждой секундой.
— Как ты сюда попал? — спросила Кларисса.
Скотт рассказал.
— Понятно. А жена не испугается за тебя?
— Не гони меня, — прошептал он.
Как бы оберегая, она прижала его еще крепче к своей упругой груди.
— Нет, нет, нет. Оставайся столько, сколько. — Кларисса умолкла.
Скотт услышал, как она опять нервно сглотнула.
— Тебя что-то тревожит? — спросил он.
Она с минуту колебалась, потом ответила.
— Знаешь, мне надо еще раз выступить, — ответила она, тихонько отстранилась и посмотрела на часы. — Всего десять минут.
— Нет! — Он отчаянно прижался к ней.
Ее дыхание стало отрывистым.
— Если бы ты мог задержаться у меня еще хоть чуть-чуть, самую капельку.
Скотт не знал, что сказать. Он выпрямился, посмотрел на ее напряженное лицо и тяжело вздохнул:
— Я не могу. Она будет ждать. Она будет… — Его руки нервно терлись о колени и наконец замерли. — Бессмысленно, — добавил он.
Кларисса наклонилась и, прижав ладони к его щекам, поцеловала Скотта в губы.
Его дрожащие руки побежали по ее плечам, спине, пальцы мягко перебирали шелк халата.
Она обняла его за шею.
— Она что, так испугается, если… — начала было Кларисса, но запнулась и поцеловала его в щеку.
Скотт все еще не мог ответить. Она отстранилась, а он посмотрел на ее залитое румянцем лицо.
Кларисса избегала встретиться с ним взглядом.
— Ты не должен, прошу тебя, ты не должен думать, что я просто непристойная женщина. Я всегда была порядочной. Я только… — Пальцы нервно побежали, плавно скользя, по складкам шелкового халата. — Я только чувствую, как ты говорил, сильную тягу к тебе. В конце концов, этого не было бы, если бы мы были как все. Но мы — нас только двое таких, и в тысяче миль вокруг нам не найти себе подобных. Понимаешь, все не так, как…
Услышав топот тяжелых ботинок по ступенькам фургона и стук в дверь, Кларисса замолчала.
Низкий голос произнес:
— Десять минут, Клэр.
Кларисса не успела ответить, потому что говоривший тут же ушел. А она только молча смотрела на дверь, и тело ее сотрясала дрожь.
— Да, твоя жена будет испугана, — после паузы сказала она, поворачиваясь лицом к Скотту.
Его руки вдруг сжались на ее руках, а лицо стало жестким.
— Я собираюсь все рассказать ей. Я не хочу оставлять тебя. Не желаю.
Кларисса бросилась к нему. Ее горячее дыхание жгло ему щеку.
— Да, расскажи! Расскажи все. Я не хочу, чтобы ей было больно, не хочу, чтобы она испугалась, но расскажи ей. Пусть знает, как нам хорошо. Она не сможет ответить «нет».
Она отстранилась и поднялась, тяжело дыша. Дрожащие пальцы потянулись к пуговицам халата, расстегнули их, и халат, шурша, соскользнул вниз, обнажив плечи цвета слоновой кости. Тело Клариссы, окутанное тонким светлым бельем, казалось особенно изящным.
