Примечательно сохранившееся в Отделе рукописей Российской Государственной библиотеки письмо первого Предстоятеля после восстановления автокефалии Болгарской Православной Церкви Блаженнейшего Экзарха Анфима к деятелю Московского Славянского Комитета Нилу Александровичу Попову. Письмо это интересно для нас потому, что является свидетельством непрекращающихся связей Экзарха с Русской Православной Церковью, с русскими людьми даже в дни напряженнейших отношений болгар с греками. Блаженнейший Анфим писал:
«Милостивейший Сударь!
Месяц тому назад приехал в Москву иеродиакон Вениамин Плачуковский, чтобы поступить в тамошнюю Духовную Академию. На днях получил письмо от него, в котором пишет, что для того чтобы поступить в оную Академию, он нуждается в содействии Московского Благотворительного Славянского Комитета. Посему, рекомендуя его Вашему Высокопреподобию как хорошо известного мне и дающего большие надежды пашей Церкви и народу, я прошу Вас попросить от моей стороны Московский Благотворительный Славянский Комитет оказать ему нужное содействие к тому, чтобы мог он поступить в Московскую Духовную Академию и окончить свое образование в ней.
Имея полную надежду, что Ваше Высокоблагородие, равно и Московский Благотворительный Славянский Комитет, окажете нужное содействие иеродиакону Вениамину Плачуковскому, чем сделаете большую услугу нашей Церкви и народу, нуждающимся в людях образованных, особенно духовного академического образования, призываю Божию благодать на Вас и остаюсь во Христе молитствователем Вашего Высокоблагородия
Анфим, Экзарх Болгарский.
27 сентября 1873 г., Константинополь»[93].
Святейший Синод в своем ответе от 2 марта 1878 г. на протест, разосланный всем Православным Церквам Константинопольской Патриархией, хотя и осудил способ разрешения церковных вопросов правительственными указами без согласия на то церковных властей, но весьма благожелательно отнесся к законным требованиям болгар, почему и одобрил содержание фирмана.
Русский посол в Константинополе граф Н. П. Игнатьев (1864 — 1877) принимал живейшее участие в том, чтобы вопрос был решен в пользу Болгарской Церкви[94].
Что именно симпатии русского народа были на стороне законных стремлений болгар, красноречиво свидетельствует письмо из Константинополя в Москву Федора Стоянова–Бурмова, болгарского государственного деятеля и публициста. «В греко–болгарских делах, — писал он 3 июня 1874 г., — большой застой после увольнения Рашид–паши и назначения министром иностранных дел Аарифи–паши. Последний расположен, по–видимому, в пользу греков. Верховный визирь тоже желал бы сделать что-либо во вред болгарам. Болгары говорят, что если Экзархат ныне держится, то это благодаря страху, внушаемому туркам Россией»[95].
Мнение русской общественности в отношении рассматриваемого поступка Константинополя хорошо выразил Иван Сергеевич Аксаков. «Если болгары, — говорил он, — в учреждении Экзархата погрешили против буквы канонов, то греки, со своей стороны, погрешили против самого духа канонического учения, т. е. против духа христианской любви и правды. Константинопольская Церковь… должна была, конечно, и в этом споре с болгарами… явить истинно христианскую мудрость… и не давать мертвящей букве торжествовать над животворящим духом. В том, в чем обвиняет Константинопольский Собор болгар (в филетизме, т. е. во внесении племенного пристрастия в идею Церкви), провинился прежде всего сам Константинопольский Патриархат»[96]. «В отношении русской государственной и церковной власти, а также русского общественного мнения к этому важному вопросу, — как бы подытоживая, свидетельствует проф. А. Флоровский, — проявляется общее понимание болгарской народной проблемы, общая оценка перспектив болгарского культурного и национального развития, поскольку церковное освобождение Болгарии было важным этапом на пути к освобождению политическому»[97]. И действительно, вскоре после восстановления церковной независимости в 1876 г. вспыхнуло крупное Апрельское восстание за политическую независимость Болгарии[98].
Восстание это было жестоко подавлено. Но оно не прошло и не могло пройти бесследно. «Неудача Апрельского восстания, — говорит современный историк болгарского возрождения Жак Натан, — не остановила борьбы народа за освобождение. Она подготовила условия к вмешательству великого братского русского народа»[99]. «Я уже достиг своей цели! — воскликнул в последние дни восстания один из его, вождей Георгий Бенковский. — Сердцу деспота нанесена такая рана, что не зажить ей во веки веков! Теперь дело за Россией!»[100]. Именно к России болгары обратили свой полный надежды взор, свое усердное моление. «Братья! — взывали деятели Болгарского центрального благотворительного общества в Бухаресте к русскому народу. — Мучения, претерпеваемые болгарами на Балканском полуострове, так велики, что нет возможности их описать. Как Русь некогда опустошали монголы, так, и даже несравненно больше, опустошают нашу страну турки и башибузуки… Братья наши! Вы никогда не оставляли бедствующих и угнетенных южных славян и всегда спешили подать им руку помощи, руку спасения. Теперь настало время, быть может, в последний раз помочь младшим братьям вашим — болгарам, обедневшим до крайности от турецких грабежей, пожаров и немилосердных опустошений. Болгарский народ восстал и борется отчаянно, но в то же время, когда бойцы дерутся, раненые остаются без помощи, и бедные семейства умирают с голоду и балканского холода. Они ждут помощи… Нужны средства, нужна подпора… Услышьте, братья, голос беззащитного, забытого народа и помогите ему воскреснуть и обмыть воспаленные раны в его душе и теле. Помогите нам — кто как может и чем может»[101]. «Если когда нужна была помощь России для несчастных болгар, то она теперь крайне необходима, — писал 15 мая 1876 г. из Константинополя в Москву Федор Стоянов–Бурмов. — Человеколюбие, честь покровительницы и матери славян, интересы славянства — все взывает о немедленной и энергичной помощи. Пособите ради Бога, ради единоверия и единоплеменности, ради обыкновенного, наконец, человеколюбия… Несчастное население взывает к своим единоверцам и единоплеменникам… о возможно скором приостановлении окончательного избиения, в чем сомневаться невозможно… Сделайте что можете в пользу погибающего населения, только возможно скорее. Взывайте, просите и умоляйте, хотя бы только для того, чтобы исполнить долг»[102]. «Во имя Бога, во имя Спасителя и Честного Креста, мы, угнетенные, — снова и снова взывали болгары к русским людям, — умоляем вас, единоплеменные братья, протянуть нам руку помощи. Никто из других христиан не поймет наших страданий, не разделит нашего горя, как вы, единоплеменные и православные! На вас наша надежда!»[103].
Смелым защитником своего народа и решительным выразителем его интересов выступил в эти суровые дни и Блаженнейший Экзарх Болгарской Православной Церкви Анфим. Он не только решительно отказался поставить свою подпись под предложенной ему великим визирем декларацией от имени болгарского народа, — о чем уже говорилось выше, — но и обратился к Первоиерарху Русской Православной Церкви Митрополиту Новгородскому и Санкт–Петербургскому Исидору с письмом, в котором умолял Митрополита оказать помощь страдающим. «Если Его Величество император Всероссийский, — писал Экзарх, — не обратит внимания на положение болгар, не защитит их теперь, то лучше пусть вычеркнет их из списка славян и православных, потому что отчаяние овладело всеми»[104]. В заключение Экзарх просил прочитать это письмо императору.
Подобными печальниками о православном болгарском народе явились и прочие священнослужители Болгарской Церкви.
Русская Православная Церковь, как и весь русский народ, сердечно откликнулась на стоны терзаемых. «Ужели мы останемся глухи к их воплям? — спрашивала на страницах журнала «Православное Обозрение» русская церковная общественность в ответ на «моление болгар о помощи». — Посылали же мы наши лепты пострадавшим в Боснии и Герцеговине. Откажем ли в христианском подаянии жертвам гнуснейшего варварства в несчастной Болгарии»[105]. —Дело болгар стало делом русских людей, русской церковной общественности.
Вскоре после Апрельского восстания болгар (в июле) редакция «Церковного Вестника» — официального органа Святейшего Всероссийского Синода и состоящих при нем центральных учреждений — с благословения Первоиерарха Русской Православной Церкви Митрополита Новгородского и Санкт–Петербургского Исидора поместила на страницах журнала обращение к православному русскому духовенству. В обращении говорилось: «Архипастыри и пастыри Русской Церкви! Станьте опять (как недавно это было проявлено к боснийцам и герцеговинцам. — К. С.) руководителями всероссийско–христианского благотворительного порыва: собственным примером и словом зажгите и поддержите святой огонь любви к народам, родным нам по крови и вере, на огромных пространствах России. Вы ближе к народу, и ваши живые голоса услышаны будут… Организуйте это дело сообразно с местными условиями и высылайте собранные пожертвования на имя редакции «Церковного Вестника»… Поспешите помощью несчастным!»[106].
