В черном, как полночь, костюме, с зачесанными назад светлыми волосами и веселым взглядом васильковых глаз, бегающим по лицам выпускников Роли Хай, Джейкоб Уивинг входит в спортивный зал. А под руку с ним, одетая в расшитое блестками золотое платье с глубоким вырезом, идет Кейси гребаная Уинтерс.
Глава 39.
— Это все не по-настоящему. Это ведь не по-настоящему, да? Мне все это мерещится. — Пронзительный вопрос Холлидей повторяет бегущие мысли, громко кричащие в моей голове.
«Это все не по-настоящему. Это никак не может происходить на самом деле. Этого просто не может быть».
Но Джейк и Кейси выглядят более чем реальными, когда направляются в толпу. Они выглядят как королевские особы, и пришли, чтобы потребовать свои короны выпускного вечера.
— В последний раз, когда я видел эту суку, она подстрелила меня, — рычит Алекс себе под нос. Его рука движется к тому месту, где под одеждой пуля из пистолета Леона Уикмена пробила его кожу и была чертовски близка к тому, чтобы лишить его жизни. — Какого хрена она сюда вернулась? И почему он был настолько глуп, чтобы думать, что ему будут рады?
Музыка продолжает играть. Люди продолжают танцевать. Разговоры, приглушенные и запутанные, продолжаются, хотя два самых известных бывших студента Роли Хай только что вошли в здание, как будто они имеют полное право здесь находиться.
— Мне надо идти, — хрипло выдыхаю я. — Я должна выбраться отсюда. Сейчас.
Одно дело быть здесь, в этом месте, где мне чуть не сломали шею, чтобы отпраздновать выпускной бал с моими друзьями. Но я не могу позволить Джейку быть здесь и в то же время держать себя в руках. У меня вот-вот начнется приступ паники. Джейк положил эти бюллетени в мой шкафчик. Джейк, с помощью Кейси. Это воняет ее брендом зла.
Алекс берет меня за руку.
— Ладно, все в порядке. Давай. Я отвезу тебя домой. — Он идет впереди, пробираясь сквозь толпу, давая Джейку и Кейси широкий проход. Я ковыляю за ним, мои ноги онемели и не реагируют. Как Карен могла впустить их обоих? Она такая тихая и застенчивая, но мисс Гилкрест — приверженка правил. Она не позволит двум ученикам, не являющимся студентами Роли, присутствовать на таком школьном мероприятии, как это. Даже если они и были записаны сюда раньше. Нет, если только... Дархауэр прямо не сказал ей, что им разрешено войти.
Что-то горячее и противное бурлит у меня в животе.
Боже, папа был прав. Тогда, в кабинете Дархауэра, он напомнил парню его речь, которую тот произнес перед нами в этом самом спортзале. После перестрелки он пообещал нам, что будет работать лучше. Он поклялся, что никогда больше не будет таким самодовольным, и что наша безопасность будет для него приоритетом номер один. Как быстро эти обещания вылетели в окно. Ему потребовалась всего пара недель, чтобы аккуратно упасть обратно в задний карман семьи Уивинг. Отец Джейкоба все еще манипулирует им, дергая за ниточки прямо из-за тюремной решетки. Он, должно быть, платит директору школы Роли чертовски много денег, чтобы заставить его подписаться на что-то вроде этого.
Внезапно маленькое, вездесущее, мерцающее пламя гнева, которое горело в сердцевине моей души в течение последнего года, вспыхивает и ревет к жизни, становясь адским пеклом.
Это неправильно.
Хватит, черт возьми.
Появление Джейкоба на выпускном балу с Кейси, может быть, и самое маленькое из его проступков, но именно эта соломинка, в конце концов, ломает спину верблюду.
Если я сейчас убегу и покину школу, он победит. Он получает именно то, что хочет, а меня бесит, если Джейкоб выигрывает, когда то, что ему действительно нужно — это быть наказанным.
— Алекс? Алекс, подожди.
Алекс останавливается передо мной и оглядывается через плечо. Сначала он проверяет, все ли со мной в порядке, а затем заглядывает поверх голов других студентов, ища и находя Джейка и мою бывшую лучшую подругу. Он — грозовой фронт, готовый прорваться и обрушиться на людей, причинивших мне боль. Мрачное предчувствие в его глазах заставляет даже меня отпрянуть от него. Одно мое слово, и он обрушит ад на этих людей. Он заставит их страдать, заставит их молить о пощаде, и не остановится, пока я не решу, что он сделал достаточно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но он слишком часто сражался за меня в моих битвах. Черт побери, самое время мне побороться с ними за себя.
— Я передумала. Мы должны остаться. Меня тошнит от того, что этот ублюдок добивается своего, каждый раз, когда он начинает действовать. Мы просто не будем обращать на него внимания.
Алекс бросает на меня взгляд, который показывает, что он думает, что я сошла с ума.
— Сильвер…
— Серьезно. Все будет хорошо. Мы позволим ему приковывать внимание и делать свое дело. А Кейси может распушить свои перышки и прихорашиваться сколько угодно. Самое лучшее, что мы можем сделать — это стоять на своем и хорошо проводить время, несмотря ни на что.
— Хорошо проводить время? Когда он дышит тебе в затылок? Ты уверена? — Вполне понятно, что Алекс сомневается. Если бы я была им, я бы сильно сомневалась. Но я уже приняла решение. Я больше ни перед кем не буду пасовать и прятаться, в том числе и перед парнем, который меня изнасиловал.
Я родилась в этом городе. Я имею такое же право, как и все остальные, быть здесь сегодня вечером, и если мне придется терпеть завуалированные угрозы моей жизни и убедиться, что у меня есть глаза на затылке, то так тому и быть. Я буду наслаждаться выпускным балом, даже если это будет последнее, что я сделаю.
— Да, конечно, — говорю я ему.
Противоречивое выражение лица Алекса сменяется решимостью.
— Тогда ладно. Миссия: наслаждаться выпускным балом. Просто держи меня подальше от этого ублюдка, а то я в конце концов выбью ему пару коренных зубов, да?
— Хорошо.
Алекс остается верен своему слову и отказывается танцевать, но, к счастью для меня, мой старый партнер по танцам здесь. Кейси никогда не танцевала так много, как расхаживала с важным видом, встряхивая волосами и время от времени выпячивая бедро. Зен умела танцевать, но всегда предпочитала подражать нашему верховному лидеру. Впрочем, я всегда могла рассчитывать на то, что Холлидей выйдет на танцпол вместе со мной. На вечеринках она двигалась с дикой самозабвенностью, вскидывая руки в воздух и подпрыгивая на подушечках ног, делая дрянные движения, когда чувствовала в этом необходимость, не заботясь о том, как она выглядит или что думают другие. Она заботилась только о том, как приятно двигать свое тело в такт музыке, что заставляло ее улыбаться от уха до уха, и поэтому она всегда позволяла себе расслабиться.
Сегодняшний вечер не исключение. Хэл кричит, когда мы прыгаем и смеемся вместе, танцуя в центре танцпола. Ее черное, необычайно облегающее платье длиной до пола немного стесняет и мешает ей выполнять некоторые из её фирменных движений, но она ни в малейшей степени не позволяет этому остановить ее.
Через некоторое время я перестаю думать о Джейке и Кейси и просто... танцую. Это кажется невероятным. Светлые волосы Холлидей развеваются вокруг нее, когда она крутится, и она выглядит так, будто вот-вот вспорхнёт от чистого счастья, когда мы врезаемся друг в друга, смеясь во всю глотку.
Я так рада, что впустила ее обратно. Все уже никогда не будет точно так же, как раньше, но сейчас, прямо здесь, это мгновение радости, и я скучаю по тому, чтобы разделить мгновения радости с Хэл. Раньше они были у нас каждый день.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Боже, неужели они могут быть еще более очевидными, — говорит она, когда песня обрывается.
Она смотрит в сторону парней, которые стоят, прислонившись спиной к ближайшей к нам стене, и смотрят на нас с лихорадочной энергией в глазах. Между ними не происходит разговора. И Алекс, и Зандер пристально смотрят на нас, как будто мы единственные девушки в комнате.
Я смеюсь, когда Алекс вопросительно поднимает бровь. Я знаю, что означает эта бровь. Он хочет видеть меня голой в темной комнате, с его зубами, впивающимися в мою кожу. Непристойный извращенец.
