– Он был огорчен и раздосадован, – вдруг сказала Эми, обращаясь к чете Хайд.
Ее слова произвели странное впечатление, поскольку воспринимались как продолжение разговора, хотя обед, за которым они были произнесены, проходил в полной тишине. Уильям Хайд вопросительно поглядел на жену. Уже не в первый раз Эми пыталась доказать своим хозяевам, что тогда, возле фермерского дома, между супругами Дадли произошло лишь мелкое недоразумение, а так они вполне крепкая и счастливая пара. Однако со стороны это воспринималось лишь как попытка Эми убедить в этом саму себя.
– Какую же глупость я совершила! – сокрушалась она. – Представляете, из-за меня у сэра Роберта сложилось впечатление, что дом вполне пригоден для жилья и туда можно вселяться хоть этим летом. А тут еще срочный вызов ко двору. Мы с ним даже поговорить толком не успели. Не могу себе простить, что так огорчила мужа.
– Да, – соглашалась с нею ее верная подруга Лиззи Оддингселл.
– Я совсем не так поняла сэра Роберта, – продолжала Эми, сопровождая эти слова неестественным смехом. – Наверное, я кажусь вам непроходимой дурой. Возможно, так оно и есть. Подыскивая дом, я вспоминала наши прежние мечты, когда мы только-только поженились, и думала, что Роберту и сейчас хочется того же. Боже, какая глупость! Ведь тогда мы сами еще были почти детьми. Я искала скромный домик с густыми лугами вокруг. Конечно, ему теперь нужно совсем другое.
– Ты собираешься найти жилье попросторнее? – с любопытством спросила Алиса Хайд.
Лиззи подняла голову от тарелки и выразительно посмотрела на свою невестку.
– Обязательно, – простодушно ответила Эми. – Наши замыслы остались неизменными. Я неправильно поняла желания моего господина, и это целиком моя вина. Зато теперь я точно представляю, что нужно искать. Ему требуется громадный дом, который стоит среди красивого парка. Чтобы там было хозяйство, снабжающее нас и гостей всем необходимым. Скорее всего, теперь я буду искать не особняк, а место под новое строительство. Я найду добросовестных мастеров и стану неотлучно следить за всеми работами.
– Представляю, сколько хлопот у тебя появится, – учтиво улыбнулся Уильям Хайд.
– Я исполню свой долг так, как и положено заботливой жене, – без тени улыбки ответила Эми. – К этому меня призвал Господь, и теперь я не посрамлю своего супруга.
Елизавета и Дадли завтракали в ее покоях, сидя напротив друг друга за столом, накрытым на двоих. После памятного события в Молочном домике их совместные завтраки стали регулярными. В отношениях Роберта и Елизаветы что-то изменилось. Все это видели, но никто не мог понять, что именно стало иным. Даже Елизавета этого не представляла. Нельзя сказать, чтобы в ней взыграла страсть к Дадли. Она хотела его и раньше, да и других мужчин тоже, однако привыкла властной рукой подавлять свои желания. История с угрожающим незнакомцем в коричневом камзоле выглядела вполне пристойной и правдоподобной. Да, у нее прекрасная стража, храбрые лейб-гвардейцы. Наверняка даже среди ее фрейлин есть такие, которые служат Сесилу. Но в минуту опасности она бросилась к Дадли, единственному человеку, которому доверяла.
Потом королева плакала, как испуганный ребенок, а Роберт утешал ее на правах друга детства. Об этом Елизавета не рассказывала никому. Они с Дадли избегали говорить о событиях того дня. Елизавета запретила себе даже думать об этом, но все же понимала: что-то изменилось. Она раскрылась перед Робертом и показала ему, что он – ее единственный друг.
Завтраки в покоях королевы отнюдь не были уединенными. Двое слуг подавали блюда и уносили пустые тарелки, третий стоял позади стула королевы и следил, чтобы бокалы сотрапезников не оставались пустыми. У окна тесным кружком сидели четыре фрейлины. Слух Роберта и Елизаветы услаждало трио музыкантов и певчий из часовни королевы, исполнявший любовные песни. Дадли пришлось погасить свое желание, досаду и гнев, когда он увидел, какую стену между ним и собой возвела его любимая королева. Опять стена!
За столом Роберт непринужденно болтал с Елизаветой, ухитряясь и здесь создавать некоторую обстановку интимности. Все это должно было показывать, что его прежние чувства ничуть не утихли и ждут подходящего момента, чтобы излиться наружу. Елизавета оправилась от испуга, вновь стала уверенной и величественной. Она наслаждалась тем волнением, что возникало в теле от каждого прикосновения Роберта, улыбалась, смеялась, кокетничала с ним, похлопывала по руке, дергала за рукава, как бы ненароком прижималась под столом ножкой к его ноге, но никогда не намекала, что может приказать всем удалиться и они останутся одни.
Желание, снедавшее Роберта, не мешало ему с аппетитом завтракать. Окончив трапезу, он изящно вытер рот салфеткой. Слуга тут же омыл ему пальцы и досуха вытер их полотенцем.
– Благодарю за великолепный завтрак, ваше величество. К сожалению, мне пора.
– Ты уходишь так рано? – с нескрываемым удивлением спросила Елизавета.
– Как вы помните, вскоре состоится грандиозный рыцарский турнир в вашу честь. Чтобы не ударить в грязь лицом, я должен регулярно упражняться. Вряд ли вам будет приятно, если меня в первом же поединке сбросят с лошади.
– Но упражнения могли бы подождать. Я думала, ты посидишь со мною весь остаток утра.
– Как прикажете, – ответил Роберт и послушно остановился.
Елизавета нахмурилась и заявила:
– Если так, то с моей стороны было бы невежливо удерживать тебя, сэр Роберт, от свидания с твоей лошадью.
Тот взял ее руку в свою и склонил голову.
– В Молочном домике ты не торопился расстаться со мною, – тихонько сказала она.
– Там ты хотела меня так, как женщина жаждет мужчину. Но то состояние ушло, и сейчас ты держишься со мной как с одним из своих придворных, – торопливо прошептал Роберт, зная, что каждое его слово ядовитой змейкой впивается ей в душу. – Что ж, королева вольна завтракать с любым придворным. Даже в ее покоях. Если тебе хочется таких отношений со мной, я подчинюсь и им. Я же на службе у вашего величества. Всегда.
Этот разговор был похож на шахматную партию.
Елизавета наморщила лоб, словно раздумывала над ответным ходом, и сказала:
– Но я всегда буду королевой, а ты – моим придворным.
– Мне следовало бы удовлетвориться своей участью. Но… – Он склонился к ее уху и прошептал так, чтобы слышала только она: – Но мне, Елизавета, нужно гораздо больше.
От него исходил запах чистого мужского тела. Он чувствовал ее дрожащую руку. Елизавета превозмогла себя, вернулась за стол и позволила Роберту уйти. Он знал, каких сил ей это стоило. Другие женщины были готовы пожертвовать чем угодно, только бы чувствовать его прикосновение.
