— СЯО, «Свидетели Явления Ошибки». Угадай с одного раза, где она появилась?
— Черт! То-то ты мне рассказываешь про запускание уток! Не дал пропасть хохме?
— Не дал. Хотя должен признаться, не все члены организации знают истинные мотивы.
— Понимаю. Под видом секты ты создал сеть для распространения дезы. Обычные боты-верификаторы сопоставляют сообщения с учетом «веса достоверности» источника и прочих эвристик. Если противопоставить им даже небольшую, но правильно распределенную сеть дезинформации, можно обходить верификаторы…
— И не только их. Сам я в этом не очень рублю на техническом уровне, но молодежь помогла. Полтора года назад мы решили построить модель инфо-поля, чтоб тестировать на ней свои игры с новостями. Модель вышла простенькая, но факторов в ней учитывалось достаточно. Скажем, корпоративная война новостных ботов, когда они втихаря убивают друг друга на компах пользователей, причем победитель первое время маскируется под убитую программу, чтоб пользователи не дергались. Или «обратная география», при которой диссидентские ресурсы каждой страны располагаются в сетях других стран. Плюс разные глушилки, фильтровалки. Плюс иерархия, по которой новость в процессе автоматической обработки поднимается от сырья из агентств до шутера в дайджесте. В общем, возникает такой Солярис с очень неожиданными свойствами. В частности, есть огромные, но почти не пересекающиеся новостные бассейны, где можно создать себе две разные биографии, и этого никто не заметит. Или вот помереть можно с большим понтом…
— О-о, да ты все тот же жук! И как я раньше не допер, что это шуточки в твоем стиле! Помню-помню, как у тебя на конференции в Праге собственные визитки кончились, зато был полный карман чужих и полная голова алкоголя. Ты и стал раздавать чужие, каждый раз представляясь по-новому. Многие ведь потом так и не поняли, из-за чего такая неразбириха случилась! А чего ты у меня спросить хотел?
— Кто тебе выпивку приносит, когда ты свистишь?
— Кулер.
— В смысле… сам холодильник? Круто!
— Да ничего особенного… Хотя я на всякий случай запатентовал. — В голосе Чарли звучала скромная гордость школьника, который вовсе не собирался сообщать всему миру, что перевел через улицу слепую старушку. — Ты только представь, Вик! За последние тридцать лет понастроены вагоны всякого умного железа, без которого вполне можно обойтись! По Марсу бегают полчища титановых муравьев с видеокамерами, по Даунинг Стрит ездят кибкэбы и почти не сталкиваются, по квартирам ползают подключенные к Сети пылесосы и незаметно трахают нам мозги… А такую простую и нужную вещь, как холодильничек, который бухло на свист приносит, пришлось самому паять на коленке! И это они называют прогрессом!
— Ага, стало быть, ты тоже не очень-то веришь в идеальные человеко-машинные системы.
— Если бы верил, файл с обратимым диоксидом не лежал бы сейчас в твоем почтовом ящике. Густых тебе кактусов, старый жук.
— Тебе того же. И привет королеве.
Клетка 25. МОСТ
До начала трансляции оставалось чуть больше десяти минут. Я набрал адрес Сергея.
— Ешкин код! — закричал на том конце Жиган. — Ну наконец-то, док! Я уж собирался рвать клавы. Вы опять забыли, как на спутник нацеливаться?
— Нет, я со смертью в шашки играл. Со спутником облом, сел на оптику.
— Может, так и лучше, с этой погодой… Хотя засекут раньше.
— А ты не мог бы как-то притормозить тех, кто поедет меня доставать с этого чердака? Помнишь, как вы с Саидом мосты разводили…
— Бросьте, док, то ж было для прикола! Зачем нам мосты? В наши дни достаточно перекрыть связь, они без нее как без рук.
Пара щелчков по клавишам — и через миг из динамика зазвучал еще один голос, тихий и неразборчивый. Зато я хорошо слышал реплики Жигана:
— Слава Багу, брат Радист. Да, как раз по поводу этого. Преподобный Тук согласился. Да, брат, великая честь! Но ты ведь знаешь, для посвящения требуется пройти испытание. Не уверен, не уверен… По мне, так довольно сложное. У нашего аптекаря развелось много муравьев, сможешь их потравить? Ага, точно. Нет, брат, не надо во всем доме! Мы не хотим беспокоить соседей. Да Баг с тобой, пускай! Нам всего на пару часов, день рожденья отметить, потом все разойдутся. От Васи, так быстро?… Ну тогда и их тоже, конечно. Тут уж ты сам смотри, что бодает…
Второй голос смолк. Жиган снова обратился ко мне.
— Все, док, мосты взяты. Сейчас ваш Аптекарский, а то и всю Петроградскую вместе с Васильевским накроют глушилкой. Муравей без связи — просто червяк. Даже если вас засекут, будут еще час выяснять, где ближайшая машина с работающей рацией, чтоб ее за вами послать. Так что делаем как обычно: вы гоните все ко мне, а уж через мои аляски пойдет на джапский лунный гейт и на «лучников»… Постойте, а чего я Робина не вижу? Проблемы с запуском?
— Нет, Сергей, все нормально. Я не буду сегодня куклу запускать, сам пойду.
— Понял. Мама снимает боты. Ну, если все равно последний раз, так и ладно. Только не задерживайтесь. Ровно в семь начинаем, и не больше получаса. Удачи вам, семь килей под футом!
— И тебе того же коня.
Я набросал маленький командный файл и вывел его иконку в правый верхний угол экрана. Второе оказалось сложнее: я давно не пользовался «тачкой» своего лаптопа для манипуляций с графическими элементами, и потому картинка какое-то время неуверенно скакала зигзагами по дисплею, пока я водил пальцем по сенсорной панельке. Наконец иконка оказалась в нужном углу. При нажатии на нее все, что делается на этом компе, будет передаваться к Жигану. А дальше Сеть сама сделает свое дело.
Осталось запустить диоксид, который прислал Чарли. И продержаться десять минут. Вернее, до того момента… Об этом моменте я старался не думать. Все равно я не знаю, что это такое. Только помнить: в этот момент надо остановиться, просто щелкнуть по клаве.
Открывшееся окно программы Чарли заняло почти весь экран. Оно было черным, только в самом центре горел маленький белый кружок, а в левом нижнем углу — кнопка «Start». Я подвел к ней курсор и дважды легонько стукнул подушечкой пальца по прямоугольнику «тачки». Словно постучался в дверь неведомого кукольного мира.
Кружок начал наполняться цветом и медленно расти.
На самом деле процесс шел быстро: у экрана довольно высокое разрешение, и увеличение радиуса мандалы лишь на миллиметр означало появление многих тысяч новых разноцветных точек. Узор напоминал воронку воды в раковине, только здесь картинка была неестественно правильной. Каждый ее элемент бесконечно повторялся внутри себя в уменьшенных копиях, можно было различить отдельные квадратики, симметричные прямоугольные зигзаги, ступеньки, аккуратно расставленные многоэтажные дома…
Я почувствовал, что меня затягивает. Голова закружилась, как на карусели. Нужно срочно сделать что-нибудь, что помешало бы необратимому падению в этот раскручивающийся фрактал… Помешать падению…
«Нужно просто не смотреть вниз», — говорит кто-то.
«А ты подерись с мостом», — говорит Франческо и плюет вниз.
И вслед за летящим в темноту плевком тонкая нитка памяти вытягивает все остальное. Нитка утолщается, твердеет, обрастает парапетами и фонарями.
Мост. Тот самый мост.
Это случилось давно и в другой стране — там, где ножку семерки не перечеркивают на письме горизонтальной перекладиной, а стихотворение строят без единой точки, как церковь без единого гвоздя. Я часто вспоминал этот случай в трудные моменты жизни, и сейчас история с мостом пришла сама, словно по привычке. Я снова был там, в компании безбашенных и бесшабашных друзей-студентов, идущих домой из бара. И меня не удивило, что я оказался там в своем теперешнем виде, а мои друзья выглядели такими же молодыми хиппарями, как тогда. Главное, что мост передо мной был все тот же.
Есть странное состояние, когда уже не пьян, но еще не похмелье, когда выходишь из бара под утро, изрядно уставший от бильярда, и все вокруг оказывается чересчур прозрачным и тихим, словно ты под водой. Городок еще спит, и нет ветра, и даже случайный автомобиль выглядит как диковинная придонная рыба. Мы втроем подходим к мосту, перекинутому между двумя холмами. Под мостом далеко внизу — тоже жизнь, аккуратные домики этажа по четыре, мелкая каменистая речка, лес. Мост — широкая проезжая часть, по бокам с каждой стороны бетонный бордюр высотой в полметра, а в ширину — как обычный дорожный поребрик. Слева от проезжей части тянется колея пешеходной дорожки.
Мы ступаем на пешеходную, которая ограждена от основной дороги бордюром, а от пропасти — решеткой железных перил. Мы идем из бара домой, из центра к окраине, где не было баров и нам не сиделось.
Франческо перебегает дорогу и ступает на парапет с той стороны. За тем парапетом нету дорожки с перилами, за тем парапетом — отвесный обрыв. Даже на машине я побоялся бы въехать на этот мост. Чуть зазеваешься, дернешь вправо — тоненький бортик нифига не удержит.
