— Джон Миддоуз, по прозвищу Подбитый глаз, — представился пират. Свинья хрюкнула, неуместно хихикнула и спросила:
— Почему именно Подбитый глаз? Потому что с синяком умер?
— Нет, — спокойно и с достоинством ответил утопленник. — Всю жизнь ставил синяки другим.
— Я выражу общее мнение, если спрошу, что вы здесь делаете? — Буйвол неуклюже спустился с импровизированной трибуны и подошел поближе к вновь прибывшим. Звери отозвались одобрительным ревом. Они знали, что подводный мир щедр на сюрпризы, но к такому не были готовы.
— Перед собой вы видите делегацию от всех обитателей пучины морской. И мы тоже имеем право знать, что происходит! — решительно заявил Подбитый глаз.
Буйвол воспрял духом, обозрел разросшуюся аудиторию, ругнулся себе под нос, снова переведя взгляд на "трибуну", и принялся карабкаться на осыпающуюся гору костей.
— Темная сила набрала небывалую мощь, и пересечение всех ее потоков произойдет здесь, в этом здании, в этой точке мироздания. Если не предпринять хоть что-нибудь, каких-нибудь действий, перекресток темных сущностей станет настоящей угрозой, мир может перестать существовать… — Буйвол сверился со шпаргалкой, прокашлялся и смущенно поправился: — Ну, или там новый образуется… Не суть… Мы — волшебные звери, наделенные властью влиять на причинно-следственные связи всего происходящего. Нам просто нельзя стоять в стороне. Это будет неконструктивно. Нужен системный подход, иначе равновесие будет нарушено.
— Ну, положим, не все с тобой согласны, — никто поначалу не заметил небольшого зеленого Дракона, вставшего между капитаном Миддоузом и Буйволом. — Лично я считаю, что мы вообще ничего не должны предпринимать. Всем известна гибкость реальности, она подобно памяти металла — как не согни гибкую сталь, она выпрямится и примет заданную при отливке форму. Реальность в состоянии исправить недостатки самостоятельно. Мы не можем вмешаться, даже если это грозит гибелью всему существующему.
— Недостатки? — гневно взревел Буйвол. И тут его неожиданно поддержал извечный соперник — Тигр. Он покрутил головой, мотнул гибким полосатым хвостом и назидательно изрек:
— Делай, что должно, и будет, что суждено. Ты знаешь, кто это сказал.
— Знаю, — парировал ящер, — но все равно предлагаю проголосовать.
— В своем ли ты уме? — возразил Тигр. — О каком голосование может идти речь?
Капитан утопленников деликатно закашлялся, даже слишком деликатно для предводителя пиратов.
— Здесь не место для дебатов! Голосования не будет потому, что нас больше, чем вас, и, что бы вы не решили, наша община за вмешательство. Если это поможет.
Буйвол приосанился, поднял голову выше и ответил:
— Чтобы мир не скатился в тартарары, мы сегодня хором прочитаем заветную мантру.
— Ом мани падме хум? — с робкой надеждой спросил один из утопленников — бритоголовый парень в желтых лохмотьях.
— Нет, другую… — речь прервал Крыс, он проворно взобрался по длинной, до самого пола, шерсти второго собрата. Добравшись до головы, грызун-переросток схватился когтистой лапкой за витой рог, согнулся к уху коллеги и стал что-то нашептывать. Председатель прислушался.
— Хотя вы тоже можете помочь! — радостно сообщил Буйвол.
Спустя два часа в зале стало тесно от вновь прибывших. Здесь были: водяной — повелитель придорожных канав, старая ведьма, группа представителей с кладбища и даже мохнатое зубастое создание.
Как дирижер симфонического оркестра, Сэм деловито возвышался над всеми. Наконец, Буйвол взмахнул рогатой головой и возвестил:
— На счет три. Раз, два, три!
Все присутствующие одновременно изо всех сил хыхнули, хрюкнули, гикнули, завыли, залаяли, зарычали, музыканты ударили по струнам и задудели в трубы. Звуки складывались в протяжное "Хххху-у-у-у-у"… Мощность этой какофонии достигла самой высокой ноты, самого большого децибела.
И тут стены пещеры содрогнулись. Все смолкли.
— Это случилось? — взволнованный Джон Миддоуз подхватил на руки оробевшую обезьянку.
Буйвол поспешил его успокоить:
— Да. Мы восстановили равновесие. Звери, люди и нелюди, вы присутствуете при знаменательном событии. Вы, под моим руководством, спасли Вселенную! — он самодовольно похлопал себя копытом по груди. — А теперь все свободны.
Утопленники и звери неохотно расходились, крайне разочарованные отсутствием спецэффектов. Если где-то в гигантском часовом механизме вселенной треснула самая ма-ахонькая шестерня, то для всех это прошло незамеченным. И все же сознание выполненного долга наполняло бьющиеся, давно не бьющиеся и вовсе отсутствующие сердца гордостью и надеждой.
— Тедди, уходи! Слышишь?! Уходи немедленно!
— Еще минутку! — простонал обессилевший вампир, тщетно пытаясь понять, кто кому только что показал небо в алмазах.
— Уходи! Уходи! Уходи! Уходи! — крик Бэллы постепенно перерастал в визг, плавно переходящий в ультразвук.
— Бэлла, сладкая моя, я сейчас! Я, конечно, вампир, но дай мне хоть пять минут на восстановление сил!
— Уходи-и-и-и-и-и-и-и-и!
Звуковой волной героя-любовника снесло с кровати, и он, наконец, сообразил, что происходит что-то не вполне нормальное и, кое-как отыскав штаны, вылетел из апартаментов для новобрачных.
— Нет, она точно чокнутая, — пробормотал портье и уныло побрел на первый этаж в очередной раз искать новую униформу.
Глава двадцатая
ГОСТЬ ЭКОНОМ-КЛАССА
Ольга Болдырева
Даккен наслаждался зрелищем: наконец-то, свершилось! Его взгляд был прикован к зеркалу, в котором разворачивалось действо.
— Смотри, Каге! Пробуждение началось! — в голосе юноши звучала истинная страсть. — Скоро, совсем скоро моя девочка расцветет для меня.
— Господин.
— Да, Каге? — раздраженно обернувшись к безликому спутнику, Даккен резко бросил. — Ты хочешь мне что-то сообщить?
— Нет, господин, — в интонациях куклы прозвучал страх.
— Хочешь сказать, я ошибся в расчетах? — демон перевел взгляд на развивающуюся в номере для новобрачных картину. — Посмотри! Посмотри на нее! — Даккен облизнулся, — Все, как и должно быть!
Когда волна неконтролируемой паники немного спала, Белла могла только тихо всхлипывать:
— Что же это? — жалобно простонала девушка, свернувшись на кровати клубочком, — больно, папочка, бо-о-ольно! — она потянулась к прикроватной тумбочке, ей даже удалось снять трубку, но серия спазмов скрутили тело, не позволяя пошевелиться.
Блондинка в ужасе наблюдала, как сильные судороги, сокращая мышцы, выворачивали ее конечности под невероятным углом. Нежная кожа быстро посинела, превращаясь в сплошную гематому. От боли Белла уже не могла связно соображать, но сознание упорно не желало покидать несчастную, внимательно фиксируя все изменения.
— Я умираю, — всхлипнула девушка. — Боже, я умираю! Это, наверное, Монсеньер наказывает меня! Мун же предупреждал! Тедди! Почему я прогнала Тедди? Он мог бы меня спасти! Напоить своей кровью. Тедди-и-и-и-и-и! — истошно завизжала блондинка, но ответа, разумеется, не получила.
Под потемневшей кожей пробегали раскаленные молнии, оставляя огненный след, словно кипящая лава в расщелинах земной коры. Не выдерживая давления, кости начали ломаться. Расширенными глазами девушка смотрела, как ребра вывернулись в обратную сторону, прорвав обугленную кожу, выросли двойным рядом острых наростов. Такие же шипы выросли на коленях и локтях.
— А-а-а-а-а-а! — забившись в конвульсиях, Белла не выдержала и потеряла сознание.
Скатившись с кровати, то, что осталось от прежней Беллы, повалилось на пол. Некоторое время ничего не происходило. Затем тишину нарушил тихий хруст — мотылек спешил выбраться из толстого хитинового одеяния своей куколки. Огрубевшая обугленная кожа начала медленно сползать.
Этих изменений девушка, разумеется, уже не видела, зато их с удовольствием констатировал заинтересованный зритель. Пробуждение шло точно по схеме, и Даккен мог бы быть счастлив, если бы не один маленький нюанс. Пока девушка звала на помощь папу, по прекрасному лицу демона блуждала победоносная улыбка, но стоило Бэлле в пароксизме боли вспомнить возлюбленного, блаженство слетело с лица трансвестита, исказив идеальные черты, сделав их почти безобразными. Демон конвульсивно сжал пальцы в кулак, алые когти впились в ладонь. Из глубоких порезов потекла черная кровь.
— Каге, — лицо его теперь не выражало ничего, — не пора ли готовиться к обеду? — юноша принялся слизывать с ладони выступившие капли.
— Да, господин.
— Покажи мне дичь, дружок, — демон, облизывая измазанные кровью губы, улыбнулся.
Зловещий оскал уродливым разрезом разделил красивое лицо юноши на две части.
