— Н-не знаю, — совсем растерялся несчастный. — Как мастера столичные велели, так и сделано…
— Стражу вернуть к их прямым обязанностям, чтоб и духу здесь не было! Беспорядков на улицах нам еще не хватало! Меня же проведи немедленно к месту событий, — распорядился Огнезор тоном, и вовсе не терпящим возражений, так что, если до сих пор и были у подмастерья насчет его полномочий какие-то сомнения, то теперь уж точно исчезли.
— Желаешь лично за всем проследить? — торопливо поднявшись с колен, спросил темный.
— Разве я обязан давать объяснения? — высокомерно воззрился на него Огнезор.
Старший подмастерье от слов этих и взгляда сразу сжался, будто и его, как беднягу-стража, по лицу хлестнули. Зато вопросы задавать не стал больше — молча потрусил впереди, сыпля распоряжениями и в рядах усердной охраны прокладывая дорогу, пока не вывел Белого Мастера к внушительному двухэтажному зданию. У порога еще раз почтительно поклонился — и юркнул за чужие спины, торопливо и с облегчением.
На пару секунд Огнезор замер у тяжелой, чуть приоткрытой деревянной двери, бессмысленно застыв глазами на нелепой резной ручке, сжимая-разжимая кулаки в бессильной попытке унять дрожь в пальцах. Наконец, пересилив себя, он вошел, уже зная, что увидит внутри…
— Приветствую тебя, Огнезор, Белый Мастер! Какая чудесная встреча! — гулко разнесся по залу знакомый ненавистный голос, ядовитым злорадством задребезжал по стенам и окнам, ударился в высокий потолок и вернулся, наконец, к своему владельцу — мастеру Темнослову собственной персоной.
Одним долгим, отчаянным взглядом вобрал в себя юноша темную его уродливую фигуру, примостившихся в сторонке черных помощников, сжавшегося в углу, дрожащего Реми. А еще — бледное девичье лицо: растерянное, ошеломленное, неверящее. На миг он встретился с ней глазами, но тут же отвернулся.
Еще жива! Страх схлестнулся в нем с безумным каким-то азартом. Жива! Значит, что-то понял о них старый мастер! Значит, все-таки началась игра, и назад нет больше хода…
— Что за переполох ты учинил здесь, Темнослов? — стараясь больше не смотреть на Лаю, не видеть ее лица, проговорил Огнезор лениво, с хорошо отмерянной дозой презрения. — Город растревожен, вся местная Гильдия на ногах… Не находишь, что это уже слишком? Или мне напомнить еще раз о скромных твоих полномочиях?
— Самоуверен и нахален, как всегда! — бросил Темнослов с мрачным удовлетворением. Притянул девушку к себе, обнял ее почти любовно, холодным кинжальным лезвием, разрезав легкую ткань рубашки, заскользил по белой коже, — от скрученных черным поясом кистей рук до часто бьющейся жилки на шее.
— Таков уж Огнезор, — прошипел ей в самое ухо. — Не правда ли, малышка, он восхитителен? За это мы его и любим…
Лая дернулась, не в силах сдержать отвращения, но быстро совладала с собой: глянула уверенно, почти невозмутимо.
— Не знаю. Я этого человека вижу впервые.
«А ведь это правда!» — подумалось юноше с неожиданной иронией.
— Прости, малышка, но ты врешь, — оскалился Темнослов. — Ведь врет же, Огнезор? Мы-то понимаем…
Лезвие побежало обратно, прижалось чуть сильнее, оставляя на Лаином плече тонкий красный след, замерло у края рукава.
— Знакомая у тебя здесь вышивка, малышка, — подхватывая разрезанный кусок ткани, хихикнул Темнослов. — Глянь-ка, Огнезор, совсем как твоя. И имя твое. Ранг, вот правда, новый не указан… Ох и удивил ты меня, Белый Мастер! Видел я, что дело здесь нечисто. Думал, может на самолюбии уязвленном попадешься, охотничьем азарте… Но чтобы на десятой статье! Это уж как-то слишком даже!
«Просил же я их спороть», — глянул Огнезор на Лаю с болью и безмолвным укором.
«Прости», — в беззвучном понимании шевельнулись ее губы, затем сложились торопливо в хамоватую ухмылку и выдохнули прямо в черную Темнословову личину:
— Не пойму, о чем толкуешь, господин мастер. Я же воровка! Понравилась одежка — вот и прихватила! А чья она — мне нет до того дела. Да и приятелю твоему, похоже, все равно…
— А это мы сейчас проверим, — прошипел Темнослов уже со злостью. — Твой ход, Огнезор. Или тебе и впрямь наплевать?
— Ты убьешь ее, что бы я не сделал. Так чего тянуть? Давай!
Последние слова продрались сквозь него, оставляя след из животного страха и ярости, но он все же заставил их сорваться с языка, завершив холодно-язвительной усмешкой.
— Может убью, а может — и нет… — задумчиво поиграл старик своим лезвием, оставляя на Лаиной коже новые следы. — Не один ведь ты любишь правила нарушать. Мне вот тоже поиграть вдруг захотелось.
— И что?
— Кинжальчик брось, и колечки свои тоже. Тогда и говорить будем…
Огнезор спиной чувствовал, как смыкается сзади, повинуясь взглядам старика, круг из пятерых Темнослововых помощников — осторожно, опасливо, но упрямо и неотвратимо.
Небольшой свой нож он бросил темному мастеру под ноги — демонстративно и презрительно.
— С какой стати мне ввязываться с тобой в драку, Темнослов? — тяжелые перстни с пальцев последовали за ножом, гулко звякнув о каменный пол. Взметнулось и затихло эхо. — К тому же, чтоб убивать, мне не всегда нужно оружие…
— Вот уж не выйдет, — расплылся злой ухмылкой старый мастер. — Против других твоих фокусов у меня амулетиков припасено. Сама Злата заряжала! Замечу что — устрою твоей девочке Испытание Боли. Знаешь, что это такое, малышка?
Его рука с лезвием вновь закружила у Лаиного плеча, оставляя на вздрагивающей плоти тонкую сеточку надрезов.
— О, это нечто совершенно особенное, — между тем приговаривал старик, упиваясь движением своих пальцев почти со сладострастием. — Величайшее единение, как танец любовный… Сначала лезвие полоска за полоской вливается в твою кожу, затем становится настойчивее, проникает все глубже, освобождая и очищая неуклюжее твое, грубое тело, кое-как слепленное природой… Шаг за шагом, виточек за виточком… Самая же любимая моя часть — это когда пальцы режешь, фаланга за фалангой… отрезаешь и исцеляешь, возвращая как было… А потом опять… И опять… Так ведь, Огнезор? Тут уж все у меня выли да корчились, даже Слава, шлюха твоя! Один ты все так же глядел презрительно, ни звука не выдав… Наглый, высокомерный мальчишка! И еще спрашиваешь, чего я хочу?
Он со злостью воткнул свое лезвие глубоко в Лаино плечо, так что девушка, до того лишь молча губы кусавшая, содрогнулась и громко вскрикнула.
— И чего же ты хочешь? — переспросил Огнезор почти невозмутимо. — Или, вернее спросить, что ты намерен делать?
— О, все просто! — расплылся в предвкушающей ухмылке старик. — Доправлю тебя к Совету для суда и казни за нарушение десятой статьи…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
