— Мне кажется, что это сон.
— Может, ущипнуть? — смеясь, спросил он.
Она взяла его под руку.
— Пошли к Диме. Он сейчас в кабинете биологии. Если бы ты знал, как он по тебе скучает.
Димка бросился на шею к отцу, который с удовольствием смотрел на сына. Тот за год так подрос, что трудно было поверить, что учится всего в седьмом классе.
Они вышли из школы и, держа друг друга за руки, веселые и счастливые отправились домой. Вдруг Алексей остановился и нарочито обиженным голосом спросил:
— Вы действительно ничего не видите?
Настя удивленно посмотрела на мужа. Первым звездочки на погонах увидел Дима.
— Мама, папа полковник!
Только сейчас Настя обратила внимание на его полковничьи звезды.
Дома Алексей стал раздавать подарки. Достал сверток, протянул Насте. Развернув его, она увидела старинную книгу, обложка которой была расписана золотом. Тонкие кожаные листы были исписаны арабской вязью. Текст сопровождался красивыми рисунками, тоже расписанными золотом. Алексей объяснил:
— Это книга средневекового арабского поэта Кайс ибн Аль-Муллаваха. Один ученый афганец подарил ее мне и сделал перевод одного из стихотворений. — Алексей открыл страницу, где была заложена закладка. — Вот послушай:
Если скрылась луна — вспыхни там, где она отблистала.Стань свечением солнечным, если заря запоздала.Ты подобно луне красотою сверкаешь высокой,Но незряча луна, не сравнится с тобой, черноокой.
Он замолчал и, прижав Настю к себе, влюбленно глядя в глаза, произнес:
— Словно про тебя написано. — И хотел поцеловать ее, но она предостерегающе кивком головы показала, что сын рядом.
— Алеша, ты пока прими ванну, а я стол накрою. Дима, сходи в магазин за хлебом.
Когда Дима ушел, она заглянула в ванную. Алексей, растянувшись во весь рост, закрыв глаза, блаженно улыбался.
— Соскучился по дому? — спросила она.
Он обхватил ее голову руками и страстно прильнул к ее губам. Она ответила взаимностью. Поцелуй возбудил их. Они опомнились лишь тогда, когда в прихожей открылась дверь. Настя испуганно отскочила от него и быстро стала застегивать халат.
За ужином Алексей попросил ее рассказать, как съездила в Волгоград. Когда она закончила, он покачал головой.
— Зря ты отказалась от наследства.
Настя недоуменно посмотрела на него.
— А как бы ты поступил на моем месте?
— Очень просто: все бы взял.
— Ничего ты не понял, — грустно произнесла она.
— Я все понял и не думай, что я зациклился на их богатстве. Но оно им уже не нужно, а тебе пригодилось бы.
Настя некоторое время молча смотрела на него, потом спросила:
— А хочешь, мы с тобой поедем к ним и все это заберем?
Он хотел ответить «да», но по ее глазам понял, что за этим что-то стоит.
— Чувствую, что ты мне поставишь условие.
— Да, ты не ошибся. А знаешь, какое мое условие?
— Знаю, поэтому заранее отвечаю: нет!
— А может, согласишься?
— Нет.
— Если согласишься, я тебе рожу второго ребенка.
— На второго я согласен, но без условий.
— Тогда и того и другого не будет.
Немного погодя, она поинтересовалась:
— Алеша, а что ты имел в виду?
— Можно подумать, что ты не поняла.
— Я-то поняла, но хотела бы услышать от тебя.
— Ты хотела, чтобы я отказался от Афганистана или уволился бы из армии..
— Ты прав, я имела в виду и то и другое. Может, согласишься?
— Ты же прекрасно знаешь, что на это я никогда не пойду. Зачем лишний разговор?
На кухню заглянул Дима. Он нес две коробки с орденами.
— Мама, смотри, чем папу наградили.
Она взяла в руки орден Боевого Красного Знамени.
— За что тебя наградили? Только на этот раз без обмана.
— А с каких пор ты перестала верить мне?
— Значит на это есть основания.
— Интересно бы услышать, что это за основания?
— А ты вспомни историю с награждением тебя орденом Красной Звезды.
Он усмехнулся.
— Этот орден и медаль я получил не за участие в боевых действиях. Мы сопровождали караван с горюче-смазочными материалами в Кабул, вот за это меня и наградили.
— Сомневаюсь.
— А чтобы впредь не сомневаться, больше таких вопросов не задавай.
— Ты думаешь, что говоришь? По-твоему выходит, что мне безразлично, воюешь ты там или нет?
— Папа, расскажи, как ты там воевал. Нам же интересно, — подал голос Дима.
Алексей хмуро посмотрел на сына и недовольно произнес:
— Запомни, сынок, раз и навсегда: в войне ничего интересного нет. Там льется людская кровь, рушатся дома, уничтожаются посевы. Если тебе это интересно, то могу рассказать, как из кишлака я на руках вынес маленькую девочку с оторванной ногой. Ты только на минуту представь, что она твоя сестренка. Можешь себе такое представить?
Дима отрицательно покачал головой. Стало тихо. Настя, пораженная услышанным, смотрела на мужа. Он налил водку в рюмку и одним залпом выпил.
— Алеша, когда эта война кончится?
— Не знаю.
— Но кто-то должен ее остановить? Она же бессмысленна!
— Война бессмысленная не бывает. За ней стоит большая политика.
— Но ведь люди гибнут!
— Это волнует тебя, меня и тех, чьи мужья и дети сейчас там.
— А те, кто там, наверху, их это не волнует?
— Почему же, их это тоже волнует. Но у них глобальная политика международного масштаба и людские потери порою в учет не берутся, а если берутся, то в отчетных цифрах, которые им ежедневно докладывают о погибших и раненых.
— Я что-то тебя не поняла… По-твоему выходит, что нашему правительству безразлично, что бесконечным потоком цинковые гробы в Союз идут?
— Настя, в мире идет жесткое противостояние между двумя системами, и Афганистан — это разменная монета между СССР и США. Поняла?
— Как мать — нет.
— Вот когда у руля государств станут женщины, может, тогда у них заговорит материнское чувство и войны прекратятся. Хотя это утопия. Войны на Земле еще долго будут полыхать. Пока на Земле есть оружие, оно время от времени будет стрелять. Такова диалектика человеческого общества. Большая политика не может обойтись без того, чтобы не проливалась кровь.
Он говорил долго, словно хотел выплеснуть боль от увиденного в Афганистане. Настя молча слушала его и, когда он замолчал, чтобы его отвлечь, сказала:
— Алеша, на днях мне директор школы предложила должность завуча по учебно-воспитательной работе. Как думаешь, согласиться?
— Если хочешь вновь окончательно потерять сон, соглашайся.
— Но мне эта должность нравится!
— На твоем месте я бы работал простым учителем. Так спокойнее.
— А почему ты рвешься к своим генеральским звездам?
— Сравнила, генеральские звезды и должность завуча! — усмехаясь, произнес он.
— А может и я мечтаю стать директором школы?
Он удивленно посмотрел на жену и не знал, что ответить.
— Что молчишь? Или ты хочешь, чтобы днем и ночью я сидела возле окна и ждала, когда ваше величество соизволит явиться домой?
— Я был бы рад, если бы ты сидела дома и не мучилась над своими тетрадями.
— А кто тебе сказал, что я мучаюсь? Ты получаешь удовлетворение от своей работы, а почему и мне не получить такое же удовлетворение?
— По ночам сидеть над тетрадями и проверять всякую чушь, разве это удовольствие?
— Представь себе, да!
Он понял, что задел ее за живое, и примирительно произнес:
— Ради Бога! Если это тебе нравится, работай себе на здоровье, но ответь мне на один вопрос: сколько тебе государство платит за такое удовольствие?
— Все на деньги переводишь?
— Деньги — источник жизни, — философски произнес он, — без них — что птица без крыльев.
Настя засмеялась.
— Однажды ты мне говорил другое: «Человек без мечты, что птица без крыльев». Где твоя логика?
— В обоих моих высказываниях смысл один и тот же.
— Жаль, что у тебя такое примитивное сравнение.
— Настя, может, хватит?
— Нет, не хватит! Мы не закончили наш разговор. Я жду твоего совета.
— По-моему, в моих советах ты уже не нуждаешься. Поступай, как сама посчитаешь нужным.
Настя усмехнулась.
— Спасибо за добрый совет. Можешь поздравить. Я уже давно работаю завучем.
— Так быстро? — удивился Алексей.
— В следующий раз, когда приедешь в отпуск, стану директором школы.
— А зачем директором школы? Давай сразу — заведующим гороно.
В ответ на его иронию она спокойно ответила:
— Всему свое время.
— Настя, мне кажется, что мы зашли слишком далеко. Я так соскучился по тебе, а ты мне про политику и работу. Я хочу выпить за тебя.
— Спасибо.
— Ты обиделась?
Его вопрос она оставила без внимания.
— Я хочу выпить за тебя! — повторил он.
