Ко времени приезда представителей местной администрации и епархии обстановка в Речуле уже была достаточно нервной и накаленной. Монашки пожаловались своим родственникам и знакомым в ближайших селах: нас притесняют, гонят из монастыря и т. д.
Распространился слух о том, что якобы всех монашек сошлют на Север. На звон церковных колоколов в монастыре собралась толпа. Узнав о цели приезда представителей местной власти и епархии, «группа верующих и хулиганов», как было сказано в приговоре суда, выгнала из монастыря всех сразу — и местных советских чиновников, и служителей культа. А когда на следующий день отец Белоус вновь приехал в монастырь, ситуация уже накалилась до предела: «Находясь на территории монастыря, толпа, вооруженная сапами, вилами и палками, набросились на Белоуса, пытаясь над ним учинить насилие». Протоиерея стали вытаскивать из автомобиля за полы рясы. Когда водитель попытался уехать с места событий, в машину запустили камнем[391]. К тому времени жители окрестных сел, вооружившись вилами, палками и камнями, организовали в монастыре круглосуточный пост. При каждом появлении представителей местной власти и попытках закрыть церковь добровольная охрана звонила в колокола, собирала с полей население и никого к храму не допускала. Монашки приютили собравшихся в своих домах на ночлег, кормили их и поили вином. По сведениям МВД, 1 июля группа советских и партийных активистов попыталась «установить контакт с лицами, находящимися в монастыре», но была избита камнями и палками. Два активиста получили тяжкие телесные повреждения. Лейтенант милиции, также ставший жертвой агрессии, выстрелами из пистолета ранил двух нападавших. Один из них от полученных ранений умер[392]. Дело закончилось арестом 11 человек.
Поспешно, с налета, пытались ликвидировать монастыри местные власти на Украине. Их действия также вызвали массовые протесты верующих. 18–19 июня 1959 г. уполномоченный Совета по
Тернопольской области вместе с представителем местной власти г. Кременца объявил монахиням Кременецкого монастыря о закрытии их обители. Монахини распоряжению не подчинились, а верующие установили, по некоторым сведениям, дежурства, чтобы не допустить ликвидации монастыря. Игуменья отправила телеграмму Хрущеву с просьбой о сохранении обители, а архиепископ Львовский и Тернопольский Палладий просил патриарха принять срочные меры — добиться уступок от властей и отсрочить закрытие монастыря хотя бы на год, когда «все успокоится». Алексий переслан рапорт архиепископа Г. Карпову, сопроводив его своим комментарием: «Что можно сделать по рапорту? Во всяком случае мы, т. е. церковная власть, бессильны помочь, если со стороны гражданских властей не будет оказана помощь
в разрешении этого вопроса, принявшего такие формы»1. Власти
2
временно отступили.
В Закарпатской области Украинской ССР Совет Министров республики постановил закрыть один женский монастырь и два женских скита. Переговоры с монашествующими Успенского женского монастыря в с. Червенево Мукачевского района вели епископ Мукачевским Варлаамом и Уполномоченный Совета по области. В ответ они услышали: «Костьми ляжем, но никуда из монастыря не уйдем, нас теснили католики в Венгрии, затем униаты, а сейчас нас гонят и непонятно почему»3. В городе Лохвицы Полтавской области Украинской ССР «при закрытии церкви применили грубость и автогеном вскрывали двери и удаляли кресты, а утварь выбросили и вызвали массовый протест» 4.
Сигналы о «перегибах» и столкновениях с верующими при закрытии монастырей, хотя и не охладил антицерковный пыл властей, но впредь заставили их действовать более осторожно. 6 июля 1959 г. Г. Г. Карпов отправил в ЦК КПСС и Совет министров СССР докладную записку об ошибках, допущенных при закрытии монастырей. Ссылался он прежде всего на события в Речуле. «Совет полагает, — докладывал Карпов высшему руководству страны, — что при ликвидации монастырей могут возникнуть и в других местах затруднения и серьезные возражения, принимая во внимание, что большинство монашествующих (55 %) старше 55 лет, которые не пожелают пойти в дома инвалидов, а на местах стремятся к скорейшему закрытию монастырей и скитов, делая это не путем слияния и укрупнения, как это предлагал Совет, а путем разгона монашествующих». Поэтому Совет просил «по линии ЦК КПСС или Совета министров СССР предупредить партийные и советские органы Украинской, Молдавской, Белорусской, Литовской и Латвийской ССР о более осторожном и постепенном осуществлении мероприятий по сокращению монастырей и скитов, проводя это только по согласованию с
1 ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д. 1649. Л.106 2ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д. 1649. Л.106–107 3 ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1747. Л.100–101 4ГА РФ. Ф.Р-6991. Оп.1. Д.1747. Л.14-15
Советом»[393]. Записку председателя Совета по делам РПЦ Г. Карпова заместитель председателя Совета министров СССР Ф.Р. Козлова направил Советам министров Украинской ССР, Белорусской ССР, Литовской ССР, Латвийской ССР и Молдавской ССР со следующим распоряжением: «Прошу рассмотреть записку Совета и принять меры к устранению недостатков. Ф. Козлов. 16 июля 1959 г.»[394].
Конфликты с верующими продолжались и в 1960 г. В марте 1960 г. в г. Златоусте Челябинской области при участии Уполномоченного Совета по делам православной церкви Салова бульдозерами было снесено здание церкви (на его месте предполагалось строительство кинотеатра) и в беспорядке вывезено культовое имущество. Это вызвало недовольство верующих и даже «распространение паники». «Ликвидация» прошла по военному — в течение часа. Верующих ни о чем не предупредили. Слухи о событиях в Златоусте достигли Челябинска, где практически одновременно были отобраны регистрационные справки у духовенства и прекращена служба в местном храме. В результате в течение 10 дней из Челябинска в Москву, в Совет по делам русской православной церкви приезжали три делегации верующих. И здесь властям пришлось пойти на частичные уступки. Служба в соборе была возобновлена.
В июне 1960 г. в село Пасковщина Згуровского района Киевской области в 4 часа утра приехала группа дружинников, 4 милиционера, заведующий партийным кабинетом райкома партии и заместитель председателя райисполкома. Они сбили замок с двери в церковь и стали складывать культовое имущество. Несмотря на раннее время собралось 200 человек верующих. Возмущенные бесцеремонным вторжением в церковь они выгнали представителей власти из села, поломали их автомобиль, на котором приехало «начальство». Для «наведения порядка» было направлено 7 работников милиции. Но это лишь ухудшило положение. Между милиционерами и находившимися около церкви местными жителями завязалась драка. События стали предметом обсуждения на бюро Киевского обкома КП Украины[395].
Одно из последних известных нам волнений вспыхнуло в июле 1962 г. в селе с. Дуплиска Залещицкого района Тернопольской области. В донесении заместителя прокурора Тернопольской области М.Сидорова в Прокуратуру СССР сообщалось, что 5 июля «местными органами власти было организовано снятие крестов и купола с закрытой церкви». Группа жителей села начала звонить в колокола и созывать односельчан. Когда трое активистов (председатель сельсовета, инструктор райкома комсомола и местный рабочий) попытались вмешаться, они были избиты. Четверо наиболее активных участников событий были привлечены к уголовной ответственности по ст.71 УК УССР (массовые беспорядки) и в октябре 1962 г. приговорены к заключению на срок от 4 до 6 лет2.
Волнения верующих, хотя и не отбили у Хрущева и его чиновников охоты в рекордно короткие сроки покончить с «религиозным дурманом», но все-таки оказали на власть определенное дисциплинирующее воздействие. В ряде случаев исполнение решения удавалось приостановить и даже добиться его отмены. После каждого эксцесса местные начальники попадали «на ковер» в вышестоящих инстанциях и обвинялись в «администрировании». Верующие хотя и не смогли защитить свои права, но по крайней мере добивались от властей несколько большей административной сдержанности. Конфликты способствовали консолидации верующих и давали церковным иерархам некоторые дополнительные аргументы в их взаимоотношениях с властями.
ГЛАВА 9. ЗАМОРОЖЕННАЯ «ОТТЕПЕЛЬ» ИЛИ ПОЧЕМУ НЕ «КАК В ВЕНГРИИ»?
В конце 1950-х гг. коммунистический режим предпринял решительные шаги по искоренению инакомыслия в СССР и заморозил «оттепель». Предпосылки для такого поворота в политике начали складываться еще весной 1956 г., когда руководству страны стало известно об активной роли молодежи и студентов в тбилисских событиях. Чаша терпения переполнилась поздней осенью 1956 г. Партийная верхушка остро отреагировала не только на венгерские события, но и на выступления советской образованный молодежи против ввода войск в Венгрию. Начался принципиальный поворот к политике «социалистически законных» политических репрессий в собственной стране. Показательно, что Президиум ЦК КПСС одновременно (4 ноября 1956 г.) рассмотрел два вопроса — стабилизацию ситуации в Венгрии после ввода туда советских войск и «очищение вузов от нездоровых элементов»[396]. Именно тогда обозначилась прямая и непосредственная связь между событиями в Восточной Европе и отношением партийного руководства к «внесистемной» политической активности некоторых групп населения СССР. Эффективной тактикой решения наиболее острых идеологических проблем по привычке сочли методы политического сыска — «разбираться» со студентами поручили КГБ[397]. Чуть больше месяца спустя (19 декабря 1956 г.) новый репрессивный курс был закреплен в закрытом письме ЦК КПСС к партийным организациям «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов», разработкой которого занималась комиссия по руководством Л. И. Брежнева[398].
