— Да нет, не злые мы, — говорит Оггльо, опережая наши комментарии. — Просто так всем лучше, наверное. Вот вам здесь хорошо?
— Да нет, не особо, — отвечаю, искренне так.
— Вот-вот, а чем дальше, тем хуже. И вам, и нам. Ладно, вот ваше пиво. Я и так с вами слишком долго разговариваю, не в моих это правилах. — Оггльо поставил на стойку три кружки и куда-то демонстративно отвернулся.
Мы уселись на веранде и снова задумались. Это занятие потихоньку начинало надоедать, надо заметить.
— Нет, это точно не они, — заявила Лянхаб, изучая пиво в своей кружке. — Если бы они, так не стали бы распинаться про то, как их это все радует. Вот.
— Может и не они. А может, наоборот, они, — мне пиво изучать не хочется совершенно, ровно, как и пить. Меня вообще спиртосодержание этого места утомляет. — Может, они просто поняли, что к чему, вот и решили таким образом эти самые подозрения отвести.
— Ну да, и вообще, ведут они себя как-то странно. — Терикаси курит куда-то в хронически вечернее небо и светлеет ликом с каждой затяжкой.
— Странно, да, как же, — раздраженно фыркает Лянхаб, делая таки глоток пива. — А мы, значит, не странно себя ведем, ептить. Шляемся тут по утрам, трезвые, радостные, в картину местного бытия не вписываемся. Может, Оглльо и Гориипу просто любопытно стало. Хоть какое-то разнообразие на местном фоне.
— Вот и выясним. В ближайшее же время. Прямо таки сегодня, я думаю, — Терикаси почему-то стал спокоен, как целый прайд дохлых львов. Ощущение такое, что он-то уже все знает. Хотя совершенно непонятно, откуда. — Сегодня проследим за Гориипом, и все узнаем. Так что оставьте свои разговоры в пользу мертвых, барышни, наслаждайтесь. В следующий раз мы сюда попадем только когда умрем по-настоящему. И хотелось бы, чтобы в этот самый, следующий раз, отвратительных дядек у нас во снах уже больше не было.
Я поднимаю кружку с пивом, шепотом провозглашаю тост за успешность нашего расследования, и мы продолжаем растворяться в местном климате. А так же в местном населении, которое потихоньку начинает подтягиваться. К нам подходит безмерно похмельный Аганезбед, бесцеремонно отхлебывает пива из Терикасиной кружки и сообщает, что сегодня умерло очередное мертвое божество.
— И я по этому поводу собираюсь надраться, — сурово говорит он, продолжая хлебать Терикасино пиво. — Вы со мной или что?
— Мы не знаем, — с одной стороны выпить с Аганезбедом и хоть как-то влезть в контекст очень бы полезно получилось, с другой — нам сегодня нужно торчать в Горииповском кабаке, и за хозяином наблюдать во все органы зрения. — Мы вроде в Гориип собирались. Сюда просто так зашли, пива попить, да посмотреть, как тут.
— А, ну ладно, я тогда пошел за водкой, — Аганезбед, не нашедший в нашем лице потенциальных собутыльников, потерял к нам всякий интерес и побрел ко входу в Оггльо.
— Здоровы они тут пить, епть, — ошарашено сказала Лянхаб, показывая на пустую кружку. — И ведь он еще говорить при этом умудрялся.
— Пойдемте отсюда, что ли, — сказал Терикаси, грустно глядя на кружку. — Все равно пива я уже не попил. А от планов отказываться нельзя, потому что мы потом опять полвечности не сможем решить, что дальше делать. А у нас эта полвечность на вес кофе сейчас. Или табака. В общем, нужна и важна.
— Это точно, — соглашаюсь я, докуривая последнюю «Мальборо Лайтс» от щедрот Киоловых. — Пойдемте.
Лянхаб с тоской посмотрела на дверь Оггльо, пытаясь, видимо, разглядеть где-то за ней хозяина заведения, но кивнула при этом достаточно решительно.
Мы совершили очередной откабачно-докабачный променад, встретили по дороге нескольких абсолютно невменяемых божеств, и водрузились за свой вчерашний столик в Гориипе под подозрительным взглядом хозяина.
— Нам как вчера, только томатного сока побольше, — заказал Терикаси, тоже весьма подозрительно глядя на Гориипа.
— Угу, — буркнул тот. — Тут с вами познакомиться хотят. Что странно. Обычно они не хотят. Ничего, — и показывает нам на каких-то божеств, которые тоже сидят за столиком, разумеется, и с неким подобием интереса в нашу сторону поглядывают. Если бы на меня так в Ксю-Дзи-Тсу кто посмотрел, я бы решила, наверное, что божество на меня сильно за что-то обиделось, и сейчас будет бить. А тут вот как, познакомиться хотят.
— Ну что, итить, будем налаживать стало быть, контакты. — Лянхаб изобразила кривую улыбку, нацеленную на заинтересованный столик. — Сейчас вот нам принесут все, и будем налаживать.
— Угу, контакты. — Терикаси тоже кивает мертвым божествам и разводит руками, мол, выпить-то нечего пока. — Близкие, третьего вида. Я всегда догадывался, что синефилия меня погубит. Только никогда не думал, что все настолько буквально случится.
Гориип принес нам заказ, мы намешали себе очередных кровавых Мэри и пошли знакомиться с мертвыми божествами. Дойти до них было не то, чтобы сильно просто, поскольку за остальными столиками божества также присутствовали, и нам пришлось между ними лавировать, стараясь при этом не поливать их божественной томатно-спиртовой влагой.
— Аганезбед сказал, вас всех вместе прислали, — с ходу заявил мертвый бог, который, видимо, был душой местной не особо душевной компании. — Киол, что ли, геноцид решил устроить?
— Ну, что-то вроде того, — Терикаси явно вжился в роль объясняющего, и врать начал просто с ходу, не особо задумываясь. — У нас же война с судьбами была, пару вечностей тому. Вот всех, кто плохо воевал, и репрессировали. Ну, он сказал, конечно, что мол, время вышло, и миссии свои всяческие мы уже отвыполняли, можно и на покой. Но понятно, что все совершенно не поэтому.
— Вот сволочь, — покачал головой наш пока что единственный собеседник. — Ладно, выпьем, что ли. Не все же вам тут втроем обретаться.
Мы выпили. Потом помолчали. Потом налили и выпили еще. После этого остальные божества вылезли из глубин местной депрессии и начали общаться потихоньку.
— Я, собственно, Кеилат, бывшее божество всяческого хорошего алкоголя. Странно, что мы с вами в Ксю-Дзи-Тсу не пересекались, — продолжил светскую беседу общительный мертвый бог. — Я там таких дел воротил. Наверное, потому и умер. И ведь даже не скажешь, что убили. Сам помер тихо-мирно, после очередного дебоша. И тут же на поезд и сюда. А тут хоть и алкоголь, но кто ж его хорошим назовет. Даже если трубы горят совсем.
— Да мы все больше по кофе, там-то. Это тут уже совсем другого захотелось, — объясняю я, разглядывая местное общество. Производит оно, разумеется, по большей части весьма печальное впечатление, что понятно. Кеилат из них еще самый бодрый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
