собрание, заявив, что этот вопрос обсуждению не подлежит[1072].
Позднее Тарасенков, отстаивавший Пастернака на пленуме президиума Союза писателей, в статье того же года о военной лирике отметит, что он пишет мало и неудачно, «в рамках все той же пастернаковской поэтики, ущербной, декадентско-формалистической»[1073]. Вероятно, на такую оценку поэта повлияет его упоминание в принятой 4 сентября 1946 года резолюции президиума Союза писателей, в которой содержалась прямая угроза репутации критика: «…вследствие отсутствия подлинно руководящей и направляющей работы Правления ССП стало возможным широкое распространение аполитичной, безыдейной, оторванной от народной жизни поэзии Б. Пастернака, рекламируемой некоторыми критиками (А. Тарасенков в журнале „Знамя“)»[1074]. Однако критик не будет прощен: его попытка реабилитироваться покажется «литературному начальству» слишком неискренней. Фадеев в статье «Задачи литературной теории и критики» (1947) вновь напомнил о некогда пристрастном отношении Антокольского и Тарасенкова к «тупиковой» поэтике Пастернака[1075], вынудив критика дать ей более резкую оценку:
Долгое время среди части наших поэтов и критиков пользовался «славой» такой законченный представитель декадентства, как Борис Пастернак. Философия искусства Пастернака — это философия врага осмысленной, идейно направленной поэзии <…> Пастернак возвеличивает представителей гнилого буржуазного искусства <…> Творчество Пастернака — наиболее яркое проявление гнилой декадентщины[1076].
(В будущем Тарасенков в стремлении реабилитироваться перед начальством будет публиковать настолько хлесткие статьи, что даже Софронов (!) не раз обвинит критика в излишних «перегибах»[1077].)
Случай с обсуждением «Избранных стихов» Пастернака слаборазличимым эхом отзовется в Комитете по Сталинским премиям.
Тогда же, в конце марта 1946 года, в Союзе писателей обсуждался прозаический сборник Гроссмана «Годы войны», куда вошла некогда рассмотренная Комитетом по Сталинским премиям повесть «Народ бессмертен». Однако литературная критика осудила претензию молодого писателя на авторство первой «военной эпопеи» и решила замедлить репутационный рост Гроссмана. В результате, несмотря на личное прошение Тихонова[1078], сборник в качестве претендующего на премию не обсуждался. Вскоре творческая репутация писателя серьезно пострадает из‐за обвинений в публикации в июльском номере «Знамени» «вредной», «упаднической и антихудожественной» (так ее назовет Ермилов[1079]) пьесы «Если верить пифагорейцам», в которой Гроссман, отошедший от позиций социалистического реализма, «извращенно» изобразил советскую действительность. Однако уже осенью того же года писатель реабилитируется, прибегнув к помощи вновь возглавившего Союз Фадеева[1080].
Очередное заседание литературной секции Комитета состоялось 26 марта 1946 года[1081]. На нем эксперты определили круг произведений, требовавших дальнейшего рассмотрения на общих пленумах; вместе с тем большое число представленных текстов были сняты с обсуждения. Среди «оставленных» произведений оказались и пастернаковские переводы Шекспира[1082], о которых по неизвестной причине не будет упомянуто ни в одной стенограмме последующих пленумов.
Заседание 1 апреля 1946 года[1083] открылось чтением переводов стихотворений украинских, грузинских, еврейских и белорусских поэтов: Бажана (В. В. Белокуров прочел стихотворения «Клятва» (пер. Б. Турганова), «На переправе» (пер. П. Антокольского), «На берегу» (пер. П. Антокольского), «На командном пункте» (пер. М. Зенкевича), «Гробница Тимура» (пер. П. Антокольского)), Чиковани (И. М. Кудрявцев прочел стихотворения «Смерть Лелкашели» (пер. Б. Пастернака), «Армазские видения» (пер. А. Тарковского), «Думы о Серафите» (пер. А. Тарковского), «Хвала Серафите» (пер. А. Тарковского) и «Заклинание Серафиты» (вероятно, пер. А. Тарковского); Чиковани выдвигался в Комитете за поэму «Песнь о Давиде Гурамишвили» (пер. с груз. В. Державина; опубл. в 1946)), Маркиша (Я. И. Лакшин прочел стихотворения «Россия» (пер. С. Левмана), «Натюрморт» (пер. Л. Руст), «Воплощение» (пер. Л. Руст) и «Девятое мая» (пер. А. Кочеткова)) и Коласа (Д. Н. Орлов прочел стихотворения «Голос земли» (пер. С. Городецкого), «На Запад» (пер. П. Карабана), «Моему другу» (пер. С. Городецкого), «Салар» (пер. С. Сомовой) и «В пути» (пер. Е. Мазолькова)). Фадеев обратил внимание собравшихся на то, что
не все переводы делались крупными поэтами, некоторые делались наспех, и поэтому они значительно уступают оригиналам. Грузинский поэт Симон Чиковани является одним из тонких знатоков формы. Когда над этими стихами работали Пастернак, Тихонов, Асеев, они получали адекватный перевод, а в переводе профессионалов-переводчиков стихи много теряют[1084].
Примечательно, что Пастернак в этом ряду назван первым, на что, по всей видимости, повлияло недавнее обсуждение поэта в Союзе писателей. Схожий и вместе с тем весьма показательный случай уже имел место в Комитете в середине февраля 1942 года. Во время обсуждения кандидатуры все того же Чиковани Чиаурели сказал, что он «является крупным поэтом в советском масштабе. Его переводили Тихонов, Пастернак и др. Он является очень сильным по форме»[1085]. На тот момент секция уже определилась в своих весьма малочисленных предпочтениях, а все поступившие в Комитет рекомендации были разделены на одобренные и отклоненные.
Прозаические
одобренные:
премия первой степени: «Молодая гвардия»[1086] (опубл.: Знамя. 1946. № 2–6, 9–11; рекомендовали Союз писателей, ЦК ВЛКСМ и Институт мировой литературы им. Горького) А. А. Фадеева; «Навои»[1087] (опубл. в 1946; рекомендовали Союз писателей (Московское и Узбекистанское отделения) и Институт мировой литературы им. Горького) Айбека;
премия второй степени: «Сын полка»[1088] (опубл.: Октябрь. 1945. № 1–2; рекомендовали Союз писателей, ЦК ВЛКСМ и Народный комиссариат просвещения РСФСР) В. П. Катаева.
(Секция решила также вынести на обсуждение в Комитете повесть «С фронтовым приветом» (опубл. в 1946; рекомендовал Союз писателей) В. В. Овечкина и роман «Корабли выходят в море» (опубл. в 1945; выдвинул А. А. Фадеев) М. С. Яхонтовой.)
отклоненные:
за малый размер[1089] — «Кладовая солнца» (опубл. в 1946; рекомендовали ЦК ВЛКСМ и Народный комиссариат просвещения РСФСР) М. М. Пришвина; «Киевская соната» (на укр. яз.; опубл. в 1946; рекомендовал Союз писателей Украины. На рус. яз. в пер. Т. Стах с заглавием «Киевские рассказы» — М.: Гослитиздат, 1950) Ю. И. Яновского;
за отсутствие перевода — «Молодое поколение» (на казахск. языке; опубл. в 1945; впервые по-русски — в пер. Г. Шариповой в 1946; рекомендовал Союз писателей Казахстана) А. Абишева; «Казахский батыр» (на казахск. яз.; опубл. в 1945; рекомендовал Союз писателей Казахстана) Г. М. Мусрепова; «Зеленая земля» (на латыш. яз.; опубл. в 1945; рекомендовал Союз писателей (Московское и Латвийское отделения)) А. Упита;
как не отвечающие требованиям присуждения — «Чайка» (опубл. в 1945; рекомендовал ЦК ВЛКСМ) Н. З. Бирюкова; «На юге» (опубл. в 1944; рекомендовал ЦК ВЛКСМ) А. В. Калинина; «Вдохновенные искатели» (опубл. в 1945; рекомендовала Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук СССР) А. Д. Поповского;
как ранее не принятые пленумом к голосованию / забаллотированные — «Дорогие мои мальчишки» (опубл. в 1944; рекомендовал Народный комиссариат просвещения РСФСР) Л. А. Кассиля; «Труженики войны» (опубл. в 1944; рекомендовал Союз писателей) В. М. Кожевникова; «Рассказы о Ленине» (опубл. в 1944; рекомендовал Народный комиссариат просвещения РСФСР) А. Т. Кононова;
ввиду отсутствия премии по совокупности литературных произведений[1090] — А. П. Гайдар; Ю. С. Крымов (их кандидатуры рекомендовал Институт мировой литературы им. Горького);
Обсуждение романов «Пламя на болотах»[1091] (пер. с польск. Е. Гонзаго; опубл. в 1940; выдвинул А. А. Фадеев) В. Л. Василевской, «Царь Пап» (пер. с армянск. А. Иоаннисиани; опубл. в 1946; рекомендовал Союз писателей
