дней в радостных трудах, но не найдут ничего, кроме судовой рынды.
– А потом?
– Ну, потом Мэнни выйдет из себя. Думаю, Лорна услышит от него пару ласковых слов. Что будет дальше, я не знаю. Нам же остается не лезть на рожон и пахать, как все бобриное племя, пока не поднимем со дна полковничьи блестяшки.
* * *
На следующий день из-за низкого уровня воды лагуна оставалась непроходимой почти до полудня. Зато у нас появилось время на подготовку. Из ящика с гелигнитом я достал десять желеобразных темно-желтых брусков, после чего закрыл его и закопал с остальными двумя в песчаной почве рощицы – в значительном отдалении от лагеря.
Затем мы с Чабби собрали и проверили подрывное оборудование – самодельную штуковину собственного изобретения, но, как мы уже знали, весьма эффективную: пара девятивольтовых батареек для транзистора в простенькой коробке с переключателем. У нас имелись четыре мотка изолированного медного провода, сигарная коробка детонаторов – смертоносных серебристых трубок, аккуратно завернутых в вату, – и комплект карандашных взрывателей замедленного действия.
Держась подальше друг от друга, мы с Чабби присоединили электродетонаторы к спаянным мною самодельным клеммам.
В теории работать со взрывчаткой несложно, но на практике это весьма нервное занятие. Подключить провода и нажать на кнопку способен любой дурак, но в рафинированном виде взрывотехника – отдельный вид искусства.
Я видел, как средних размеров дерево осталось стоять после того, как рядом взорвали пол-ящика гелигнита, – разве что растеряло все листья и немного коры, – но с помощью половины брикета я могу аккуратно уронить такое же дерево на дорогу, чтобы заблокировать проезд, причем все листья останутся на месте. Короче говоря, я считаю себя художником подрывных работ и научил Чабби всему, что знаю. Он прирожденный подрывник, хотя художником его не назовешь из-за откровенно детского ликования при виде результатов взрыва. Чабби от природы обожал смотреть, как что-нибудь взлетает на воздух. Работая с детонаторами, он радостно мычал себе под нос.
В заводи мы встали за несколько минут до полудня, и я нырнул один, вооруженный пневматическим ружьем «Немрод». Крестовидный наконечник гарпуна я придумал и сделал сам: кончик как у иголки, а первые шесть футов сплошь в острых зазубринах – двадцать четыре штуки, как на гарпунах племени батонга, которыми бьют зубаток в Замбези. За шипами четырехдюймовый стопор – крест вроде распятия, чтобы жертва не скользнула по древку и не напала на меня, держащего другой конец гарпуна. Под дулом ружья – двадцатифутовый моток синего нейлонового линя, способного выдержать пятисотфунтовую нагрузку.
Я подплыл к коралловому наросту над «Утренней зарей», поудобнее устроился возле орудийного порта и на несколько секунд закрыл глаза, чтобы зрение привыкло к здешнему сумраку, после чего осторожно заглянул во тьму квадратного отверстия, выставив перед собой гарпунное ружье.
Почуяв мое присутствие, скользкая мурена принялась свиваться и развиваться, наконец угрожающе сдала назад и ощерила неровные желтые клыки. В темноте черные глаза ее по-кошачьи сверкали, улавливая скудные отблески света.
Матерая разбойница, толщиной с мою ногу и длиннее размаха рук, грозно вздыбленный спинной плавник как взволнованная конская грива.
Я аккуратно прицелился и стал ждать, когда мурена повернет голову, чтобы выстрел получился вернее. Неприятные мгновения: у меня была ровно одна попытка, и если попаду не туда, куда надо, это страшилище вмиг набросится на меня. Однажды я видел, как пойманная мурена изжевала деревянный ялик: такие клыки легко одолеют неопреновый гидрокостюм и пройдут сквозь мышцы до самых костей.
Она неспешно извивалась, точно разъяренная кобра, смотрела на меня, и расстояние между нами оставалось предельным для точного выстрела. Я выжидал. Наконец мурена перешла во вторую стадию агрессии: раздула шею и слегка повернулась, предоставив мне шанс полюбоваться ее профилем.
«Боже мой, ведь когда-то я занимался этим ради забавы», – подумал я и прижал спусковой крючок к ограничительной скобе. Сердито зашипел газ, поршень, проделав недолгий путь, с глухим щелчком выплюнул гарпун, и тот устремился к цели, оставляя за собой мутный след и размотанный линь.
Я метил в черную, похожую на ухо отметину на задней части головы, но попал полутора дюймами выше и двумя правее. Мурена вмиг превратилась в непоседливый витой клубок, заполнивший весь орудийный порт. Бросив ружье, я хлестнул ластами, метнулся вперед и ухватился за рукоятку гарпуна. Она забилась у меня в руках, толстое черное тело мурены свернулось вокруг древка, и я вытянул ее из логова – тугой свиток резиновых мускулов на шипастом наконечнике гарпуна.
Разинув пасть в безмолвном вопле ярости, она развернулась на всю длину, забилась и затрепетала, словно знамя на ураганном ветру.
Хвост ее хлестнул меня по лицу и сдвинул маску. Вода мигом заполнила глаза и нос, и мне пришлось высморкаться и проморгаться, а потом уже начать подъем к поверхности.
Теперь мурена, вывернув шею под самым невероятным углом, сомкнула страшные челюсти на стальном гарпуне, и клыки заскребли по металлу, оставляя на нем серебристые царапины.
Наконец я поднял добычу на поверхность. При виде змееподобного монстра Шерри взвизгнула от ужаса, а Чабби проворчал: «Иди сюда, моя хорошая», перегнулся через борт, схватил гарпун и втащил беспокойную тварь в вельбот, обнажив пластмассовые десны в довольной ухмылке, ведь мурены – его любимое лакомство. Потом схватил ее за шею, прижал к планширу и, ловко взмахнув разделочным ножом, отсек чудовищную голову – та булькнула в заводь.
– Мисс Шерри, вы не представляете, какая она вкусная, – сказал Чабби. – Пальчики оближете!
– Исключено! – Передернувшись, Шерри отсела подальше от извитого в посмертных судорогах окровавленного трупа.
– Ладно, детишки, вот вам желе. – Анджело протянул мне сетку с гелигнитом, а Шерри скользнула за борт с бухтой изолированного провода, осторожно разматывая его по пути ко дну.
Я подплыл к прежнему месту и заполз в осиротевший орудийный порт. Казенная часть пушки крепко вросла в неодолимую стену кораллового мусора.
Для зарядов выбрал два места: мне хотелось, чтобы пушка гигантским рычагом вырвала пластину окаменевшего дерева. Второй заряд, взорвавшись одновременно с первым, пробьет дыру в коралловой стене, которая загораживала проход на батарейную палубу.
Я прикрепил заряды к нужным местам. Шерри передала мне провод. Вооружившись бокорезами, я зачистил концы до голой меди и присоединил их к клеммам.
Закончив, все проверил и задом наперед выполз из порта. Шерри, скрестив ноги, сидела на остове «Утренней зари» с катушкой на коленях. Я усмехнулся ей из-под мундштука, показал большой палец и схватил со дна гарпунное ружье.
Когда мы забрались в вельбот, Чабби уже подцепил к проводу коробочку с переключателем, положил ее на банку, по-хозяйски навис
