По окончании застолья цыган приказал дочери принести ему курительную трубку, и вскоре помещение, в котором обедали гости, наполнилось сладковатым запахом конопли. Жилю это было внове, и он с удивлением смотрел, как Тагар с глубокомысленным видом выпускает в потолок клубы дыма. Что касается Гийо и Андрейки, то они отнеслись к забаве хозяина дома совершенно спокойно. Пройдоха уже знал об этой слабости Тагара, а что касается Андрейки, то он наблюдал, как дед Кузьма, который немного смыслил в знахарстве, с помощью дыма конопли облегчал страдания раненым. «Может, у кузнеца есть какие-то внутренние болячки», — после некоторого размышления решил Андрейко.
Пока Тагар дымил, Гийо рассказал ему суть дела.
— Нам нужно убраться из Парижа, — закончил объяснение ситуации Гийо. — И как можно скорее. Я знаю, что только ты в состоянии нам помочь.
Цыган крякнул, наморщил лоб в раздумье, некоторое время держал паузу, а затем остро взглянул на Гийо. Тот сразу понял, что таится в этом взгляде. Гийо молча достал из-под полы полный кошелек и бросил его на стол перед Тагаром.
— Это все, что у нас есть, — сурово сказал Гийо.
Тагар тряхнул кошелек и, услышав, как внутри звякнуло серебро, взвесил его в руке и молвил:
— Маловато… Но для тебя сделаю. Тагар помнит добро. Извини, что беру у тебя деньги, но по нашим поверьям любая услуга должна быть оплачена звонкой монетой. В противном случае дело закончится неудачей.
— Я понимаю, — согласно кивнул Гийо. — Когда?..
— Не раньше, чем завтра. Я должен все приготовить. А пока пошлю своих людей, пусть разведают, что там и как. За свою безопасность можете не переживать. Вы переночуете у меня, в таком месте, где вас не найдет целая армия ищеек. Пока отдыхайте. До вечера…
Цыган провел их внутрь дома и в одной из комнат нажал на потайной рычаг. Кусок стены бесшумно сдвинулся, и образовался проем, через который гости Тагара прошли в довольно просторное помещение без окон. Следом за ними бесшумно шмыгнул и Гаскойн. Помещение было загромождено ящиками, корзинами, бочонками и разной рухлядью. Гийо с пониманием ухмыльнулся: им предстояло провести ночь на складе контрабандного товара. Цыган был верен себе — по-прежнему зарабатывал на жизнь не только кузнечным ремеслом…
Тагар зажег две толстые свечи. Возле дальней стены лежала стопка сенников. Похоже, помещение было не только складом, но и местом, где скрывались от людей прево разные людишки, у которых были нелады с законом. Ткнув в сторону сенников толстым узловатым пальцем, цыган молвил:
— Вот ваши постели. Чергэн принесет еду и вино, чтобы вам не было скучно. Если кому-то из вас понадобится выйти, дерните за эту цепочку, — он показал. — До скорого…
С этими словами кузнец кивком головы попрощался и вышел. Движущаяся дверь встала на место. Какое-то время в помещении царила тишина, а потом Жиль с тревогой спросил, обращаясь к Гийо:
— Он нас не выдаст? Мы тут как в мышеловке.
— Выдать, конечно, может, — спокойно ответил Гийо. — Поэтому молитесь, чтобы до завтра за наши головы не успели назначить большое вознаграждение. Молитесь и надейтесь на удачу.
— Спасибо, успокоил! — сердито бросил Жиль.
— Не печальтесь, мессир. Я думаю, что вознаграждение если и назначат, то только через несколько дней, когда мы будем уже далеко от Парижа.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Убитый школяр — сын какого-то придворного, и он страстно желает отыскать тех, кто отправил его отпрыска вперед ногами. Придворный этот, несомненно, весьма состоятельный господин. Но вот какая штука: богатые очень не любят расставаться со своими денежками. Поэтому он прежде всего понадеется на прево и его сержантов. Искать преступников — их первейшая обязанность. И они должны это делать совершенно бесплатно. А когда этот номер не выгорит, вот тогда и денежки пойдут в ход, чтобы добавить ищейкам прыти…
Чергэн принесла им ужин. И снова глаза Жиля и цыганки встретились. Свечи давали неяркий, колеблющийся свет, но и этого слабого освещения юному де Вержи вполне хватило, чтобы заметить волнение девушки и ее призывный взгляд. Уходя, она как бы ненароком коснулась свисавшей с потолка цепочки, за которую нужно было дернуть, чтобы отворили потайную дверь в пристанище беглецов. Жиля словно жаром обдало: он все понял!
Он едва дождался, пока уснет Гийо. Он готов был убить Пройдоху, лишь бы тот перестал травить байки для поднятия духа. Но усталость в конце концов сморила записного говоруна, и Гийо громко захрапел. Что касается Андрейки, то он уснул сразу же, едва его голова коснулась сенника.
Жиль тихо встал, взялся за цепочку и, задержав дыхание, словно перед нырком в реку, дернул. Прошло совсем немного времени, потайная дверь в помещение сдвинулась, и в проеме показалась Чергэн в длинной ночной рубашке, украшенной кружевами. Она держала в руках свечу, прикрывая ее трепетное пламя своей тонкой изящной ручкой. Девушка, не сказав ни слова, повернулась и бесшумно пошла-поплыла по недлинному узкому коридорчику, словно белое привидение. Не чувствуя от волнения ног, Жиль последовал за нею.
Спальня Чергэн находилась рядом с помещением потайного склада. Девушка задвинула засов, поставила свечу на низенький столик явно восточной работы и присела на кровать. Жиль стоял перед ней, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он не знал, что ему делать. Юный де Вержи смотрел на цыганку, которая при свете свечи показалась ему во сто крат краше, нежели днем. Чергэн была похожа на одну из тех прекрасных дев, о которых столько написано в рыцарских романах. Конечно, Жилю таких красоток не доводилось видеть, но он, обладая живым воображением, представлял их ангельский облик.
Молчание явно затянулось. Видно было, что девушка сильно взволнована. Ее маленькие острые груди, хорошо просматривающиеся сквозь шелковую ночную рубашку, жили своей жизнью. Жилю даже показалось, что они стали наливаться и совсем уж бесстыже уставились прямо на него. С юным дворянином творилось нечто непонятное. Он видел многих девиц, но они никак не задевали его чувства. Но теперь, в крохотной спаленке цыганки, его подхватила любовная волна и понесла прямо к грохочущему неподалеку водопаду.
Не помня себя, он вдруг опустился на одно колено перед Чергэн, схватил ее руки и начал страстно целовать. А затем Жиль почувствовал, как она поцеловала его в макушку, и услышал ее мелодичный ангельский голосок:
— Не надо… Прошу вас, встаньте.
Жиль послушно поднялся. Чергэн молча указала на низенький пуфик возле ее кровати и вконец очарованный де Вержи сел, не отрывая глаз от лица девушки. Она плакала! Слезы не катились ручьем, а стекали по смуглому лицу Чергэн крохотными слезинками, которые сверкали как бриллианты.
