Наконец, я накинула на фальшивых родителей иллюзорное заклинание, чтобы их не нашли раньше времени, и затравленно оглянулась… Но мне повезло, никого поблизости не оказалось. Скорее всего, все студенты давно уже отбыли на стадион, где вот-вот должно начаться второе испытание.
Во время него на нас собирались спустить с привязи магических монстров — жутких тварей, измененных магией. Только вот самой жуткой тварью из всех теперь была здесь я… И еще те четырнадцать, которые ждали начала бойни на стадионе.
Вернее, пятнадцать, потому что был еще брат Патрик, который тоже оказался магом-отступником. Нас с ним растили много лет, чтобы открыть правду в нужный момент и чтобы мы могли послужить Бездне.
Бездна…
Стоя посреди беседки, я обреченно закрыла глаза, потому что услышала внутри себя ее голос.
Она пела, звенела в моей голове… Говорила со мной, звала ласково.
Нет, ничего не приказывала. Просто предлагала.
Обещала подарить мне весь мир, протягивала бесконечную магию и немыслимые способности. Для этого мне нужно было просто взять… Просто обладать, и она ничего не собиралась просить у меня взамен.
Безусловная любовь — вот то, что я чувствовала в голосе Бездне. Она была готова даровать ее мне, словно… Словно любящая мать, которая обожает своего ребенка и хочет, чтобы у него было самое лучшее.
Возьми, говорила она мне. Пользуйся. Будь счастлива с моим Даром…
Но я ей не поверила. Потому что знала, что это ложь.
Это вранье, и так не бывает! И расплата за подобный «подарок» — потеря самой себя и ненависть ко всему живому, а потом смерть или же мучительное существование в тюрьме для магов-отступников.
Нет, сказала я ей. Я не приму тебя, потому что ты мне не нужна. Убирайся вон из моей головы!
На это Бездна замерла недоуменно, а я с отчаяньем поняла, что это невозможно и за годы трансформации мы с ней стали единым целым. Ее уже не вытравить и не убить — только если вместе со мной.
Хотя я не хотела, меня насильно заставили на это пойти!..
Потому что в голове появились картинки из детства, напитанные жутким, пронзительным чувством отчаянья. Нет, я не видела гибели своих родителей — если Мертенс не соврал об их смерти, — но помнила, как несколько фигур в черном взломали погреб в нашем доме, где мы прятались с мамой и братом, и вытащили нас наружу.
Затем нас разделили, и маму с тех пор я уже больше никогда не видела.
Отец ушел из дома еще в самом начале войны. Вступил в один из партизанских отрядов, которые сопротивлялись захватчикам — нападали и уничтожали их патрули, — тогда как мама пыталась выжить вместе с нами в городе. Ей это хорошо удавалось, пока однажды нас все же не нашли.
Дальше воспоминания стали совсем уж отрывочными. Я знала лишь то, что нас с братом отвезли в жуткое место в Красных Скалах, откуда меня забрали те, которых я потом стала звать своими родителями.
Они, выдавая себя за Селдонов, перебрались со мной столицу, но к этому времени в моей голове уже стояли ментальные блоки, и я ничего не помнила. Здесь, в Эйлирене, Мертенс и Клара каким-то образом получили новые документы на имя моих родителей, после чего мы прожили больше десять лет, обрубив все связи с прошлым.
Они сказали мне, что мой брат погиб, а я едва не сошла с ума от горя, и именно поэтому мне стерли память о прошлом. Но под тремя магическими печатями хранилось то, что произошло на самом деле.
Та страшная вещь, которую с нами сделали.
Тут я потрясла головой, чувствуя, как мое отчаянье смягчается голосом Бездны. Она предлагала мне утешение. Говорила, что теперь она со мной навсегда и никогда меня не оставит.
Хотя способ, которым меня к ней приобщили, был довольно необычным.
Дети невосприимчивы к Бездне — в Аквитане все это знали, — потому что их магические способности слишком слабы, а Дар не сформировался до конца. Все предыдущие контакты с источником приводили к их смерти, пока не появился человек, нашедший способ…
Нет, мы с Патриком не смотрели в Бездну, потому что с нами разговаривал сам Наставник. Тот, как считали маги-отступники, кто познал ее лучше остальных.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Именно он придумал, как передать ее детям.
Именно он смотрел мне в глаза — седой мужчина, в котором клокотала Бездна, — и заявлял, чтобы нас с Патриком не смели подпускать к Источнику, иначе мы умрем.
Но есть другой способ, как нас обратить.
Он сделает это сам. Сам ее нам передаст.
Кажется, там были еще дети из Ливанты и окрестностей, но их забраковали.
Что с ними стало дальше, я не знала, не помнила… Кажется, среди них был и Эрик. Да, уверена, там был Эрик, и Наставник счел его достаточно магически одаренным, чтобы сотворить с ним то же самое, что со мной и Патриком.
Тут дыхание перехватило, к глазам прилили следы, а в голове еще громче зазвучал голос Бездны. Но я не стала ее слушать. Отмахнулась от нее, приказав замолчать.
Мне нужно успокоиться, сказала себе, и понять, кто я такая.
Вернее, что я такое.
Чудовище, чья вторая сущность проспала внутри столько лет? Та, которую с энтузиазмом начнут убивать все маги в Академии, стоит им меня заприметить, а я начну огрызаться в ответ, используя бесконечно возросший резерв и невероятную магическую силу, сгорая от слепого желания уничтожить всех и вся?
Или же…
Я почему-то до сих пор не начала сходить с ума, и мне не хотелось никого убивать. Наоборот, вместо этого мне хотелось забиться в самый дальний и темный угол и сгинуть там на веки вечные. Умереть от отвращения к новой себе — к такой, какою меня сделали. От ненависти к ласковому голосу Бездны, постоянно звучавшему в моей голове, потому что она до сих пор не оставляла попытки меня утешить…
От понимания того, что моя жизнь разрушена безвозвратно.
В ней ничего уже не будет — ни наших поцелуев, ни свадьбы с Берком Гамильтоном, ни ласковых объятий Гретты и ее темноволосой головки на моем плече. Ни второго испытания, ни диплома Академии Магии Эйлирена, ни моих планов по изучению Абсолютной Магии.
Потому что эта самая магия уже была внутри меня — тот самый Абсолют, которого обычные маги тщетно пытались достичь, — но за это меня будут гнать все, от мала до велика.
Так быстро и так далеко, пока не загонят в угол. А там уже явится самый главный хищник из всех — лорд Крейг Хештем в инвалидном кресле вместе со своей армией в черных мантиях — и вцепится мне в горло.
Стоило мне подумать о лорде Хештеме, как я ощутила прилив ненависти такой силы, что с моих рук чуть было не сорвались Боевые Молнии. Внутри всколыхнулась едва контролируемая ярость, призывая меня тотчас же пойти и… убить его первой.
Разделаться с ним, с моим самым главным врагом, пока тот не разделался со мной.
«Ты можешь!», — прошептал сладкий голос в голове.
Нет, это была вовсе не Бездна, которая тут же испуганно затихла, а… Похоже, это были мои собственные мысли и потаенные желания. И они, выползя из темных уголков разума, принялись твердить, что теперь мне это под силу. Потому что я ношу в себе Абсолютную Магию и никто не имеет права стоять на моем пути…
Но я приказала им заткнуться — и голосу гнева, и этим мерзким мыслям. Я не стану сходить с ума, сказала себе. И не буду никого убивать, потому что…
Потому что я не такая.
Я другая, и я в состоянии полностью себя контролировать. И я ненавижу Бездну и всех тех, кто сделал это со мной, а вовсе не тех, кто с ней борется.
Но сейчас я для них враг, поэтому мне надо хорошенько подумать… У меня в запасе еще несколько минут, прежде чем меня хватятся, и я должна решить, что мне делать дальше.
И еще, я обязательно должна вытащить из этого Патрика. Если он еще не стал магом-отступником, то у него все еще был шанс остаться человеком. Я даже знала, как его сберечь — понимание пришло моментально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но я должна успеть это сделать еще до того, как с него снимут два последних ментальных блока. Наплевать, явится ли за ним Грейс Карвелл или же кто-то другой, укравший ее документы, но за Патриком обязательно придут! Его захотят превратить в мага-отступника, и я должна успеть раньше них.
