Пользуясь своим служебным положением, он хотел бы отправиться со мной в место, где поцелуи и объятия не караются строгими наказаниями, которые сам и придумал. И все это для поднятия моего боевого духа, и еще потому, что он очень соскучился.
Тут Лиззи, скептически оглядев, снова принялась меня отчитывать. Заявила, что есть я все-таки начала — молодец! — а вот спать окончательно перестала. И так дело не пойдет… Вернее, таким образом я не то что до нашей с Берком свадьбы, я так и до финала Турнира не дотяну.
Поэтому, если я сейчас же не прекращу сходить с ума, то она нажалуется на меня нашему ректору, и тот заставит меня пить успокоительную настойку.
На это я закрыла глаза и загадала…
Пообещала себе, что если все закончится хорошо, то я обязательно перестану плохо спать и ужасно есть. И еще — волноваться по мелочам. Потому что все эти тревоги не стоили и выеденного яйца по сравнению с тем, что могло произойти со мной и Патриком на самом деле.
То, о чем я боялась даже думать. Но эти мысли все равно просачивались и отравляли мое существование.
Наконец, Лиззи снова сделала мне прическу, украсив ее цветами, смело заявив, что ей нисколько не страшно пожизненное наказание у мистера Гиггенса, после чего разрешила мне отправляться на свидание. Напоследок заявила, что если лорд Гамильтон не испугается меня такой, то он уже не испугается меня никакой.
На это я сдавленно улыбнулась, подумав…
Интересно, как бы он повел себя, если бы я оказалась приспешницей Бездны?! Растерялся хотя бы на секунду — из-за всего того, что между нами было, — или тут же принялся старательно меня убивать, как делали все герои Аквитана, прошедшие Восьмилетнюю Войну?
Потому что он был героем и убил несчетное число магов-отступников.
Но что, если я одна из них?! Что, если я — монстр в человеческом обличии?!
Но пугать ни Лиззи, ни его — ни себя саму! — страшными подозрениями мне не хотелось. Вместо этого я отправилась в столовую, где съела весь завтрак, хотя кусок привычно не лез в горло, а затем пошла на встречу с тем, кого любила всем сердцем, но кому не могла его открыть.
Мои подозрения были слишком ужасными, и я не хотела, не собиралась ничего ему говорить, пока сама во всем не разберусь. Потому что боялась увидеть ненависть и презрение в любимых глазах…
К тому же я все еще надеялась, что всему найдется разумное и логичное объяснение и мы с Патриком не имеем никакого отношения… ни к чему.
Но мне было страшно. Демоны меня побери, очень страшно!
Я прекрасно понимала, что моя любовь и дальнейшая жизнь повисли на тонком волоске, и мое счастье — ведь оно в объятиях Берка, в его прикосновениях и в его любви — может рухнуть в одночасье.
— Что с тобой, Джой? — допытывался он, обнимая меня. Гулять мы с ним не пошли, потому что мне было совсем не до прогулок. — Неужели ты боишься второго испытания, глупышка?! Нет же, ничего страшного не произойдет! Вы справитесь со всем в два счета, я в этом уверен.
Он пытался меня успокоить. Поцеловал, и это немного привело меня в чувство. В какой-то миг я даже подумывала ему обо всем рассказать… Признаться в том, что я нисколько не боюсь второго испытания. Наоборот, куда сильнее меня пугает то, что живет у меня внутри.
То, что снималось двумя оставшимися кодовыми словами.
То, что пряталось под ментальными блоками.
То, чего так сильно боялись и ненавидели все жители Аквитана. То, что могло в один миг сделать меня его врагом.
В книге по Ментальной Магии было написано, что под блоками могли храниться только воспоминания. Этим утром я нашла еще и старые конспекты с третьего курса. В них тоже говорилось о воспоминаниях.
Но при этом я прекрасно понимала, что если в голове у Дигби стояли те же самые блоки, что и у нас с Патриком, а потом они упали, то под ними оказалось нечто куда больше страшное, чем его запечатанная память.
Ментальные блоки скрывали его истинную сущность.
Его магию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его бесконечный резерв.
Его ненависть к окружающим людям.
И еще я подумала, что трансформация магов-отступников, на которую требовались годы, могла произойти именно там, под теми самыми блоками, и он ничего о ней не знал, а другие и не заметили.
Как именно такое могло случиться?!
Все очень просто.
Мы не представляли всех возможностей приспешников Бездны, но подозревали, что они безграничны. Обычно эти способности проявлялись в Боевой Магии.
Но что, если они обратили свой взор на Ментальную? И что, если маги-отступники поставили в наших головах эти самые блоки, и они по своей сути были совсем другим, чем то, что описывалось в наших книгах или же о чем рассказывала нам на своих лекциях магисса Церьен?
Эти блоки могли оказаться значительно более мощными и умелыми, не пропускающими не только воспоминания, но и внутренние процессы, протекавшие в разуме носителя. Именно под ними пряталось второе «я» мага-отступника.
Именно там прошла его трансформация.
Но чтобы эти самые блоки не прохудились — не раскачались, не пошли трещинами раньше времени — и никто и ничего не заподозрил, мне с Патриком приходилось раз в год наносить визиты на Третью улицу Победы.
Там держали практику наши враги.
Возможно, Эрик тоже ходил в тот самый докторат, но я об этом ничего не знала. Как и не знала того, что именно там с нами делали. Меня погружали в сон, заявляя, что это необходимая процедура, а затем я просыпалась, поднималась с мягкой кушетки и возвращалась к обычной жизни. Приходила в свой дом, где меня встречали вежливые и приветливые родители, отправлялась в Академию, училась и общалась с друзьями.
Влюбилась в Берка Гамильтона, на что он заявил, чтобы я привыкала к тому, что скоро я буду везде ходить со своим мужем.
…Но что, если все это обман?! Что, если я ношу внутри себя Бездну?! Что, если я — то самое презираемое, но крайне опасное существо в человеческом обличии, которое если сорвется, то попытается в слепой ненависти уничтожить все живое?
Что, если это наш с Берком последний поцелуй?!
— Джой… Джой, моя радость!.. — выдохнул он и прижал меня к себе так сильно, что у меня хрустнули кости. — Что же ты делаешь, девочка моя?.. Как мне дожить до свадьбы, если ты настолько желанна?!
Потому что я целовала его, как в последний раз, не зная, состоится ли наша свадьба и стоит ли мне радоваться его словам.
Но мне хотелось, чтобы она состоялась. И я хотела радоваться каждому его слову, каждому прикосновению, даже если не доживу до нашей свадьбы из-за переполнявшего нас желания.
Наконец, мы все же расстались, потому что ему пора было возвращаться к работе — проверить, все ли готово к встрече короля. Берк подтвердил, что его дядя, Эдвард Аквитанский, все же решил посетить и второе испытание Турнира, не только финал.
А мне… Мне нужно было найти свою команду, но перед этим я хотела помолиться богине Вересте, попросив у Нее, чтобы все мои подозрения оставались всего лишь подозрениями.
Отголосками ночных кошмаров, мучавших меня на протяжении многих лет. И чтобы мы с Патриком были разлучены из-за войны, а вовсе не по воле магов-отступников, задумавших нечто ужасное.
Поэтому я заглянула в маленькую часовенку, что в дальнем краю Светлого Конца, где зажгла свечки под образами. Немного постояла, прочтя пару молитв, после чего отправилась в общежитие. Решила захватить парадную мантию, чтобы уже туда не возвращаться, потому что до начала второго тура оставалось около часа, даже меньше.
Там я и обнаружила очередную записку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она была засунута под дверь нашей с Лиззи комнаты. На этот раз ничего необычного — именно таким образом нам доставляли записки «с воли», как мы, смеясь, называли послания из-за стен Академии.
Оказалось, письмо было от моих родителей. Они сообщали, что, пользуясь разрешением администрации Академии, все же решили посетить сегодняшнее второе испытание и хотели бы встретиться со мной перед его началом.
